Ухожу в мужской монастырь

- В холодильнике полная кастрюля  борща, в морозилке кости для собаки, - перечисляю я . – А я ухожу… 

- Куда это? – интересуется  муж.

- В мужской монастырь, – заявляю я. - Дней на пять.

 

Я не шучу: я и правда собралась в монастырь, на духовные упражнения.

Духовные упражнения – это для тех, кто понимает. 
Саша безнадежно машет рукой: он считает, что бывают дела и поважнее. А я считаю, что эти пять дней я буду заниматься самым важным делом...  молчать.

Ну да, молчать (я не шучу!), это же реколлекции молчания.

А еще читать Библию по методике Игнатия Лойолы, молиться и беседовать с Иисусом (хотите – верьте, хотите - нет). И со священником, всего час в день. А с Иисусом хоть весь день.

Можно: спать до полудня, есть до отвала, гулять по всему поселку (монастырь находится за городом), думать, вообще не думать (что еще лучше).

Нельзя: звонить по мобильнику, включать компьютерные игры. Категорически запрещено разговаривать с посторонними.

В монастыре все обычно в курсе: никто не поздоровается и не заговорит  со мной при встрече, и даже кухарка, пройдя мимо, посмотрит на меня, как на пустое место.

В общем, программа не самая веселая. Тебе оно надо? – удивляются друзья. А вот и надо, – отвечаю я, но развиваю эту тему отнюдь не перед каждым встречным.

Хотя иногда так хочется кому-нибудь рассказать обо всех чудесах, которые со мной происходят на духовных упражнениях! По секрету...


НЕ ЗАБОТЬТЕСЬ О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ


Мф. 6, 25-34

Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться... Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?.. И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Ни трудятся, ни прядут, но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры!...Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.


- Меня мучают страхи. Это у меня с детства, – жалуюсь  я священнику.

- Чего боитесь?

- Ну, мало ли... Например, потерять работу...

- И что такого?

- Вдруг не найду новую?

- И что?

- Что-что – умру с голоду.

- А вы рассказали все это Иисусу?

- Не-ет... – растерялась я.

- Почему? Чем занимались целый день?

- Гуляла...  Библию читала... На травке сидела...

- Все правильно, только все это делайте вместе с Иисусом. Сажайте Его на травку рядышком и все Ему рассказывайте. А чтение вам вот какое...

Мы одновременно принимаемся листать каждый свою Библию.

- ...Нашли?

-  «...Не заботьтесь о завтрашнем дне».. Это?


                * * *

Утро выдалось солнечное, но  прохладное. Август в Сибири - это уже не лето. Из монастырского дома выхожу в куртке, с Библией в пакете. Спуск к узкой речушке весь в березах. Между белыми стволами низкая травка, в мелких цветочках. На освещенном пригорке я расстилаю джинсовку и усаживаюсь под березу. Беззаботно пахнет травой, как в детстве, ленивую тишину нарушают только насекомые, зудящие над травой. Жизнь налаживается…

«Нич-чего плохого, для счастья вполне достаточно, - приходит мне в голову. – Кабы не мои гуси...»

«Гуси» - это беспокойные  мысли, которые никогда не покидают мою башку. Не то чтобы мне сильно хорошо от них, но без них я чувствую себя как бы виноватой. Синдром «совка» - страх счастья... Кстати, мне велели поговорить об этом с Иисусом…

Напрягаюсь, но не могу никак представить Иисуса рядом. Видимо, я непроходимая материалистка. Вздохнув, открываю заданный стих.

«...Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться»...-  пытаюсь сосредоточиться на тексте.

Вдруг на буквы садится какой-то ярко-зеленый жучок, отвлекая меня. Стряхиваю в траву. А там уже возится второй, того же вида, но совсем другой окраски, красный с черным. Если присмотреться, на крылышках мельчайший затейливый  узор. «Наверное, каждый такой в единственном экземпляре», - думаю я и снова переключаюсь на Евангелие.

«...Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Ни трудятся, ни прядут, но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них...»

На освещенном листе моей Библии качаются тени от кашки и каких-то тонких колосков. Сперва они раздражают меня, а потом я вдруг замечаю, насколько они графически изящны.  А тут еще на розовый цветок кашки, который у меня болтается под самым носом, уселся голубой мотылек...   Ну невозможно заниматься.

Вдруг до меня доходит: так это же Иисус со мной разговаривает, только без слов. Свои слова из Писания подкрепляет цветами и травами, жуками и мотыльками.

«...Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры!..»

Как же я обрадовалась! Я будто у Христа за пазухой.

Встала, закрыла Библию, спустилась пониже к речке.


А там меня ждал еще один сюрприз: на берегу я обнаружила густые заросли черемухи. (Вот уж к чему я с детства питаю слабость. Не самая вкусная из ягод, прямо скажем: терпкая, костистая, да еще оставляет черный налет на зубах. Но ничего не могу с собой поделать, просто обожаю).

Та конкретная черемуха поразила меня своей неправдоподобностью: спелые ягоды были огромными, сочными и вовсе не терпкими.(«Это потому что кусты черемухи стоят по колено в речке», - соображаю я). А как много ягод нынче уродилось, аж в глазах почернело.

Целыми горстями я ела эту незабываемую черемуху, веером выплевывая косточки. И как мне было вкусно!

«Надо бы и батюшку угостить», - подумала я. Вытащила из полиэтиленового мешочка Библию, сунула под мышку, а освободившийся пакет в две минуты наполнила ароматными кисточками прохладных блестящих ягодок.


                * * *

- Ну, и каковы плоды? –  задал мне вопрос священник на аудиенции.

- Во! – и я гордо протянула ему из-за спины пакет с черемухой.

- Ух  ты, черемуха,– искренне изумился он. – Какая вкусная! Где взяли? – поинтересовался он, выплевывая косточки на стол.

- Да за домом, у речки, где вы с собакой гуляете, - я даже удивилась, что он не знал об этой черемухе.


                * * *

...Два года спустя я специально спустилась на то заповедное черемуховое место, но ничего не нашла. Зарослей черемухи как не бывало...

«А может, это было  чудо лично для меня? – подумала я. – Подумаешь, что Ему стоило сотворить для меня черемуху, если Он раскрасил жучков, мотыльков и вообще - сотворил целый мир?»

Кстати, работу я все-таки потеряла. Не прошло и двух лет... Но ведь не умерла от этого.


ДАЙ МНЕ ПИТЬ


Священник учит меня общаться с Иисусом при помощи воображения и созерцания.

- Возьмите фрагмент из Иоанна про самарянку у колодца, хорошо? Представьте себя на ее месте. Вот вы стоите у колодца, вот видите Иисуса, вот Он просит у вас попить... Поговорите с  Ним. Можете задать любой вопрос. Только не придумывайте, ради Бога, ответы за Иисуса! – это он так шутит. – Это я так шучу, – тут же отступает. – А для размышления возьмите чтение  про  Марию Магдалину у гроба Иисуса...

– Это когда она плачет о нем, но в упор Его не узнает?

- Да, двадцатая глава из Иоанна...

 

                * * *

«...Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя... Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить...

Я сижу за письменным столом у окна в своей комнате. Гулять не охота, сегодня на улице холод собачий.


Читаю заданный стих, представляю жару, палестинскую пустыню, пытаюсь вообразить себя Самарянкой. Уставший Иисус просит у меня пить, а я якобы никак не врублюсь, Кто это такой. А поначалу и вовсе не хочу разговаривать: «Как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? Ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются»... Вот дура!


Затем представляю себя Марией Магдалиной у гроба. Вот я оборачиваюсь, вижу человека...

«...Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его...»

«Стоп! А чего это она Его не узнала? Он что, так изменился? – прикидываю я. - Видимо, да. На всякий случай надо быть повнимательнее, мало ли...»


Меня отвлекает громкий звук:  кто-то яростно звонит в монастырь. Я выглядываю в окошко и вижу, что один из таджиков, которых иезуиты наняли копать газон, изо всех сил давит на звонок.

«Что-то не торопятся они ему открывать», - отмечаю я.

И тут парень видит меня в окне.

- Дай мне пить! – кричит он и машет пластиковой бутылкой.

«Щас, все брошу», - я хотела было сверху ответить ему, что, дескать, не могу с ним разговаривать, но что-то меня остановило... Знакомый текст...


...Я  пулей спускаюсь по ступенькам, открыв дверь, хватаю из Его рук бутылочку-полторашку и наливаю ему самой лучшей воды – фильтрованной...

Видимо, вода Ему понравилась, потому что Он еще раза три приходил...

- Угадайте с трех раз, Кто мне сегодня явился? – с этими словами я захожу в комнату моего наставника.

- Неужели? – смеется иезуит. – И что Он вам сказал?

- Угадайте с трех раз, – веселюсь я. – Он сказал «Дай мне пить!»

- Так вот Кто трезвонил весь день, – смеется священник.


РЫБАКИ ЛОВИЛИ РЫБУ, А ПОЙМАЛИ РАКА


Зажав Библию под мышкой, я бродила по окрестностям монастыря в поисках удобного места для размышлений.

Вокруг располагались дачи и огороды, некуда присесть. Заборам нет конца и края.

Я уже устала ходить, как вдруг неожиданно вышла к большому озеру, заросшему камышами.

«Отлично, там как раз про море, мне подойдет», - обрадовалась я, перешла через мостик, присела на большой камень и раскрыла Книгу на заложенном месте:

«...Явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском...»


...На это самое море нас с подругой недавно возили ее родители. В наше время его называют озером Кинеруд. Оно пресноводное, но огромное, как море, берегов не видать. Вода словно зеркальная гладь, и трудно себе вообразить, как волны захлестывают лодку с апостолами.

"После обеда будет шторм", - пообещали родители, но мы не поверили, настолько мирным был пейзаж.

Действительно, в один прекрасный момент от горизонта пошла высокая волна, и через двадцать минут капитально заштормило.

"Здесь всегда так", - объяснили нам.


...Пока я читала про озеро, представляя себе Кинеруд, какие-то мужики неподалеку со страшными матами ковырялись по пояс в воде - ловили раков. На берегу стояло ведерко, в котором уже шевелили клешнями штук пять.

«Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака,» - вспомнила я детский неприличный стишок. Тьфу!

Парни никак не давали мне сосредоточиться, но я попыталась не обращать внимания, уткнувшись в Евангелие:

«...Иисус же стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус...»


- Эй, мужики! Вы че, раков ловите, что ли? – на мостике завис какой-то бородатый мужичонка в картузе. Он аж слез с велосипеда, чтобы получше рассмотреть.

- А тебе какого .... надо? – поинтересовались мужики.


Я мужественно предпринимала новые попытки вникнуть в текст:

«...Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете...»

- Дык вы не там ловите! Раки во-он в тех камышах! – орал дядька с моста.

Я подняла голову, не веря своим ушам: шло как бы параллельное озвучивание моего чтения, только пародийное!

«...Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыб...» - читаю я.

- А на кой ... нам туда лезть! – ответили мужики.


Тут я, рыдая от смеха, захлопнула Книгу и двинула обратно в монастырь.

«Эх, обрадую сегодня батюшку – у него с чувством юмора все в порядке, слава Богу».