Муза на чердаке

«Муза приходит весной» - говорили они. Но вот беда: меня не спросили, хочу ли я к ним приходить.

Завтра март уверенным жестом перечеркнёт календарную зиму. Но уже сегодня, в последний день февраля, алчущие творцы, как голодные дети, собрались кружком у стола, приготовили свои ложки и пустые тарелки, ожидая, что вот сейчас мать придёт и накормит их. Тарелками им служат пустые листы бумаги. Вместо ложек в руках – пересохшие от того, что ими давно не пользовались, шариковые ручки. Роль кормящей матери должна исполнить я. Пустить по их обескровленным венам жажду жизни. Наполнить их ослабевшие умы мыслями. Исцелить разболевшиеся души от уныния и похмелья.

Я – муза. И это самое страшное, что могло случиться со мной в жизни. Родись я собакой, тушканчиком или даже последним неудачником, моя судьба радовала бы меня больше. Случись я хоть камнем на дне реки ; и тогда была бы я стократ счастливее. Но нет. Я рождена быть музой для фальшивых творцов, которые без меня не могут сделать ни мазка кистью, ни росчерка пером.

Всю зиму я просидела на чердаке. Завернувшись в мягкий овечий свитер, я наслаждалась пыльными историями, которыми полнятся здешние стены. Я слушала голос дома, под вечер разливавшийся колыбельной. Я спала. А когда просыпалась, мои сладкие сны продолжались наяву.

В прошлый раз им удалось выманить меня из уютного убежища. Стоило им распахнуть окна моего чердака, как туда ворвались потоки воздуха, начинённые запахами талой воды и сгнившей за зиму листвы: привычным ароматом весны. Даже я, вконец лишённая малейших признаков романтизма, почувствовала лёгкую дрожь по коже, будоражащий прилив сил, и детскую чистую радость. Подобное на сей раз не произойдёт. Я не дам весне одурачить меня. Я оставлю псевдотворцов голодными. Я сбегу.

*****

Сергей сорвал лист с безнадёжно засаленного за два месяца календаря и с удовольствием причмокнул: «Весна!». Вот уже третий год подряд первый день весны знаменовал для него единственно возможное спасение от запоя и возвращение к жизни. Каждое первое марта с ним происходило нечто невообразимое: он вставал с утра, заглядывал в холодильник, тянулся к бутылке, но уже через мгновение находил себя с кружкой молока возле клавиатуры. Пальцы бегло отбивали ритм незамысловатой, но свежей, как букет сирени, истории. Казалось, порыв ветра приносил ему музу с чердака.

Он потянулся к дверце холодильника и беспрепятственно достал бутыль. «Странно, – подумал Сергей, - может год високосный, и сегодня ещё февраль?». От этой мысли ему стало тепло на душе: нарисовался дополнительный выходной в его и без того праздной жизни. Замахнул стопку и отправился в ванную освежиться. По пути задел взглядом ещё один календарь, не отрывной, а обычный, где ясно было видно – февраль окончен. «Что за чертовщина?» Он вмиг развернулся и вновь подбежал к холодильнику. «Так, так, теперь всё понятно. Зинка вчера молока не купила.»

Чтобы не нарушать ритуал и не злить музу, Сергей второпях натянул вытертое трико, захватил сигаретку и направился прямиком в супермаркет. «Вот ещё чего не хватало: из-за Зинкиной оплошности музы лишиться! Говорил же ей вчера: купи молока!» Так он сердито шаркал ногами по серому весеннее-тёплому снегу и размышлял над идеей своей новой повести. Идеи между тем блуждали где-то впотьмах и не давали Сергею схватить себя даже за кончик хвоста. А может руки с перепою у Сергея дрожали сильнее обычного. Да только ясно было одно: без музы никак не справиться. В издательство отправить рукопись он должен к середине марта, а у него ещё ни строчки. Всю осень и зиму он шатался без дела и на Зинкины увещевания, что пора, мол, за книгу взяться, отвечал: «Вот настанет весна, ко мне придёт муза, и мы с ней быстренько управимся. А сейчас что? Я только бумагу измараю.»

Сергей страшно злился на Зинку. И чего это она вздумала, что может его, мужа, не слушать? Сказал же: купи молока! Так он шёл и бурчал себе под нос. Рядом пробежали радостные девчонки с растрёпанными косами и еле державшимися на плечах портфелями. Из-под их каблучков летел во все стороны мокрый снег. Сергей было выругался: чего, мол, несётесь сломя голову и почему не в школе. Да только глянул на часы и ахнул: часовая стрелка давно перевалила за полдень, а секундная – он специально прислушался – угрожающе отсчитывала приближение вечера. «А, может, проспал я свою музу? То-то и оно: проспал.»

В магазине Сергей не удержался и вместе с молоком купил ещё одну бутылку беленькой: а вдруг не придёт? Но на случай, если придёт, тоже подготовился: прихватил шариковую ручку и блокнот из дешёвой бумаги. Обратно шёл в задумчивости. А если музу он всё-таки проспал? Сергей оглянулся по сторонам в поисках запасного источника вдохновения. На первый взгляд сегодняшняя улица ничем от вчерашней не отличалась: всё те же серые дома за дымкой морозного воздуха и люди, покорно ползущие с полными авоськами из супермаркета. Сонные тучи плыли по небу, бросая тень на слежавшийся серый снег, на редкие проталины и посыпанные песком замёрзшие ледяные тропки. Птицы лениво отряхивались от зимней тоски, деревья, приосанившись, встречали март еле слышным шелестом озябших ветвей. Безнадёга! Где ж тут вдохновишься?

Вдруг он заметил женщину. Пожалуй, не заметить её было невозможно. Выглядела она помято и пыльно, к тому же вычурно и безвкусно. На её плечах бесформенно висело пальто такого резко малинового цвета, что глаза слезились. Точь-в-точь такое пальто носила его бабушка, а потом доедала их с Зинкой чердачная моль. Дальше - больше. В руках у незнакомки громоздился вполне знакомый чемодан. Точно тот, что привёз его дед из Чехии после войны. И с которым никак не мог распрощаться до самой смерти. Чемодан стал практически частью деда, его неотъемлемым спутником. Поэтому после кончины старика Сергей оставил верного чешского слугу на память и стащил его на чердак.

«Удивительно! Первый раз вижу такой же в точности чемодан!» - подумал Сергей. – «Да к тому же, ровно с таким же слоем пыли.» Образ женщины дополняла старомодная широкополая шляпа и грязные рыбацкие сапоги, размера на три больше, что придавало её походке уморительную неуклюжесть. Но самое главное, что привлекало внимание гораздо больше аляповатой экипировки, это – абсолютно счастливое выражение лица, какое бывает, когда двадцать лет корячился на нелюбимой работе, а сегодня вдруг набрал воздуха в грудь и прокричал на весь мир: «Всё! Хватит! Увольняюсь! Еду на море!».

Сергей встретил её взгляд. Та, казалось, отшатнулась и ускорила шаг. «Ишь ты, дикая какая! – подумал Сергей, - и что за история с ней приключилась?» Он обернулся ей вслед и смотрел долго-долго, пока малиновое пятнышко её силуэта не растворилось за гранью горизонта. Он ещё немного постоял так, переминаясь с ноги на ногу, а потом сам не заметил, как глотнул молока и нацарапал на первой странице блокнота - «Муза на чердаке».

#Dasha_Molcha