Царство Божие внутрь вас есть

"Царство Божие в тебе и только в тебе:
не в зданиях из дерева и камня.
Расколи дерево, и Я там, подними камень,
и найдешь Меня".
(Апокрифическое "Евангелие Иисуса")


"Азъ рехъ бози есте и сынове вышняго вси".
(Пс. 81, 7)


Падре приехал домой после второй смены поздно вечером. Пока ехал, Старшая медсестра Ангела прислала ему на телефон голосовое сообщение, в котором извиняющимся тоном просила завтра, вместо плановой второй, выйти в первую смену - внезапно заболела коллега, которая работала этот тур с утра. Сие означало, что приехав домой около 11 вечера, вставать он должен в 4 утра, чтобы вовремя поспеть к первому пациенту.
Падре попытался дозвониться до Ангелы, но та, видно, уже спала, итогда он набрал номер другой Старшей - Иоанны. Старших Медрестры в их фирме было две, два ангела - Ангела, пышная в своих формах блондинка с мелальоном в виде смеющегося Солнца на груди, и Иоанна, маленькая рыжая вертлявая, с тремя детьми. Первая отвечала за организацию работы медперсонала, вторая -  за работу сиделок и исполнения назначений, сделанных врачами. Владея и постоянно обмениваясь информацией Ангела и Иоанна часто подменяли друг друга. Но по сути  своей  это  были  два  настоящих  ангела. Обе разговаривали всегда  предельно  деликатным  тоном, но  при  этом умели находить, каждая по своему, нужные слова, чтобы не просто убедить кого-то выполнить внезапно возникающее задание, но и умели уладить любой конфликтный вопрос, погасить любую конфликтную ситуацию, возникающую между пациентами или среди персонала. Падре порой удивлялся их такой особенности, а также и тому, насколько они обладали душевными силами для этого, ибо ситуации порой возниками наисложнейшие, которые разрешить под силу было только настоящим ангелам.

Падре был духовником большой частной амбулантной медицинской патронажной службы. Каждая клиника, каждый уважающий себя дом престарелых или достаточно крупная амбулантная медицинская патронажная служба имеют у себя в штате официальных духовников. Те же, в свою очередь, имеют соответствующую медицинскую квалификацию и зачастую стоят в общем строю медперсонала, помимо исполнения обязанностей духовников. Падре в этом смысле не был исключением - он также ездил по турам, как и все остальные его коллеги в амбуланте. Просто, помимо медицинской и патронажной части своей работы Падре занимался еще и тем, что классическом варианте называется духовным окормлением.

Вообще, для Падре было немного удивительным то обстоятельство, что в их коллективе практически не было конфликтов между коллегами. Обычно так не бывает. Всегда есть какая-то группа, которая дружит с одними, воюет с другими. Такова особенность человеческой природы.  И чем больше коллектив, чем больше в нем разделение по профессиональному принципу, по опыту работы и т.д., тем вероятностнее конфликты, пусть даже мелкие. Особенно, если коллектив по преобладающей части женский. Такова природа человеческая.

Но всего этого Падре не видел в среде своих коллег.  Конечно, они были неидеальны, каждый со своими слабостями и со своими особенностями. Как любой из людей. Но что удивляло Падре в особенности, это то, как эти люди умели настроить свои сердца так, что практически ни на кого он не слышал ни нареканий, ни жалоб от пациентов, несмотря на то, что многие из них были людьми больными и, к тому же, с очень непростыми характерами и весьма амбициозными и не всегда умными родственниками. Да и между коллегами, внутри коллектива, отношения были сколь дружественными, столь же деликатными и предупредительными даже в ситуациях, когда конфликт, казалось бы, неизбежен. Каким-то образом конфликт угасал "сам собой", то есть, при активном участии сторон при очень деликатном участии именно двух Старших сестер в процессе мирного урегулирования. На самом деле, такие вещи бывают в жизни очень редкими и порой больше похоже на чудо, творцами которого бывают люди, имеющие большие и добрые сердца.

И в этой связи в последнее время Падре занимал один вопрос, связанный с трактовкой одного конткекста из Евангелия от Луки: "не приiдетъ царствiе бжiе съ соблюденiемъ. ниже рекутъ: се зде или онде: се бо царствiе бжiе внутрь васъ есть".
Падре любил старо- и церковнославянский языки. Он чувствовал их, различая малейшие  нюансы, которые передавали тончайшие оттенки в тексте, как в темпоральном, так и в  лексическом смысле. Русский текст более понятен, это ясно. Но в нем нет той глубины, которую несет, к примеру, старославянский.

Еще есть в русском тексте один изъян - некоторые пассажи выглядят так, как-будто они попросту переписаны русскими буквами, а по некоторым словам никакого отличия от старо- или церковнославянского языков нет. Вот так и с этим отрывком, который не давал покоя Падре: в русском тексте ключевая фраза - "Царствие Божие внутри вас есть" - ясен и понятен, однако достаточно плоский по своему внутреннему смыслу.
Часто Падре делал сравнительный анализ текста на других языках:  он брал несколько переводов на современные европейские языки, например, немецкий и английский. Хотя даже на этих языках он больше всего любил перевод Лютера и короля Якова - в них, казалось, оставался тот дух Средневековья, который позволял смотреть на сущность вещей, описываемых в тексте. И, чтобы осмыслить изначальный текст, Падре брал или древнееврейский, или древнегреческий тексты, а иногда и тот, и другой. Тогда картина осмысления текста становилась максимально полной.

Именно в этот раз возникла такая необходимость. Тем более, что результаты анализа были обескураживающими: если в переводе Лютера стояла конструкция "mitten unter euch", что переводится как "посреди вас", то в английском переводе короля Якова использовано "within you", что на немецкий переводится как innerhalb, а на русском означает буквально "внутри (вас)". Такая разность переводов привела Падре в замешательство, и он взял в руки греческий текст. В нем стояло одно слово, - entos - котророе имеет двойное значение: как "внутри", так и "посреди", "между".
Те толкования известных богословов, начиная от Иоанна Златоуста, и заканчивая Брянчаниновым и Лопухиным, которые Падре были доступны, не произвели на Падре должного впечатления, так как независимо друг от друга основывались, в лучшем случае, лишь на рассмотрении лишь одного из значений греческого entos. В худшем случае толкователи вообще не обращали на это внимания, выдавая лишь собственное понимание контекста, совершенно без учета лингвистических особенностей. И это обстоятельство еще больше удручало Падре, ибо он считал данный отрывок одним из ключевых мест в Евангелии.

В конце размышлений Падре решил отправиться спать, ибо с одной стороны, вставать ему надо было очень и очень рано, часа в 4 утра, и на сон оставалось всего несколько часов, а с другой стороны, утро вечера всегда мудренее. Утром, на свежую голову могли прийти свежие мысли, новые ассоциации, и понимание могло стать наиболее ясным и правильным, верным.

... Падре лег в постель и практически сразу же провалился в сон. Вдруг он увидел, что стоит на рыночной площади небольшого, на его взгляд, средневекового европейского города. Вокруг слышалась речь на каком-то славянском наречии. Невдалеке он увидел замок князя и, подойдя к его воротам, был удивлен тем, что стража пропустила его внутрь безо всяких вопросов, а старший стражи даже приветливо помахал ему рукой. Оказавшись во внутреннем дворе замка, он практически наткнулся на очень красивую женщину в синем бархатном платье, поверх которого была на плечи накинута меховая мантия. Падре понял, что это была княгиня. Но что более всего его удивило, так это даже не то, насколько радушно она его поприветствовала, а то, что в ее глазах было ожидание - его ожидали тут, в этом замке. Вдруг княгиня сделалась строгой и коротко указала рукой на один из флигелей замка, проговорив:
- Иди скорее туда. Философ ждет тебя!
Подойдя к флигелю, Падре увидел, как оттуда вышла небольшая группа юношей, одетых в плащи, похожие на те, что он видел на художественных изображениях средневековых схолариев. Юноши, о чем-то оживленно переговариваясь между собой, направились через двор главным воротам замка. Падре же вошел во флигель и тотчас оказался в довольно просторной комнате, более похожей на небольшую залу, посреди которой стоял большой дубовый стол, а в дальнем углу залы располагался камин, в котором потрескивали дрова, и языки пламени отбрасывали на полу перед ним тени, похожие на танцующие буквы.

Из-за стола поднялся человек (в его внешности что-то Падре показалось очень знакомым) в такой же, как у юношей, мантии и, подойдя к Падре, тепло поприветствовал его:
- Проходи, проходи, дорогой, давно тебя жду, - сказал Философ улыбаясь.  В его речи слышался едва уловимый южнославянский акцент. Философ повел Падре мимо стола прямо к камину, у которого стояло два седалища и небольшой столик.
Проходя мимо стола, Падре увидел множество книг, большинство из которых лежало раскрытыми, и свитков с письменами на разных языках. Он сумел увидеть греческие, армянские тексты, тексты, написанные то-ли арабской, то ли персидской вязью, а также тексты с квадратными еврейскими буквами. Отдельное, особое место на столе занимали дощечки с руническими письменами. Вдруг, на краю стола, рядом с камином Падре увидел листки со знакомой глаголицей. По всему было видно, что был сделан перерыв в большой работе по изучению и переводу каких-то древних текстов на славянский язык.

Философ зачерпнул ковшом из котла, что стоял рядом с камином, дымящийся отвар из трав, налил его в большую глиняную кружку и подал ее Падре. Также жестом указал на чару с медом, что стояла рядом. Падре зачерпнул из чары большую ложку меда темно-золотистого цвета и добавил его в кружку, размешал.
- Мед горный, - проговорил Философ, - придает особый вкус напитку, который вы называете чаем. Кстати, приготовлен из трав также горного сбора. Отменно бодрит и согревает.
"Согревает - это очень своевременно", - подумал Падре. На дворе стояла весна, а так как день, по всему было видно, клонился к вечеру, то чувствовалась в воздухе сырая прохлада. И кружка горячего чая с медом была весьма кстати.
Тут Философ перешел к делу - он подозвал Падре к столу и начал показывать ему отрывки переведенных на славянский язык библейских текстов, одновременно объясняя ему особенности перевода.

- Ты пойми, - Философ говорил убедительным тоном, - каждый славянский народ имеет не просто свое собственное наречие, но и свои особенности культурного развития. Слишком большая территория с различным ландшафтом, на которой живут славянские племена. Да и условия отношений как между собой, так и с соседями, в разных случаях различны. Поэтому нет и не может быть ни единого языкового, ни единого культурного пространства у славян. Это объективно.

- Но для чего же тогда делается единый славянский перевод Библии, богослужебных книг? - Падре недоуменно пожал плечами. - Не проще ли было бы сразу переводить на конкретный язык или на определенное славянское наречие?

- Экий ты прыткий! - Философ засмеялся. - Ты же знаешь о таком понятии как скорость прохождения и усвоения информации? Посмотри, как рассеяны славяне по территории, и насколько различный уклад жизни практикуют различные славянские племена, однако, при общем менталитете. Со временем та информация, которая сегодня должна ими усвоиться из единого, в принципе понятного всеми текста, усвоиться истать фундаментом, опирающимся в свою очередь именно на общность менталитета славян, отличающего их от остальных живущих с ними по соседству народов, эта информация даст свои корни, и тогда, несомненно, потребуются и явятся переводы на различные славянские наречия. И эти переводы должны будут способствовать развитию из этих наречий самостоятельных славянских языков. Процесс естественный и вполне объективный, однако требующий определенрого времени.

- Но ты хоте меня еще о чем-то спросить? - Философ посмотрел внимательно и испытующе на Падре.

Падре изложил ему суть своей заботы исвоего интереса к пониманию текста.
- Видишь ли, -  тут Философ насупился, словно обдумывая наилучшую форму изложения мысли. - Твой вопрос тесно взаимосвязан с тем, что я тебе только что рассказал. Немецкий и английский переводы появились тогда, когда было в принципе сформировано единое культурно-государственное пространство этих народов. Оно у каждого из них было отлично от другого и организовано было у каждого по-своему, но для самих этих народов оно было уже сформированным. Причем, сформированным под сильным влиянием культуры Рима. Так сложилась историческая ситуация до того. Также и английский и немецкий языки, несмотря на наличие многих диалектов в каждом из них, в общем претерпели серьезное влияние латыни. Так или иначе, переводы на немецкий и английский языки явили собой как бы конечный продуктразвития национальной средневековой культуры этих народов. Оттого и осмысление определенных понятий евангельского текста есть по сути отражение этих понятий в культуре и менталитете этих народов.

Славяне же в своем восприятии христианства не должны подпадать ни под римское, латиснское, ни под византийское, греческое влияние. Они должны сами переработать информацию, данную им в общем языковом для них варианте перевода. Поэтому мы, создавая для них их собственную письменность, решили приобщить их к совокупной мудрости всех христианских народов от Востока до Запада, и тем самым, создать условя, через эту культурную близость ко всем, посредством азбуки, содержащей художественные элементы письменности этих народов, условия для их собственного духовного развития. Хотя в основу нашего перевода, естественно, лег изначальный греческий текст. Ведь апостолы, в своем большинстве, писали на греческом - языке общей культуры огромного пространства тогдашней Римской империи.

- То есть, - подхватил Падре мысль Философа, - если я осмыслю контекст на современном русском языке, то получится, "Царство Божие внутри вас и вокруг вас, посреди вас есть"?

- Именно так! Именно осмыслить! - подтвердил Философ радостно. - И смотри, какой внутренний смысл фразы получается: мы сами, в нашей среде, вокруг нас самих строим это Царство Божие, оно не приходит к нам откуда-то "извне". Но строим только тогда, когда оно установилось внутри нас самих. И только на этом простом, но важном основании мы имеем право на то, чтобы строить его. То есть, не ожидать его "откуда-то", не ожидать, сидя сиднем, а активно воплощать вовне, в своей среде то, что имеем внутри себя самих. И так наступает Царство Божие!


... Тут зазвонил будильник. Падре не успел осознать, во сне это было еще, или уже наяву, но он произнес, как бы резюмируя сказанное Философом: "Царство Божие неприходит извне. Оно исходит изнутри нас самих и строится вокруг нас, в нашей среде. Ибо Царство Божие внутри нас и вокруг нас, посреди нас есть"...
Пора было вставать и ехать на тур, к пациентам, которым он и его коллеги могут принести не просто медицинское обслуживание и патронажный уход, но прежде всего -  радость общения, радость от каждого прожитого дня, необходимую каждому из них.