Сестры-соперницы

  Двоюродные братья Сергей и Алексей почти одновременно вернулись со службы в армии. В деревне жили тогда трудно. Во время хрущёвских перегибов обрезали на треть приусадебные участки и отнимали 90 процентов накошенного хлеба.  Более-менее умелые и работящие молодые мужики и парни рванули на целину и в лесопункты.
 Поэтому, когда за домашним пивом и бутылкой "Вологодской" собрался народ с деревенской улицы, протянувшейся вдоль речки до слияния с рекой, грусть разгоняли две тальянки. Девки и бабы плясали, а мужиков ничто не веселило. Один, правда дед
Евлантий рассуждал:
   - Конечно, оно обидно, что по рукам крестьянина бьют. Немного лучше живём, чем в два послевоенных голодных года. Как при царе топили овины, мололи на мельницах, пахали  и боронили на конях, так и ныне . Только, что две жнейки появились. А что от царя осталось, какие дома, гумна, мельницы, тем и живём. За всё советское время только ферму одну и построили
  - Всё верно, Евлантий, говоришь, но вот радио обещают протянуть. Тракторишки неражие от МТС иногда приезжают на пахоту или уборку.- сказала Евстолья.
  - Если хватит у колхоза расплатиться. Ведь кроме льна ничего не производим. Ну жито ещё разве вызреет. При царе-то прекрасная пшеница вызревала. а как в войну безголовые всё заставили сдать, даже на семена не оставив. так и всё... Никакие
советские учёные не выведут такой пшеницы, чтобы у нас на Севере вызревала, как народ веками выводил. Самых  толковых хлеборобов. мельников, кузнецов раскулачили и загубили вместе с детьми малыми комбедовцы, а такая антинародная по отношению к цвету крестьянства политика и ныне продолжается. При царе не бывало, чтобы 90 процентов накошенного сена у крестьянина отнимали, чтобы вековечные дворища обрезали. чтобы на полудикие  яблоньки немыслимый налог накладывали. И помолиться бедному крестьянину не дают. На весь район одна церковь оставлена, самая захудалая, а самолучшие храмы и колокольни все повзрывали .Ох, этого злыдня Ярославского-Губельмана своими бы руками придушил!
  Но тут опять заиграли тальянки и Евстолья сказала Евлантию, чтобы хоть частушку
спел. Он и спел:
   При царе, при Николашке
   Ели белые олашки,
   А теперь, хоть исполком,
   Да всю мякину истолкём!
 Вот вы, ребята, после службы останетесь в родной деревне?
 - Нет, я, пожалуй на целину рвану,- сказал Алексей.
  - А я , верно, в лесопункт подамся,- признался Сергей.
  - А на кого нас, девушек, оставите?- в один голос спросили Маша и Даша, погодки, между собой двоюродные, одна из которых работала дояркой, а другая телятницей.
  Они пытались развеселить ребят "Цыганочкой" и "Русским", спели несколько частушек и вытащили парней на кадриль, но особого веселья всё равно не получилось.
  Вечером, провожая девчат, ребята обнимали их и целовали, но как Маша и Даша заговаривали о свадьбе, разговор прекращался. Вскоре Алексей уехал на целину, под Павлодар, а Сергей начал работать на ближнем лесопункте и наведывался к матери, встречался он и с Машей. Сначала они тянулись друг к другу, обнимались и целовались, но как Маша заговаривала о  свадьбе, Сергей сговаривал её в лесопункт
сучкорубом. Маша ни за что не соглашалась.
   В один из приездов Сергея также было наварено пиво и красовалась бутылка "Вологодской". Также играли тальянки и плясали кадриль. Потом пошли захмелевшие на игрища в соседнюю деревню. Там Машу пригласил на кадриль местный парень. Когда после пляски он опять подошёл к девушке, между ним и  Сергеем вспыхнула перебранка. До большой драки не дошло, но синяками друг друга украсили.  Маша пожалела Сергея и увела в горницу, где стала ласкать и целовать
и кончилось тем, что он остался ночевать.
  Перед тем, как лечь в избе спать, мать Маши отворила в горницу дверь и сказала:
  - Если хотите, чтобы я по стародавнему обычаю благословила иконой и справила
хоть небольшую свадебку, завтра же несите заявление в сельсовет.
  Сергей что-то пробурчал в ответ и мать ворочалась, не могла уснуть. Сходила к
родственнице, работавшей секретарём сельсовета. Та пришла с печатью. Маша с Сергеем, ещё не успевшие заснуть, вышли из горницы и тут же получили документ
  - Вот теперь можете заниматься любовью на законных основаниях -  сказала секретарь сельсовета, как ей показалось весомо и торжественно.
   Молодые уехали в лесопункт, но Маше не понравилось в любую непогодь, а зимой по колено в снегу обрубать топором сучья  у ёлок и сосен. К  тому же Сергей приревновал её к вербованному закарпатцу и  так подрался с ним, что дали 15 суток. В милиции он столкнулся с Алексеем, вернувшимся из-за неустроенности быта с целины и начавшим служить дежурным милиционером.  Тот уговорил начальство скастить братану больше половины срока и через несколько дней они поехали на попутке в деревню. У Алексея с Дашей разгорелась прежняя любовь и девушка не выдержала, но бдительная мать подняла  в полночь родственницу- хранительницу сельсоветской печати . Любовников подняли с кровати, вывели на свет божий в избу,
чтобы секретарь сельсовета привычно напутствовала их без всякой музыки:
  - Ну вот, а теперь можете заниматься любовью на законных основаниях.
  Когда двоюродные братья оба служили в милиции, а у двоюродных сестер уже наметились животики, на всю деревню было смеху, когда подвыпившие Сергей и Алексей пошли мыть в баню спины жёнам. Электричества тогда ещё не было и  в бане
едва мерцала керосиновая лампа-мигалка. Перелезая огород, Сергей в одну сторону,
а Алексей в другую, по пьянке свалились и перепутали бани. А всю вину свалили на сестёр двоюродных, которые привычно начинали мыться с головы и у них от мыла глаза не видели, кто к ним подходит. Прозвали Машу и Дашу из-за этого случая сёстрами-соперницами.