Эпилог и ускорение ожидания

Часть V   Эпилог и ускорение ожидания

Золу выносили пакетами и в скомканных газетах неделями и месяцами. Замка на двери не было, заходи и бери.  Появлялась шальная мысль развеивать-рассеивать пепельные лепесточки с балкона. Сдувать и сыпать, сдувать и сыпать... На некоторых серых эфемерах-плёночках  сохранились обугленные буковки, но они рассыпались буквально от взгляда.

На странице 447 Зусеватый выдаёт депешу для авторa Н. И. Ваймана:

«Господи:

Говорил с мамой пять часов тому назад. Она ещё не знает  <о смерти Миши Файнермана>.
1686549,
но уже и не позвонит даже.
Даже, если не помню набор цифр, то уже всё равно.
“Покорми меня, Зус.”
z
31 июля 2003 года в 22 часа 54 минуты.»

Да, ему бы в местечке жить-поживать, под присмотром... Но нет, нужен Вавилон, Рим, Москва еврейским массам, мельтешение, метрополия.
Такие сшибки в черепной коробке, попытки объяснить и объясниться.
Издержки межродственных браков,  гениальности и призвания, ничего не поделаешь, хоть и попишешь.
Гипертрофированные способности граничат с кукушностью.
В Москве и снетками можно было разжиться, “в первопрестольной жрать дают”,  по выражению папулёшки (отца Зузу), упущенного столь рано и скоропостижно.

На странице 448 Зусемычный опять  словечки набирает:
«Он не голодал, но зачастую не мог приготовить [себе].
Тяжело за собой ухаживать.
Вот и ел плохо.
Но питание не так уж и важно.
Страшная грязь.
Миша рассказал, что отсутствие гигиены однажды вызвало у него необычную инфекцию.*
Курил, отрывая фильтры.
И умер в возрасте Иосифа Бродского.
Позвонил сегодня Дине.
Боюсь, сожгут его, сожгут—дешевле.
А оставляет он дикие деньги, мог бы жить как король.»
Отредактировал емелю и почудилось, что сорвался Миша со своего выступа бытия в своё небытие. Хайдеггер, что ли?
А, может, йобчество сталкивало его, а?
Как спартанцы своих недотёп спихивали, нет?
И не нашлось достаточно заслонов «над пропастью во ржи»... The Catcher in the Rye не поймал его вовремя. Как пугало огородное не испугал сомнамбулического Мишу. Может, не лекарствами, а резким выдёргиванием из почвы и пересадкой в киббуц?

А 4 августа того года Зусловатый заметил в своём послании Науму-ноумену:
«Миши нет — будет легче и нам уходить.»
Но на самом деле, Зус не хотел ещё изничтожаться. Он как бы гонца послал в запредел, чтобы убедился сначала он, что там ничего нет. Но нечем убедиться, ведь не стало ровным счётом ничего. Вселенная схлопнулась в своём уникальном носителе, он безжалостно изъят. Природа по своим графикам подводит нас к необходимости тотальной аннигиляции, к сингулярности с  временно расколовшимся Ничто, стремящимся к затягиванию этой раны космоса и вселенных.
Теперь Мише не пошлёшь ни смс, ни электронную почту как зусовой подруге-красавице Верице Живкович.
Давно похоронили её в Старчеве, на краю Панчева, а почта в её ящик виртуальный до сих пор засовывается-засылается без проблем. То ли сестра её смотрит, то ли племянница. В ответ ни гу-гу. Скорее, никто и не любопытствует, что пишут абсолютной чемпионке конкурсов поэзии хайку. Списали с корабля современности и поплыли дальше.
И Тикве-Wendy Коэн можно посылать e-mails. Она не отвечает, потому как умерла нестарой от очень некошерной онкоболезни. Её арабский дворик ещё пуст, но окошко в ванной комнате уже  замуровано. Снегурочка не отвечает, но и не отфутболивает электронные письма и пересылки.

На странице 450 Зустрон мудрствует лукаво:
«Да, Миша был плохо приспособлен. Его дв. сестра давала достаточно денег, но   “винить” её скорее нужно не за деньги, а за малое участие <участливость>...
Но как винить, когда Дина говорила, что сама дв. сестра странная.
Я пытался лаской показать Мише, что можно организоваться.
Но Миша ощетинивался...»

18 августа Зусило вопрошает:
«Похоронили или сожгли?»
Знал ответ ведь, а?
Мишино тело уже месяц в морге стыло.

И 4 сентября 2003 года Зусей саддукейски-фарисейски запузыривает:
«Я так и думал, что сожгут.
Надо было связаться с синагогой.
Но кто будет заниматься этим?»

Опять крематорий.

“A lifeless human body outlives a momentarily vanishing soul.” Плоть десятилетиями может мумифицироваться. Рёбра и черепа  столетиями могут покоиться в оссуариях. А согласно еврейским трактатам, затылочная кость, самая твёрдая в скелете гоминидов, будет использована Г-сподом для воскресения из мёртвых  для  Страшного суда. И, как ни странно, именно этот кальциевый камешек может послужить богоподобным экспериментаторам для оживления и инкубации беспамятных клонов.
Превратить тело Миши в горсть углерода, в сажу—это сродни начинке его выгоревшей скорлупки-квартиры. Дёшево и сердито.  Долго-долго над окнами его квартиры, на последнем этаже, на побеленном бетонном блоке будут видны чёрные мазки, оставленные вырывавшимися протуберанцами.

А, может, двоюродная сестра Миши урну с обугленными останками в стену вставила и закрыла табличкой?

Испепелённое тащили мешками, полиэтиленовыми пакетами и в комах газет... Хлопья пепла отливали графитом.

Зусалик нашёл в книжке «Зяблик перелётный» Мишино посмертное хокку! Вот оно:

было кому отозваться
на зов «Ив! Ив!»
но теперь пустота

Непереводимо?

there was somebody
replying to “Tweet! Tweet!”
but now the void

Зуссолит запустил хокку, посвящённые Мише в хайкувсенную вселенную.

Haiku for Fainerman


STIFF WINTER
AFTER HIS DEATH
I TALK TO HIS BUDDHA

DEATH ANNIVERSARY
HE STAYS FOREVER YOUNG
I GET OLDER

numerous clouds
his passing transpires into
my long malady

open window
the eastern wind blows
into my spring headache

wind through the fence
the fluted bamboo sings
song of his death

spring cleaning
I desire less crap
crammed in my short life

hillside village
gravestones of the vanquished
now sills of the doors

small crematory
it will annihilate
such a large life


И вырисовался хайбун в честь Миши, погибшего от передоза транквилизатора и водки.


Самоубийство Вадика Симуна с помощью бутылки водки и петли

Я пригласил Вадика на сбор клубники. Мы ужирались, пока я объяснял ему корреляцию между формой рдевших клубничин и их сладостью: «Шейка-шейка! Утончённая шейка. А многие пентюхи срезают и шейку и плечики. Я только зелёный венчик выплёвываю, и то не весь.» А где-то к северу был и склон, где спела земляника. Живи и радуйся.
Вадик в открытую говорил, что хочет покончить с собой. Жену брал на пушку: «Где моя верёвка?» А всем нам объявлял: «Через 25 лет вы будете мне завидовать...»
И вовсе нет, Вадичек. Всё так же вертится крутящийся ресторан, где сидели наши как бы жёны. И твоя вдова шастает и веселится. И моя утверждённая разведёнка развратничает. И дочка твоя носится по белу свету. И отец твой ваяет, а мать гуляет по парку. И сестра твоя  преуспевает. Мiръ благоденствует, а тебя нет.

шарик воздушный
всё выше в голубизну... и
и...
       неведимка

Ad nauseam.
На стр. 447 романа «Ямка, полная птичьих перьев» цитируется Зус.
Всё о том, как Миша просил покормить его.
А Миша и денег требовал. Зусмот, по мелочи, давал, но, когда увидел пустую  стеклотару, стал просить Мишу о встрече с Любой, сестрой евонной, которая квартиру Мишиной мамы прибрала к рукам. Дине названивал, их подруге. Она  из хорошей семьи литваков. Вот Дина была бы хорошей женой Мише! Зусу она таковой не стала, предложение в стенах Преображенского кремля не приняла.
A lifeless human body outlives a momentarily vanishing soul. Безжизненное тело переживает отлетевшую душу. Плоть десятилетиями может мумифицироваться. Рёбра и черепа  столетиями могут покоиться в оссуариях.
Мощи в раках нетленно лежат. А согласно еврейским трактатам, затылочная кость, самая твёрдая в скелете гоминидов, будет использована Г-сподом для оживления   мёртвых перед Страшным судом. Именно этот кальциевый камешек может послужить богоподобным экспериментаторам для оживления и инкубации беспамятных клонов.
Превратить тело Миши в шелковистый пепел, в мотыльковую сажу, это действо првело его останки в состояние, близкое  начинке его выгоревшей пещерки-квартиры. Дёшево и сердито. Долго-долго над окнами его квартиры-скита, на последнем этаже, на побеленном бетонном блоке будут видны чёрные мазки копоти, оставленные вырывавшимися протуберанцами.

Уставиться и ворошить память как будущую растопку, если сэкономят на погребении.

Интерес к физике у Миши был тоже потерян, но всё же припоминаются разговоры и о полупроводниках, и о сверхпроводимости. Зускалл и курс брал, но всё равно не мог осознать эти феномены. Излучательная способность чёрного тела в идеале пропорциональна четвёртой (!) степени его абсолютной температуры. То есть, если раскочегарить какой-нибудь чугунок до ста градусов, то он щедро тепло отдаст. А сковорода при двухстах градусах в шестнадцать раз больше. И тепло, и уютно, и незнамо-неведомо. Можно прожить и без этого, но
Зусман картинку-схемку рисовал, как из чёрной точки восемь лучей струятся, а в трёмерной проекции можно ещё восемь добавить, вот и шестнадцать. Такая трехомудия.
Эти же кастрюли-утюги волнами жар свой теряют, причём, чем выше температура, тем длина волны меньше. Пекло обгорелую сталь так раззадоривает, что она начинает дрожать и всё с большей частотой посылать сигнал в пространство. Миша серьёзно внимал, но не кивал.
Философия должна через поэзию скармливаться. Не те слова, не тот код, Миша вяло воспринимал.
Никогда громко не смеялся, улыбнётся, и на том спасибо.
Балагуром он не был, Миша вдохновенный. Вдумывался грустно и, сникая, болел. Свихнувшийся, но сочувствовавший и открывавший поля поэзии и фолианты философии.

У мамы Зуса приступ был, она слегла, Зусовей всполошился, а Миша что-то о своих делах буровил рядом с потерпевшей и болящую в свой  микрокосм  не пускал.
Над мамой, на стенном центрально-симметричном ковре белая овечка в самой серединке была приколота. Зус рехался, но списывал на боль души...
Какие-то связи и поведенческие нити и поводки были уже оборваны. Но «чив-чив», был ещё жив.
Михаил Шикович Файнерман.
Но вот что неясно. А какой аналог имени «Шик» или «Шика»?
Шикарный? Искал-высвечивал, так и не нашёл соответствующего в святцах.  Искать, ещё есть время. Может, читатели помогут?
Не понять и значение его фамилии «Файнерман»...
А пока послесвечение Михаэля бен Шика.

Строчки в рифму и без (для сгинувшего поэта):
 
Сколько до рожденья, Мишка Файнерман?
Триллион Вселенных, Мишка Файнерман.
А до смерти сколько, Мишка Файнерман?
Кодеин и водка, Мишка Файнеpман.
Всё ж пребудут строчки, Мишка Файнерман...
Строчки-многоточки, Мишка Файнерман.
Кинут, не читая, Мишка Файнерман,
Чтоб забыть забывших, Мишка Файнерман.
Нету и забывших, Мишка Файнерман.
И избы той нету, Мишка Файнерман.
Нету всей России, Мишка Файнерман.
Нету и Тибета, Мишка Файнерман.
Нету сей планеты, Мишка Файнерман.
Не бывало вовсе, Мишка Файнерман.
Не было и всё тут, Мишка Файнерман.

ППППППППППППППППППППППППП

На рисунке показано отображение жизней, разных по своему сроку. В момент рождения из сингулярности скорость жизней начинает неуклонно расти, а ускорение времён и переживаний, испытываемых индивидуумами, относительно мизерное.  Для краткосрочных особей ускорения их жизней, их событийность выше.
Для тех, кому удаётся пожить дольше, время течёт вроде бы медленнее и в юности, и в старости, но для всех-превсех, в момент смерти, ускорение жизни стремится к бесконечности.
Вот такие параболы падения-вознесения в небытие.

(Сравните с вычислениями, что для  обитателя массивной горы время течёт не так быстро, как для его близнеца у морского побережья.)

*) Ростральная колонна рэнку, Мишино под № 3.

 1

белая ночь
сведут трамвайный мост,
он крупно вздрогнет               
                Иосиф Бродский

2


тишь да гладь, благодать,
а ещё земляника               
                Александр Есенин-Вольпин

3


лежу, может, сплю:
с груди моей взлетают
блестящие мушки
                Михаил Файнерман


4


трёхдольный, вольный
легковейный... ах, менуэт

                Елизавета Мнацаканова

5


трухлявый каштан:
в лунном свете
снова нержавые листья
                Михаил Крепс

6

пока мы живы,
мы бессмертны, mon amour

                Кира Сапгир

7

ода осени:
это так,
небольшая стилизация

                Владимир Гандельсман

8


ба, зелёная гречка!
вот мы её и пожарим
                Наум Коржавин


9

Седых душил нас...
я пошёл к Трубецким,
а не к Шульманам

                Сергей Довлатов

10

в девяностых
я пела только Ахматову,
Северянина
                Злата Раздолина


11

Гарвард, уинтер-зима,
тёплый приём,
луна-то китайская

                Дм. Пригов
12

слежавшееся сено;
как же едят его кони?

                Александра Петрова



13

;c.....................
;c...........................
я американец
                Алексей Цветков



14
вы тут сидите,
а он напряжённо
готовит фуршет
                Евгений Бунимович



15

в Париже
ещё нет холодов
здесь нам купили куртку

                Елена Шварц


               
16
не знаю почему, но               
олигархам нравится
                Вера Павлова

17

звуки Лермонтова
небеснее Пушкина.
Ничего не поделаешь
                Дм. Быков


18
замечательные люди—
творцы Пражской весны
                Евгений Евтушенко


19
уже в феврале
фиалки рвались
к тебе
                Ира Новицкая
20

ближнеe зарубежье—
рек русских разливы
                Зус Вайман