Старый рояль

   
Это случилось в отвратные 90-е, когда рушилось всё привычное, нужное, необходимое. Предприятия закрывали, зарплаты или не платили вовсе или задерживали на неизвестный срок. Чтобы выжить, мне с семьёй приходилось продавать вещи. Сначала это была одежда, посуда, потом мебель. Как раз в это же время у меня умер муж, так что жить стало ещё труднее во всех отношениях. Рассыпалась привычная жизнь страны, где мы все знали, что и как будет завтра. Началась бестолковщина, в которой главная мысль стала, где взять деньги, чтобы прокормить детей. Вот тогда-то мы продали старый рояль. Это был не просто инструмент, а почти часть нашей семьи. Появился он у моей бабушки в начале 20-ого века. Она в то время училась в консерватории по классу фортепиано у знаменитого Нейгауза, с ней вместе учился  Гольденвейзер, который стал  позже тоже знаменитостью. Бабушка из-за того, что вышла замуж, на третьем курсе вынуждена была бросить обучение, так как у неё вскоре после замужества родился малыш. Её замужество было для Саши Гольденвейзера ударом, так как он любил мою бабушку. Тогда она не была бабушкой, а была красивой девушкой, которой Саша подарил кабинетный рояль «Блютнер», в память о его любви. Этот рояль сопровождал бабушку всю жизнь, как говорят и в горе, и в радости. Сложилось так, что мой дед оставил бабушку ради другой женщины, когда у бабули уже было трое детей. Деньги дед давал лишь на младшую дочь, а старшие считал, что могут сами заработать, хотя старшему было 12 лет, средней 8, а младшей 2 года. Время было трудное, шла Гражданская война. Бабушке пришлось работать , где только возможно и кем только возможно, даже гардеробщицей в театре, петь в церковном хоре и т.д. Наконец, ей повезло устроиться в больницу Кащенко библиотекарем, это уже был постоянный заработок, хоть и очень малый. Рояль был ей отдушиной в этой трудной жизни. В редкие свободные часы она садилась за инструмент и играла те произведения классики, которые больше всего любила. А ещё она играла хоралы. Нам бабушка никогда не признавалась, что она верующая, но мы были уверены, что, играя их, она так молилась. Этот рояль был не только музыкальным инструментом, от ещё служил и столиком для пеленания детей, а моя мама ( младшая дочь) говорила, что бабушка ей рассказывала, как она лёжа на рояле засыпала под музыку, и потому не надо было никаких колыбельных. Все трое детей были очень музыкальны, когда в свободные часы они все собирались вместе, бабушка что-нибудь играла, а они пели, при этом обязательно на три голоса или получался квартет, если бабушка тоже пела с ними.

Квартира , где осталась жить бабушка с детьми, представляла собой большую коммуналку. Это был когда-то дом хозяина фабрики, который потом разделили на комнаты для рабочих. Дед тоже когда-то работал на фабрике, так они получили это жильё в 20-е годы.

В 1941 году большинство соседей эвакуировались из Москвы, а бабуля с детьми осталась. Правда, дети её уже подросли к тому времени. Все трое уже имели свои семьи. Моя мама и её сестра переехали жить к мужу, а старший сын остался в той же комнате, куда привёл жену. Во время войны он ушёл на фронт, жена уехала к родственникам за Урал, а бабушка осталась одна. Мама навещала её после работы иногда одна, но чаще со мной. Обычно мама приносила бабушке какую-нибудь еду, даже в Москве тогда было очень голодно. От голода и холода спасал рояль. Бабушка играла и казалось , что становилось теплее, а уж веселее было точно. Эти годы были годами ожидания весточек с фронта, все мы их ждали ежедневно. В памяти о тех годах  остались ежедневные встречи, когда мы делили крохи еды на всех и бабушкина музыка.

После войны комнату бабушки пришлось разделить перегородкой. В одной половине её уместился рояль, сундук, кровать и письменный стол, а во второй половине стала жить семья моего дяди с семьёй. Бабушка была им как бы соседкой. Мой дядя любил играть на рояле, а его жена не любила , когда он играл, поэтому он  нашёл клуб, куда стал ходить музицировать. На рояле играла только бабушка, да и то редко. Надо было учитывать маленьких внуков, которые то спали, то шумели, развлекаясь. Лишь , когда их не было дома бабушка садилась за инструмент.

Примерно лет через 10 после войны  мама с моим отчимом получили новую квартиру. Тогда-то мама предложила бабушке переехать к нам, но бабушка попросила лишь взять в новый дом рояль. Она решила, что пока все на работе, будет приезжать в нашу квартиру и играть в своё удовольствие. Так рояль перекочевал по новому адресу. Ключи у бабушки были. Добираться до новой квартиры ей было не трудно ( несколько остановок на трамвае) и потому, живя в другом доме, бабушка фактически находилась здесь больше , чем дома, к общему удовольствию.

Ей было 88 лет, когда на свой день рождения  она попросила маму сыграть вальс и с удовольствием протанцевала под звуки своего рояля.

После смерти бабули рояль долго стоял без дела. Мама играла редко, ей было некогда из-за работы. Я вышла замуж и жила отдельно. Когда стали подрастать мои дети, я решила отдать их в музыкальную школу. Но жили мы далеко от квартиры, где остался рояль, и мама предложила нам его забрать к себе. Так «Блютнер» переехал на нашу территорию. На нём учились и сын и дочь. Оба закончили музыкальную школу без троек.

Дочь любила играть в свободное от всяческих занятий время, сын играть на рояле не любил. Его больше интересовали кружки типа авиамодельного и прочие технические.

Время шло, и мои ребята повырастали. Дочь вышла замуж, женился сын. У обоих появились дети.  Брат с сестрой нашли обмен, чтобы разъехаться. И тут начались ужасные 90-е годы. Денег катастрофически не хватало. Мы начали продавать одежду, посуду, мебель. Пришлось продать и старый заслуженный «Блютнер». Деньги разделили на три части: двум семьям детей для переезда и немного мне со старенькой  мамой,чтобы мы могли выжить в это ужасное время. Маме я не призналась , откуда деньги, не хотела её расстраивать, сочинила сказку, что выплатили зарплату, хоть её не платили уже три месяца.

С тех пор прошло уже много лет, но у меня в памяти до сих пор картины разных лет, когда бабуля за роялем, когда все мы поём на два и более голосов под её игру. Вспоминаются мамины вечера, когда она сидела у инструмента, всплывают лица ещё маленьких моих детей, старательно играющих гаммы. Жаль, что «Блютнера» больше нет у нас.