Свои Глава 3

Глава 3. Семья. 
Родителей не выбирают, их любят за то, что они родители, любят за заботу о них, ласку и помощь во всех делах. Долг родителей перед детьми – заботиться об их воспитании, содержании. Долг детей повиноваться, пока они не стали взрослыми, самостоятельными и чтить родителей всю свою жизнь. Долг братьев и сестёр вообще обходиться друг с другом с любовью и в высшей степени справедливо. Взрослея, человек однажды пытается,  как бы взглянуть со стороны, оценить достоинства, недостатки характера. Постепенно дети определяют для себя, в чём родители хороши, а в чём плохи. В результате молодой человек начинает относиться к ним с осознанными чувствами, ставшими понятными. Марийке, исполнилось 2 годика. Её стали выносить на улицу, прогуливаться. Оденут, завернут в бараний тулуп и на санки. Старший брат Лаврик, особенно старался её порадовать, Бежит,  катит её в санках, а сам дышит как конь, тяжело ему, сам – то он ещё  малец, а представляется мужиком, рано в деревне дети взрослеют, да и спрос с него как со взрослого. А больше всего Марийка любила птичек кормить. Слетятся они на зёрнышки подсолнуховые, клюют, щебечут, видимо радуются? Особенно  красивы – снегири, красные,  словно гроздья рябины на снегу, но такие пугливые, не даются, не садятся на ладошку. А синички, воробьи,  так -  те запросто, такие смелые, привыкли  видимо, садятся  и признают свою хозяйку. Им  с семечками знамо  веселей, не так голодно, да и от морозу - полегче, не так  лют,  когда желудок сыт. Говорят, что они улетают к тёплым морям, взглянуть на это  море диковинное хоть раз, хоть одним глазком? Все птицы на зиму улетают, а снегири возвращаются только зимой, мудрёно. С возрастом она так и не узнала тайну снегирей, куда ж они летом улетают, а зимой опять появляются,  занятно, да и не понятна их  птичья тайна, не правда ли, и знать  не  дано человеку?
   

               
               
На  ветвях  снегири.
Снег под лапками тает.
День поют о любви.
Ночью все, но куда улетают?

            Припев:
Я не верю в любовь.
Словно чувств не осталось.
Вам так скажет любой.
Только — бурная шалость.

На снегу снегири.
Будто красные пятна.
День поют о любви.
Но, любовь, не понятна.

         Припев:
Я не верю в любовь.
Словно чувств не осталось.
Вам так скажет любой.
Только бурная шалость.

Скоро лето придёт.
Снегири улетят, разлетятся.
Кто — то счастье найдёт.
А зимой  вновь они  возвратятся.

            Припев:
Я  не верю в любовь.
Словно чувств не осталось.
Вам так скажет любой.
Только бурная шалость.
Под утро в дверь постучали тук, тук – тук, кто там -  свои?  Хозяйка встала, мелькнула тревожная мысль, что свои так не стучат, стучат два раза тук – тук, зажгла лампу, настороженно открыла дверь. На пороге стояли двое в форме, где Степан? Степан, сонный вышел   из - за печки. Собирайся, выходи, на руки надели наручники. Мать запричитала, проснулись дети, маленькая Марийка заплакала, она на всю жизнь запомнила эти слова: «свои», еще не понимая смысл этих жутких слов режущих  ухо, и  всю жизнь так  их боялась. Отца  вывели   во  двор, усадили  в поджидавший  воронок,   да и  увезли  в неизвестном  направлении.  За углом  всю церемонию задержания   злорадно наблюдал сосед – однофамилец, при этом Фёдор ехидно улыбался, до выполнения долгожданной цели оставалось совсем немного, он уже чувствовал запахи председательского стула. Освободившееся место председателя занял Фёдор, потому как выбора нет, всё получилось так, как он задумал, да к тому же он секретарь партийной ячейки, как не верти, а окромя  его и нет достойных  на  председателево место, он уже вдыхал запахи вожделённого места. Подумаешь, что вчера был рядовым, а как стал секретарём парт ячейки так  все стали величать Фёдором  Ивановичем, знамо заметили, наверное , скоро в гору пойдёт? Председатель колхоза обязательно должен  быть  партейным, членом партии большевиков. В НКВД по приезду приступили сразу к допросам, пытали, били, принуждали, чтобы сознался в создании преступной антисоветской группы. Степану особенно запомнился следователь по фамилии Штерн Натан Семёнович, ну вылитый Лев Троцкий или Яков Свердлов,  хрен их разберёшь, а так сходство полное. Махонький такой росточком, уже в годах, гладко выбритый, с пенсне, производивший первое впечатление интеллигентного человека, но по натуре – зверь. «Здравствуйте, товарищ», подсудимый с готовностью протянул руку, но в ответ последовал жестокий удар в пах. Нестерпимая боль согнула тело Степана надвое, присаживаетесь,  так  вам будет удобней, с готовностью подвигая стул, воскликнул следователь. Допросы носили садистский характер, которые видимо,  вызывали радость следователя, а удары в пах, особое удовольствие. Ну, что  мордовская   морда, будешь признаваться  в содеянном, подпиши протокол, да и вся недолга, кричал взбешённый Штерн Н.С. Вот же сука, попался бы  мне в тёмном углу, где он так выучился мастерски бить по яйцам, недоумевал подозреваемый? Но, несмотря на такое особливое  внимание следователя  Степан, всё отрицал, побои его не сломили, ему не в чем было сознаваться,  за собой он не видел никаких  грехов. В тюрьме он пробыл год, за недоказанностью улик его выпустили. За этот год он всё передумал, правильно ли поступал при решении задач, справедлив ли был к жене? Всю свою жизнь он пересмотрел и поделил до тюрьмы и после. Степан, очень тревожился за своих детей, но что делать, он не знал? Усиленно молился за них. Эх, была бы церковь сходила бы Федора, помолилась бы, спросила бы у бога благословения за Степана, за детей. Словно это могло от чего – то удержать,  спасти их от неизвестных опасностей, но он боялся, ожидая, предчувствуя,  чего – то панически. Но, увы, не всё получается, так как задумываешь: «Люди предполагают, а бог судьбами человеческими располагает», только ему ведомо, что написано на роду каждому человеку. За год в тюрьме он встретил многих известных людей. Но о них он не распространялся, так как многое ему было ещё не понятно, и как судить о людях,  не зная  всей подоплёки. Очернить человека плёвое дело, а если он не виноват  то,  как его можно осуждать? За недоказанностью улик,  дело в отношении подозреваемого   прекратили. Князькин Степан Иванович с вещами на выход. После прихода, дома пробыл не долго, сходил в правление. Там встретил довольного собой Федьку, который с напущенной миной,  даже и не поздоровался, так как был всецело занят собой. Федя, был Федя, да весь вышел, нонче я,  всем Фёдор Иванович,  сказал -  как отрубил новый председатель колхоза. Пятно   антисоветчика  невозможно  скрыть, односельчане осуждающе смотрели ему вслед, опустив головы: «Не оправдал, вишь нашего доверия,  не виноватых  -  это все знают,  не привлекают, что – то видимо у него было». Как говорится: «На каждый роток, не накинешь платок». Никто не ожидал, как снег на голову прозвучало заявление  Молотова «Внимание, говорит Москва. Передаём  важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня 22 июня 1941 года в 4 00 утра без всякого объявления войны германские  вооружённые силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война  советского народа против  немецко  – фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами».  Резкое изменение отношения односельчан, враз  изменившееся к нему общественное мнение, на каждый роток, не накинешь платок,  подталкивали Степана к изменению обстановки. Коррективы внесла война, поехал в военкомат, написал заявление и ушёл добровольцем на фронт. При прощании сказал жене: «Федора, береги детей». Перед тем как отправиться на фронт, он  как и все добровольцы оторванные от мирной жизни прошёл  краткосрочные месячные курсы обучения в городе Куйбышеве. На то время Степану было 40 лет, жена осталась одна, на плечах которой была  забота  как прокормить  шесть детей.