Как всё изменилось...

Как всё изменилось.
________________________________________

Уютно.
Тепло, мягко.
- Как ты?
- Вполне неплохо. Ничего интересного.
- Неужели? Что-то Я сильно сомневаюсь.
Рассказывать было действительно особо нечего. Единственное, что произошло за день… Впрочем, Клаус не очень хотел делиться этим.
- Милый… Ты уверен?
- Совершенно точно. Ты же не забыла?..
- Как ты и просил. Пойдём на кухню?
Из прямоугольного окошка кухни ярко и беззаботно светило солнце, лучами своими как бы пытаясь озолотить своею радостью всю комнату, раздав всем и каждому. Чайник явно готовился засвистеть.
Клаус был искренне счастлив, когда в их маленький с семьёй домик провели газ и установили новенькую, красивую плиту. Теперь маме будет проще и быстрее готовить, а он с Мартой не будет часами ждать возле крохотного костерка, когда уже закипит вода в чайнике.
- Это что-то новое, да?
- Жасмин…
- О, это всё объясняет. Я в любом случае не разбираюсь.
- Когда-нибудь Я тебя научу, чудо моё. А пока подвинься…
Бульк, бульк.
Теперь у нас есть, уверен, вкусный чай.
Что может быть лучше?
Они обнялись. Этот день точно благоволил им.
Марта разлила горячий напиток по старым, но столь приятным по всем параметрам чашечкам.
Клаус только подивился, как только они сошлись… Марта была чудесна. Как внешне, так и во всех остальных аспектах.
Первым, что он увидел сразу, были её широкие бёдра. Крупные, сочные ягодицы, обтянутые брюками, что странно для девушки, но столь прекрасно на ней выглядит, первое время не давали оторвать от них взгляд, но картина, открывающаяся взору Клауса далее, нравилась ему всё больше и больше: пышная грудь, привлекающая внимание не меньше, чем прекрасно гармонирующая с формами талия, тёмные, практически чёрные волосы вкупе со столь знакомым каждому германцу типажом лица – пухлые губы и правильный носик… Это воистину был чуть ли не ангел, снизошедший с небес только для того, чтобы невероятно сильно без всякий оснований влюбиться в простого паренька и сопутствовать ему во всех деяниях.
И правда. Она восхитительна. Во всём. Во всём!
- Ты задумчив сегодня.
Лёгкий, мелодичный, словно переливающийся водою в ключе голос прервал Клауса.
Марта смотрела на него вопросительно. Чего она ждёт?
Ах да.
__________________________________________________

- Притормози здесь. Да, спасибо.
Мужчина лет сорока спустился из повозки и направился к большому скоплению людей на площади.
- Расступитесь. Не мешайте, пожалуйста. Что случилось с этой уважаемой фрау?
Молодой полицейский несколько растерялся и, сбиваясь и путаясь в формулировке, отрапортовал:
- Убийство, герр…
- Тейманн.
- Герр Тейманн. Совсем девочка, на вид лет шестнадцати. Как говорит эксперт, ну, то есть, медик, врач? Так вот, убита она острым предметом с длинным острым… повторяюсь, лезвием. Смерть мгновенная, перерезана сонная артерия (та, которая на шее) - даже вскрикнуть не успела. Крови много налилось, а свидетелей никаких, площадь пустая была. Лежит здесь с полудня.
- Который час, простите?
- Сейчас… Так, минуточку. Так точно, час дня, герр Тельман.
- Тейманн. 
Следователь взглянул на бедную девушку. Ну что тут сказать… Ей уже не поможешь.
Чёрт, взрослый человек. Что за глупая мысль.
Так.
- Кто обнаружил тело?
- Дворник по фамилии Зенне. Имеет французские корни… Стоп. Труп, да.
- Не спешите. По порядку.
- Нашёл он эту девочку около половины первого. Валялась она тут с полчаса без всякого надзору. Как нашёл, так сразу в полицию сообщил. Мелочь, а приятно.
- Вы не распаляйтесь сильно. Допросите Зенне с пристрастием в участке. Вольно.
- Вас понял. Спасибо, герр Терманн!
- Тейманн…
Голова юной особы была почти отделена от тела. Конечно, перерезанной артерией дело не ограничилось.
Одета она была вполне обычно. Серая школьная форма с юбочкой и чулочками… Ничего познавательного. Стоит узнать, где она училась.
Документов, ясен пень, при себе никаких. Ни ранца, ни портфеля.
Что она забыла на площади? Просто так шаталась?
Это ещё предстоит понять. Но не сейчас.
Сейчас надо бы…
Стоп.

_______________________________________

Натягивая свои однозначно слишком ей узкие брюки обратно, Марта смотрела на милого с неприкрытой любовью. Клаус просто чудесен.
Как и его… Тело, такое худое и такое… Эстетичное? Да, именно такое.
- Ты бы знала, как Я хочу тебя…
- Взаимно, любимый.
- Чай? Он уже...
- Сильно остыл.
- Ещё бы. Кто бы сомневался.
Юноша не спешил одеваться. И Марте это чертовски было по душе.
И Клаус это прекрасно знал и пользовался.
- Знаешь, было ли у тебя хоть раз такое чувство, будто бы всё как обычно, даже в сотни раз чудеснее, чем раньше, но что-то, что-то подсказывает, что это самое что-то предвещает не лучшие события?
Отвлекшись от своих мыслей, он удивлённо поднял брови.
- Будто бы что-то скрывается от твоих глаз, будто бы даже эта вещь, или же происшествие старается быть тобой незамеченным. Будто бы что-то случилось страшное или ещё похуже?
- Ты о чём сейчас?
Клаус занервничал. Внезапно ему стало не по себе.
- Милый! На тебе лица нет. Что такое? Милый?
Он не отвечал. Не мог ответить.
- Чудо моё, что такое? Ты чего?
- Чёрт… Нет, ничего… Прошу, просто обними меня. Прошу.
Вид беспокойного лица Марты сменился её тёплыми объятиями.
Но легче не стало.
Осознание всяко тяжелее. Намного тяжелее.
__________________________________________________

Какая пошлость!
Так. Это вообще к чему?

Стоп.
Длинные рыжие волосы.
Глаза полузакрыты, но видно, что карие.
Острый нос, узкое длинное личико.
Где-то он уже это видел. Где только…
Непонятно. Ладно. Так он ничего не добьётся.
Давай, герр Тейманн, думай.
- Подойди сюда. Побыстрее!
Один из полицейских, прибывших на место преступления, приблизился к трупу, а затем к следователю.
- Прикажите отвезти труп к экспертам и заставьте их выудить из него всё, что можно. Опросите все школы в округе на наличие студентки данной внешности. Рыжая, волосы прямые, до плеч, кареглазая, худощавого телосложения. Составить портрет убитой и прислать мне копию. По поводу Зенне – не выпускайте его, пока я не скажу. Доложите о проделанной работе мне и вашему начальнику, не знаю, кто там у вас. Всё понятно? Повторите.
Автомобиль с трупом уехал. Кровь на кирпиче площади скоро уберут.
Пока что, мои дела здесь окончены.
Можно и чаю выпить.
Правильно?
Правильно.

Dramatisiere nicht, wenn du nicht kannst.

Прогулка по набережной пошла явно не на пользу. Слякоть и дождь медленно, но верно делали своё дело.
Он зашторил окна.
Слишком уж мерзкая погода.
Противно.
Мужчина уселся за просторный письменный стол цвета пера ворона и поднёс трясущуюся руку к стопке бумаги.
- История болезни… Так, м-м-м… Вот они. Ага… Мигель Верне, шизик, понял. Вот ещё один… Ну и фамилия, француз, что ли?.. Еврейчик Тельманн… Тейман. Понятно, почему он тут оказался, не просто так. Диагноз – мания преследования. Как мило. Лаконичненько.
Давящий полумрак огромной по площади комнаты почти не смущал его. Он давно привык. Даже полюбил его, как маниак наслаждается своей жаждой крови. Не все они такие, но некоторые…
- Эх. Шкафы уж почти забиты всяким мусором. Почистить бы. Марта сделает, ладно. Чёрт с этим.
Строгий костюм грязно-серых оттенков.
Чёрные лакированные туфли.
Серый клетчатый галстук.
Ничего из этого он не снимал, приходя домой. Экономил время?
- Время – деньги. Быстрее бы всё это…
Пустое выражение застыло в серых глазах его, потускневших под стать его костюму. Довольно элегантно на вид. По крайней мере, так считали его коллеги по цеху.
В целом, психиатрия была довольно уважаемой наукой, поскольку сумасшедших было всё больше, а психиатры всё чаще сами сходили с ума.
Он ещё держался.
Никогда не знаешь, когда и на тебя нахлынет.
Или уже. Просто тихо, медленно.
Уютно.
Тепло, мягко.
Ага, конечно. Ничуть. Так не бывает.
Чудеса вообще редко случаются. Никогда не случаются, если быть точным.
- Какая глупость. Он был совершенно здоров день назад!.. Хотя… Я не удивлён. При его-то образе жизни… То же мне, бунтарь. Ты бы ещё себе отдельный остров с неграми и полем купил. Смешной какой.
Дверь тихонько приотворилась.
Мужчина насторожился… Глаза его блеснули, он резко развернулся к двери и выхватил из-за пазухи револьвер.
Дышать стало тяжело.
- Милый… Ты не устал? Не хочешь отдохнуть?
Когда-нибудь она меня доведёт.
- Чего тебе? Я сильно занят.
- Разве можно так себя мучать? Хоть бы света…
- Не трогай здесь ничего! Мне так удобно.
- Ты же совсем заболеешь…
- Говорят тебе, женщина. Не мешай мне!
Он было повысил голос, но девушка поняла.
- Хорошо… Ладно, милый. Я люблю тебя. Правда-правда.
- Мне не до этого сейчас. Притащи мне кофе, пожалуйста.
- Сейчас сделаю.
Отчётность. Отчёты, отчёты.
История болезни.
- Михаэль Шварц… Зигмунд Керн… Хайнц. Хайнц, братец… Вот и ты угодил сюда, не угодив нашей любимой Германии. Дурачок. Не сразу смекнул, вот и попался.
Он разложил исписанные листы по поверхности стола и откинулся на спинку стула.
Всё не так уж и плохо…
Всё не так уж и плохо…
- Меня не повяжут. Я ничего плохого в своей жизни не делал.
Он почти сказал правду. Почти.
Всё же самообман – прекрасная вещь. И рабочая.


Только выйдя за дверь, Марта присела и заглянула в замочную скважину.
Лицо её сильно осунулось, посерело.
Ушла всякая молодость. Даже формы уже не такие круглые, как тогда, когда-то давно.
- Прошлось лишь десять лет… Почти вечность. Что с ним случилось... Знала бы я, что так будет… Бедный, бедный…
Худой, сгорбившийся его силуэт не нравился ей так сильно теперь. Но разве это важно?
Так ли это важно?
Нужно помочь ему…
Как-то он рассказывал о своих снах!
Сны! Да, точно.
Я знаю. Я знаю выход!

Девушка постучала в дверь. На лице Марты играла лёгкая улыбка умирающего от отравления человека, разбившего склянку с противоядием. В ладони её был сжат пинцет. В другой руке она тяжело несла здоровенные клещи, коими пользуются разве что кузнецы, только с сильно заострёнными концами.
- Заходи. Ты принесла кофе?
Она знала, что теперь делать.
Пускай Клаус теперь насладиться ею. Даже если будет очень больно. Это поможет… Это спасёт его.
Он удивлённо взглянул на неё… Она осмелела и протянула ему клещи без тени сомнения.
Как всё изменилось…