Аудитория

Я шёл по коридорам пустого института. Ещё бы, на часах начало шестого, никто из преподавателей, и уж тем более студентов, не засиживался до такого времени. Я остановился возле аудитории три сто одиннадцать. Она была не заперта. “Сейчас здесь никого нет” – подумал я вслух и вошёл внутрь.

Моё спокойное и, в какой – то степени, безразличное выражение лица сменило лёгкое удивление: на последнем ряду сидела девушка прижавшись к стенке, она использовала её вместо спинки стула. В плавных, слегка округлых чертах лица и тёмных волосах подстриженных под каре, я узнал Таню – мою одногруппницу. Мне показалось, что её сознание вместе с взглядом карих глаз за окном пролетает мимо веток деревьев украшенных распускающимися почками, мимо высоких офисных зданий и опускается на тесные улочки частного сектора, где из открытого окна пахнет домашней едой и вкусным кофе. О её отсутствию в комнате говорило и то, что она не заметила меня. Хоть это немного и смущало, я сел за первую парту среднего ряда, подложил руки под голову и попытался подремать.

“Артём, – сквозь темноту опущенных век проступили тёплые пастельные тона, - не скажешь, который час?”, – я повернулся к ней: “Татьяна, вы держите в руках телефон. Спешу заметить, что данный гаджет способен вам его показать”, - она на секунду улыбнулась. Видимо, часть её сознания ещё не вернулась. “Почему домой не идёшь?”, – попытался я  поддержать разговор. “Да вот, в окно засмотрелась и не заметила, как наступил вечер”. “Что же ты здесь забыл? Неужели за мной следишь?”, – на её лице появились эмоции сложнее лёгкой улыбки, а в голос вернулась жизнь. “Я часто сюда прихожу, в это время тут пусто, а я люблю тишину и покой”. Таня, делая вид, что не слышит моих слов, продолжала уводить разговор в юморной бред. Думаю, она боялась взболтнуть чего лишнего, если бы он вдруг перешёл в жалобы на личную жизнь.
Нас прервал Саша, который, словно сквозняк, с силой открыл дверь. ”Ты что тут делаешь? – Едва не крича сказал он, - а это кто?” – я почувствовал его взгляд на затылке и, повернувшись, кивнул. Он ответил тем же. Отпустив меня, его взгляд снова вцепился в Таню. “Вставай, пошли!” – скомандовал он. Как только они вышли за дверь, началась ругань. “Семейная ссора”, – отметил про себя, стараясь не вникать в слова. Но было то, что я услышали отчетливо: “Ты меня скоро к мимо проходящим людям будешь ревновать? Заебал…”, - после этих слов воздух разорвал хлопок. Не думая, я выбежал в коридор, схватил Сашу за плечо, а когда тот повернулся, ударил его несколько раз в лицо.  Он упал.
Таня стояла с опущенной головой. Я протянул руку к её подбородку, она подняла голову. Губы были разбиты. Слёзы, пробиваясь через тушь, стекали по щекам и смешивались с кровью. “Иди домой, - попросил я её, - я с ним поговорю”. Она молча ушла.

“Что ты творишь, урод…”, - он начал рассказывать, как прямо сейчас “уроет” меня, но не спешил начинать драку, да и мне не хотелось этого. “Сегодня в полночь, в парке. Приходи, там и разберёмся”, - сказал он и ушёл. Я вернулся за парту, в голове бурлил поток мыслей. Почему я так поступил? Это же было не моё дело, это их проблемы. Так почему? Почему? Почему? И тут в моей голове началось слайд – шоу, десятки моментов из жизни, но на всех картинках лишь одно – её улыбка. Но в эти воспоминания вторглись новые, теперь вместо нежных губ я видел разбитые и опухшие. Я влюблён в неё. Осознание этого не было чем – то внезапным, эти чувства были закопаны внутри меня. Но язык не повернётся сказать, что я люблю её.
Я посмотрел на часы. Уже половина  восьмого, институт закрывается в восемь. Я встал и пошёл в общагу.

***

Сидя на лавочке, я ждал его. Была почти полночь. Начался внезапный приступ ностальгии.
Сашу я знаю с первого класса. Мы даже дружили какое – то время, пока это резко не прервалось. Ничего не случилось, просто в один день перестали общаться. Я никогда не подумал бы, что он такой ревнивый. Ревность… Это признак любви или желания обладать?
Видимо, правду говорят: “Если ты не видел человека полгода – считай, ты его не знаешь”, - я не общался с ним с девятого класса. Он всегда нравился девчонкам. Немного высокомерный, довольно привлекательной внешности и отличник к тому же. Хоть мои оценки были и ниже, не скажу, что он умнее меня. Строгий отец способствовал тому, чтобы он хорошо учился, в то время, как меня почти не контролировали. Мама просматривала мой дневник каждую неделю, но читала нотации лишь когда я получал шестёрки и ниже, по двенадцати бальной шкале. Единственное, в чём я ему действительно проигрывал, так это в знании языков. Впрочем, я их никогда и не учил особо, домашку по ним просто списывал. Разный поход наших родителей повлиял на нас. Думаю, у него всегда есть цель: хорошо окончить школу, поступить в институт, найти хорошую работу, завести семью, жить в комфорте. Строгость его отца, дисциплина и необходимость цели помогают жить, как мне кажется. Я всегда не знал, зачем я делаю то, что делаю. Зачем учусь, зачем живу… у меня нет цели. Большой дом, хорошая машина, семья… Слишком слабые стимулы. Лишь недавно я нашёл себе смысл жизни.

“Пришёл-таки”, - донёсся голос справа. Ко мне приближались трое. В центре шёл Саша, людей по бокам я не знал, наверное, кто – то из его знакомых. Я встал и пошёл им навстречу. Мы говорили о произошедшем, в основном говорил Саша: что я крыса, поступил некрасиво, не по – мужски, и спрашивал, как я буду извиняться. Я не знал, что ему ответить, для меня это был какой – то белый шум, извиняться  тоже не собирался. Я чувствовал какую – то вину за то, что вмешался в их личные дела, но не считал себя не правым. “Спишь с ней?, - вдруг спросил он, - любишь её?”. “Влюблён”, - коротко сказал я. В следующее же мгновение получил удар в нос. На землю упали красные капли. Только я поднял голову, как тут же получил второй удар. Всё поплыло, ноги подкосились, я оказался на земле и инстинктивно свернулся в клубок, прикрывая лицо и печень. Удары посыпались на меня, словно пошёл град размером с кулак и я лежал под ним не в силах пошевелиться. Это не продолжалось долго. Когда они прекратили, Саша стоял и что – то говорил мне. Я расслышал лишь последние слова: “Ей я тоже всё объясню”, - не сложно было понять, что именно он подразумевал под “объясню”. Собрав последние силы, я бросился ему в ноги и повалил. Раздался глухой звук удара. Он лежал неподвижно, его друзья кинулись к нему и стали пытаться привести в чувство. “Кровь! – Закричал один из них, - у него череп проломлен!”. Странно, я ничего не чувствовал кроме того, что всё моё тело болело и ныло. Еле передвигаясь, я пошёл к набережной. 

***

Я старалась заниматься учёбой, но никак не могла сосредоточиться.  Все мысли были о том звонке Саши. Они ведь покалечат его. Не могу успокоиться, пока не узнаю что случилось. Надо позвонить старосте и попросить у неё номер Артёма.
- Алло, Марина, привет.
- Привет Таня, чего звонишь так поздно?
- Прости, разбудила?
- Нет. Чего уже случилось?
- Да ничего… Можешь дать мне номер Артёма?
- А… Зачем он тебе? Ну ладно, раз просишь…
- Давай, диктуй уже!
- Записывай…

Записав номер, я тут же набрала ему. Каждый гудок сопровождался мыслью: “Почему он не берет трубку?”, - тревога подступала к горлу и, достигнув, схватила его мёртвой хваткой. Когда гудки, наконец, закончились и из динамиков прозвучало тихое: “Алло”, - я не смогла сказать ни слова. Лишь осознание того, что он ответил, сняло хватку тревоги.
- Артём, с тобой всё в порядке?
- Таня? – Его голос состоял удивления и стона.
- Что случилось между вами?
- Я на набережной. Хочешь узнать – приходи. Или подожди до завтра.
Он повесил трубку.

***

Был час ночи, ноги несли меня в сторону набережной. Подходя ближе к берегу, я заметила красного светлячка, он не двигался. Артём сидел, в его руках была сигарет, она просто тлела. Табачный дым поднимался вверх и растворялся в ночной темноте. Я села рядом. Его чёрные короткие волосы были взъерошены, одежда грязная. Нос был опухший и, кажется, сломан. Его зелёные глаза смотрели вдаль, за бескрайние просторы океана. “Я убил его”, - вдруг сказал он. “Что ты такое говоришь? Как убил?”, - голос дрожал. “Сбил с ног. Он ударился затылком об асфальт”. “Так с чего ты взял, что он умер?!”, - в голосе чувствовалась паника, страх и возмущение. “Один из друзей Саши сказал, что у него проломлен череп”. “Да ему откуда знать?! Он что, врач? - не знаю, кого я пыталась больше успокоить, его или себя, - может… просто голову повредил, не обязательно же пролом черепа”. Мне хотелось поцеловать его, чувствовала, если не сделаю этого сейчас, то уже не смогу никогда. Уже собираясь это сделать резкое вернувшееся чувство боли в губах не позволило мне. Я обняла его.

***

“Всё верно?”, - спросил меня следователь, я кивнул и протянул ему подписанный листок. “Тот парень жив, в коме лежит, - я почувствовал облегчение, облегчение от того, что я не убийца, - но кто знает, может он не очнётся. Пока идешь по статье за тяжкие телесные, но если не повезёт… сядешь за убийство”. Он ушёл, а через полминуты увели меня.
Я лежал на кушетке в своей “аудитории” на одного и наслаждался тишиной и покоем, что мне было ещё делать? Ремень они у меня не забрали, в голове мелькнула мысль о самоубийстве. Срок теперь всю жизнь будет висеть на мне, как клеймо…Затянуть ремень на шее, проделать дырку, чтобы импровизированная петля не ослабла и закрепить конец за ту же кушетку, на всякий случай. Мои размышления прервал голос: “Выходи, к тебе пришли”. В комнате для свидания я увидел маму.
- Как ты тут, сынок? – По её голосу было понятно, что она устала и морально, и физически.
- Ну… не самое плохое место на Земле. – Я старался выглядеть оптимистично.
- Саша из комы вышел…
- Да? Это хорошо, передай мои извинения его родителям, я не хотел, чтобы так вышло.

Отведённые нам двадцать минут прошли быстро за ответами на стандартные вопросы волнующейся матери. Я вернулся в камеру. Мысли о суициде исчезли, я отодвинул ремень в сторону.
Возможно, всё не так уж и плохо…