Воздушная разведка

Весна 1984 года. Афганистан. Очередная Панджшерская операция была в самом разгаре. Помимо полетов на удары, стали в то время широко практиковаться полеты на разведку. Началась вся компания так. Зашел как-то к нам в полк представитель ГК ВВС в Афганистане генерал-полковник Иван Федорович Модяев. Начал издалека, рассказал, как в войну летал на Як-9, в том числе, на разведку и свободную охоту. Потом спросил:
- А любители низко полетать у вас есть? Надо тут одно ущелье посмотреть, вводить туда войска или нет, вертушки туда не пройдут, да и побьют их.
Полк наш отличался высокой подготовкой и свободными нравами, полеты ниже деревьев, проходы над стартом на 50 м были довольно обычным делом. Поэтому без раздумья отвечаю о готовности лететь. Объект разведки – крестообразное ущелье Ходжари, входящее западной веткой Панджшер севернее Анавы. Говорят, там основные россыпи лазурита и алмазов. Лететь решили на спарке, она более легкая, да и четыре глаза лучше двух. Для прикрытия выделялись пара МиГ–21 бис с С-24. Вылет завтра с рассветом. Утром запускаем, в задней кабине спарки мой ведомый Витя Скворцов, на боевых - комэск первой эскадрильи Михаил Степанов и его ведомый Анатолий Черноволод. Взлетаем,  набираем высоту, проходим  начало Панджшера, высота 5500 .
Солнце только взошло, в ущелье совсем темно. Разворот со снижением вправо, сильный световой экран, надо быстрей снизиться в тень, против солнца ничего не видно.  Наконец, входим в тень, проявляется низ ущелья, снижаемся ко дну и начинаем слалом снизу вверх. Мимо проносится кишлак, дымы, овцы – местные жители не ушли. Проскакиваем пересечение ущелий, наш путь все круче уходит вверх. Форсаж, правым боевым разворотом перескакиваем перевал для входа в перпендикулярное ущелье. На развороте смотрю, где наше прикрытие – не видно! Понимаю, что удержаться было невозможно, помимо слежения за ведущим, надо смотреть за землей, скалы справа и слева. На предельно малой высоте камуфлированный самолет на солнце хорошо виден по тени, но внизу темно! Следующий заход со снижением, лететь по ущелью сверху вниз гораздо хуже, высоту вперед не видно и все время надо отдавать ручку от себя, отрицательная перегрузка неприятна, да и песок с пола лезет в глаза! Проскакиваем еще один кишлак недалеко от «перекрестка», та же картина, население не ушло! Уходим вверх, делаем еще заход, ничего нового!
Возвращаемся домой, на заруливании уже ждет газик, сообщают, что результаты буду докладывать лично Заместителю Министра Обороны! Ни хрена себе разведка! Едем в дивизию, там сейчас находится штаб ставки.
В штабе дивизии вталкивают в кабинет, передо мной 5 мужиков в «мапуте» -полевой форме неизвестной банановой страны без погон. Приехали! Понимаю, что Заместителя МО не опознаю, да и вообще кроме министра Д.Ф.Устинова и ГК ВВС П.С.Кутахова никого из верхов особо не помню, поднимаю глаза в потолок и докладываю:
- Товарищ маршал Советского Союза! Подполковник К...! Разрешите доложить результаты разведки! - Из группы выделяется седоволосый, невысокий (видать он и есть маршал).
- Что, подполковник, не узнал?
- Товарищ Маршал Советского Союза, извините, в такой форме….!
- Докладывай, что видел?
Подробно рассказываю о полете, заканчиваю выводом:
- Из ущелья население не ушло, войск не обнаружил!
Маршал:
- Хорошо, что умеете так летать, - и, обращаясь к И.Ф.Модяеву:
- Надо почаще истребителям летать на разведку!
С этого дня и начались свободные полеты. Правда, первый день - три полета, закончился полным фиаско. Я обнаружил  5 караванов по 5-7 верблюдов, пару позиций ДШК, несколько групп духов и честно передавал данные по радио на КП. В результате этого было организовано три вылета групп досмотра с прикрытием, два вылета СУ-25, самому пришлось уничтожать обнаруженные ранее ДШК. Вечером командующий ВВС 40 Армии генерал Г.Колодий, подозвав меня, без особой радости сообщил:
- Всех блин замучил! Все работали сегодня на тебя - прослушивание общего канала операции велось и в ставке – не реагировать нельзя! Вот что, ты летай куда хочешь, но если что обнаружишь, тихо звони по телефону, не тревожь командование!
Последующие полеты происходили уже без особого шума. Для оперативного реагирования на спарку стал вешать С-24 или ФАБ-250. Но, мечта любого летчика, можно было летать когда и куда хочешь, звоню на КП, мол лечу туда-то, и все - со ставкой не поспоришь! Однажды, посещая Ходжари, подлетев крестообразному пересечению ущелий, увидел в правом ответвлении дым. Не думая, бросил самолет вправо, но произошло это с некоторым опозданием, и  впереди вдруг оказывается вертикальная стена. Ручка на себя, рывок перегрузки и с креном 90 градусов вписываюсь в разворот, едва не задевая за стену. Перегрузка совсем не ощутилась, но выскочив наверх и посмотрев на акселерометр, с удивлением увидел, что стрелка вылезла на красный фон и уперлась в цифру 10.  На земле при расшифровке пленки САРПП-12 инженеры обнаружили  пик  перегрузки в 11,5, схватились за голову и утащили самолет на юстировку. Однако все оказалось в норме, фюзеляж сохранил «стройность», крылья «не прогнулись», срезало, правда, пару заклепок на их законцовках.
Из этих полетов вспоминается частые посещения восхитительного места - ущелья в 180 км на северо-западе Баграма. Ранее залетали в этот район для прикрытия вертолетов, перевозящих грузы для снабжения афганского батальона, затерянного в горах вблизи н.п. Анжуман. Единственная возможность снабжения – по воздуху, дорог практически нет, а по тропам много не навозишь. Поэтому раз в полгода проводилась  доставка продуктов и боеприпасов, остальное время батальон был полностью отрезан. Вертолеты Ми-6 и Ми-8 тогда летели из Файзабада по ущельям, вокруг горы до 5000, а на северо-востоке даже выше. Наша задача была сопроводить вертолеты по ущелью, обеспечить посадку, подавив возможные огневые точки противника. Посадка прошла в основном спокойно, вертолеты без потерь пролетели и сели, после посадки мы по их просьбе с земли нанесли удар по склонам на берегу реки в 3 км от места приземления, оттуда, говорят, велась стрельба.
Собственно повторно прилетел в это место случайно. В очередном полете на разведку меня срочно перенацелили в воздухе посмотреть этот район. Горы на севере оказались закрыты облачностью. Решаю попасть в нужное место в через Панджшер. Впрыгнув в «туннель» в долине, кручу слалом  под облаками, поднимаясь все выше к перевалу. Слева и справа стены ущелья, сверху облака. Перед перевалом облака провисают до снегов, пройти нельзя. Форсаж, крутой горкой ухожу вверх.               
Сверху видно, что район закрыт десятибалльной облачностью, но к цели  можно выйти и по другому ущелью, восточнее километров 30. Над ним облачность не такая высокая, есть и разрывы. В одну «дырку»  вижу  реку и ныряю вниз. Снова начинаем слалом, но с той разницей, что ущелье не очень знакомое, а взглянуть на карту и определить, куда поворачивать на очередном «перекрестке», невозможно. Как и следовало ожидать, проскакиваем нужный поворот налево и теперь несемся на северо-восток  к границе. Если даже и заскочим в Пакистан, никто обнаружить это не сможет, наша высота около 3000, а горы вокруг до 6500. Продолжаем полет между скалами и облаками, пытаясь не проскочить возможный поворот налево. На «перекрестке» сворачиваем, далее еще один поворот, ущелье поднимается вверх, тупик!   Форсаж, горкой с углом 50; вскакиваем в облака и вываливаемся из них только на высоте 10500.  Место свое знаем только приблизительно, до аэродрома где-то около 200 км. С курсом 210 выходим к нашей долине, она к счастью частично открыта, что позволяет снизиться не над ДПРС, а визуально, практически на одном месте, выполнив два переворота. Докладываю о неудаче И.Ф.Модяеву, который дает указание по возможности чаще залетать в этот район. После этого случая посещал эти места довольно часто, выходя по новому маршруту через  восточное ущелье.
Горная река течет с юга на север, делает зигзаг и вправо каньоном уходит к Файзабаду. Долина начинается на уровне 4000 м, шириной метров 300, справа и слева отвесные скалы, горная речка, березки у берегов, кучевка, прилепившаяся на вертикальных стенах. Впереди на фоне ярко-голубого неба – заснеженные вершины шеститысячников. Дно ущелья плавно идет вниз до 2800, на севере поворачивает налево, раздваивается, прямо путь к Анджуману, а основное русло реки поворачивает резко вправо. Если на развилке не поворачивать, то пролетев, над Анжуманом, с левым разворотом по ущелью на высоте 4500 выскакиваешь на перевал, за которым  начинается Панджшерское ущелье.
Как-то недалеко от Панджшера обнаружил в закрытом со всех сторон склоне ущелья лагерь с цветными альпинистскими палатками. После двухчасового переваривания данных в верхах, получаю приказ, взять звено и ударить по лагерю! Наших альпинистов там не нет!
Операция шла на убыль, встал вопрос, что делать дальше. Войска прошли ущелье, духи ушли в горы, наш батальон 345 парашютно-десантного полка обосновался в Анаве, оставив блок-посты по всему ущелью. «Панджшеркого льва» Ахмад-Шаха Масуда так и не нашли,  а его поимка стала главным политическим вопросом успешного завершения операции. Все местные разведгруппы были поставлены «на уши», в Баграме дежурила усиленная эскадрилья Ми-8 с ротой десантуры у бортов и звеном Ми-24 прикрытия. По  данным о возможном местонахождении Ахмад-Шаха, армада поднималась в воздух, но к моменту подхода вертушек, он успевал сменить дислокацию и исчезал. 
    В это тревожное время при одном из полетов с посещением  Анджумана,  выскочив на перевал, переходящий к Панджшеру, вижу на темной проталине группу мужиков у костра, взгляд на скорости 1000 км/ч успевает выхватить детали: стреноженные лошади чайник и цвет головных уборов. Сознавая важность ситуации, чешу в эфир открытым текстом:
- 905, На перевале пять седел, духи у костра!
После минутной паузы в эфире команда:
- 905, Срочно на посадку!
На пробеге РП передает информацию:
- 905, После выключения в дивизию.
"Волга" комдива уже ждет у самолета, снова везут в "ставку". В штабе дивизии уже опознаю высшее начальство:
- Товарищ маршал Советского Союза! При проведении разведки обнаружил …, - и во всех деталях описываю полет.
        - Сколько, говоришь, их было?
- Пять человек у костра, лошади рядом, трое в белых чалмах!               
        - Ну, а оружие у них было?
Мысленно ругаю себя за уточнение излишних деталей вроде чалмы и чайника:
- Трудно утверждать, товарищ Маршал Советского Союза! Скорость, понимаете 1000!
Маршал немного думает, нагибается к письменному столу, достает и протягивает мне фотографию Ахмад-Шаха:
- А этого случайно не видел?
Теряю дар речи и снова мычу что-то про скорость.
Небольшая пауза:
- Возьми фото себе, ты тут много летаешь, вдруг, где встретишь!
Встретиться уже не пришлось. Через пять лет мы покинули Афганистан. Ахмат-Шах Масуд возглавил сопротивление против талибов, стал нашим лучшим другом, и позже погиб от рук фанатика-террориста. Маршал стал министром обороны, в перестроечное время оказался неугоден и, по подходящему поводу посадки Руста, был отправлен на отдых. Фотография же осталась у меня и иногда напоминает те уже далекие времена.