Солнцем любимые

Рыжая машина, с ревом пронеслась мимо отдыхающих на скамейке старушек, и , лихо просвистев, точно соловей-разбойник, изящно вписалась на только что освободившееся место. Из ее открытого окна высунулась сначала огненная голова, затем рука, усыпанная веснушками, а потом  выбрался и сам хозяин. Высокий, мускулистый ( и как только весь поместился в таком с виду игрушечном, автомобиле) он, сделав пару приседаний, вероятно, тело затекло всё-таки,  двинулся к своему подъезду, на ходу выкрикивая :
–Котька! А Котька! Марш домой! Не видишь, батя идет…
–Папаня, я сейчас!– весело откликнулся точно такой же рыжик.–Вот только гол забью!
–Ага, сейчас! Забьет он!– загудели мальчишки.
Шествуя мимо бабушек, огненноголовый человек  шутливо поклонился.
–Какие же вы красавицы, барышни! Глаз не оторвать,– смеясь  васильковыми глазами, сделал комплимент сразу всем.– И какие нынче новости во дворе?– полюбопытствовал, продолжая движение. Впрочем, ответа он и не ждал. Пока Антонина Тихоновна открывала рот, он уже скрылся за дверью.
–Ах, какой милый молодой человек!– перо на шляпке Зинаиды Матвеевны колыхнулось..
–Милый-то милый…,–Антонина Тихоновна пожевала губами и расправила складки на пестрой юбке,– а вы заметили, что в нашем дворе стало много детей рыжего оттенка…
И правда, детей  во дворе в этот предвечерний час было очень много. И рыжие, огненные детские головки в лучах утомленного солнца были похожи на головки одуванчиков.
–Да-а?– Зинаида Матвеевна уставилась на приятельницу  глазами  изумленной камбалы. Она достала из раритетного ридикюля лупу и , будто в лорнет, осмотрела двор.– И что это значит? Что вы хотите сказать?
–Что –что… Экая вы, право, Зинаида Матвеевна, недогадливая,–фыркнула остроносая, худощавая Мария Семеновна,– она хочет сказать, что всех их сделал этот самый милый Валентин, которым вы так восхищались.
–Как это? У него  ведь семья вроде есть…
–Помилуйте!– скривилась Мария Семеновна.– Кому и когда это мешало в таких отношениях. Да и потом…  жены –то  нет…, бросила уже давно его с ребенком, – с какой-то первозданной радостью сообщила дама,–  ах! Да уберите же вы эту лупу!– внезапно рассердилась она.– Нечего изображать невесть кого!
Зинаида Матвеевна надула губы, но любопытство, а оно- всем известно, является двигателем прогресса, пересилило. 
–А куда ж она делась?– она сунула лупу в ридикюль, щелкнула замком так, что Антонина Тихоновна сердито покосилась на нее , и  зачем-то поправила митенки на руках .
–И где вы только берете эти смешные наряды?!– не удержалась Мария Семеновна.
–Смешные?!- охнула Зинаида Матвеевна.–Это у меня смешные? Я стараюсь следить  за собой… Не то, что некоторые…
–На меня намекаете?!– острый нос Марьи Семеновны покрылся  мелкими бисеринками, одна из которых повисла на самом кончике.
–Не намекаю… Прямо говорю… В таких кофтах только бабки ходят…
–Что-о?! Кто-о?! – смахнув капельку, удивилась Марья Семеновна и вдруг расхохоталась звонко, по-девчоночьи.– Так мы и есть бабки…,– всхлипывая, говорила она,– или ты забыла? А, может, вообразила себя, юной девой? А?
–Девочки, не ссорьтесь,– вмешалась Антонина Тихоновна,– неужели это и правда все братья и сестры…,– её в настоящее время волновал только этот вопрос.
–Хто?– успокаиваясь, поинтересовалась Мария Семеновна. Она уже забыла о той важной теме разговора, которая еще минуту назад увлекла их умы.
–Да дети же!
–А-а… Ну не знаю… Всё может быть …Вы ведь видели, какой красавец этот Валентин! Мускулы так  и играют,– она вздохнула то ли потому, что вдруг стало грустно ,  ведь  молодость миновала и надежд встретить молодого красавца не осталось, то ли, вспомнив, что пора идти и готовить ужин семье…  Идти так не хотелось, ибо был  ласковый вечер, багровый закат тревожил, будил воспоминания,  подруги, опять же, рядом, да и просто потому, что надоела уже эта готовка. А тема была так увлекательна, так интересна, что приятельницы даже не заметили, появившиеся  рядом  совершенно посторонние уши, которые почему-то  побелели, а глаз  у хозяина этих ушей нервно задергался.
–Ой, Сенечка! –обратила , наконец, на него свой взор Зинаида Матвеевна, и перо на ее шляпке задрожало от волнения.–Ты что-то хотел, дружок?
Молодой мужчина отрицательно качнул головой.
–Я …это… поздороваться хотел…
–А-а… Поздороваться?– Мария Семеновна недовольно посмотрела на неожиданную помеху.-Ну, здоровайся…
–Здра-асти,– Семен внезапно начал заикаться.
–И тебе не хворать,–Мария Семеновна с ожиданием и интересом уставилась на него.–Поздоровался?
–Угу…
–Ну и ступай себе…Не мешай нам…
Семен кашлянул, собираясь что-то спросить, но передумал и медленно вошел в подъезд.
–Маша, ты чего это его так?– не особенно удивилась Антонина Тихоновна. Она уже привыкла к грубоватости старой приятельницы.
–А чего он?– отмахнулась Мария Семеновна.–Так мы о рыжиках…
–Ой, девочки!– перо на шляпке Зинаиды Матвеевны затрепыхалось еще сильнее.–Да ведь у него же сынок –то тоже рыжий…
– И что?
–Так он же всё слышал!
–Что-то будет сейчас!–Антонина Тихоновна вздохнула.
–И правда!–  подскочила Мария Семеновна с грацией поседевшей лани. –Пошли, подружки, послушаем!
–Да, что слушать –то? Дело житейское,– философски заметила Антонина Тихоновна.
–А если мы семью чужую разрушили?–испугалась Зинаида Матвеевна.
–Ах, ну вас! А я пошла! Интересно же,– и Мария Семеновна , вильнув цветастой юбкой, устремилась за Семеном.
–И куда ты?!–попыталась задержать ее Антонина Тихоновна.–Пока поднимешься, уже всё и закончится…

Мирной  жизнью жила семья Рыжовых до этого злополучного вечера. В ней царили, если и не любовь, то покой  и безмятежность. И длилось это уже семь лет. Рос сынок- умненький, голубоглазый постреленыш. Весь в отца, так любила говорить жена  Алена , изо всех сил старавшаяся   угодить мужу Семену, заботилась о нем, а он снисходительно принимал ее заботу, посматривая свысока, считая, что это  его право, право мужчины, ведь он добытчик, а она всего лишь домохозяйка. Вот и сейчас она крутилась у плиты. Шкворчало мясо на сковородке, в кастрюле булькала картошка, собиравшаяся превратиться в пюре,  резались овощи. А  на диванчике тут же, забросив ногу на ногу, восседал свекор – Илья Тимофеевич, любивший порассуждать о политике. Он и сейчас развлекал невестку беседой, ухитряясь и ущипнуть, и погладить её, одновременно  с нетерпением поглядывая на плиту, принюхиваясь и глотая слюну.  Он жил этажом ниже, вернее, ночевал иногда там, а всё остальное время проводил в семье сына.  Алена уворачивалась, возмущалась, а он лишь посмеивался, приговаривая:
–Будешь кочевряжиться, всё мужу расскажу.
–Да что расскажете-то? –сердилась Алена.
–Что любишь меня, как кошка и…,– он противно хихикнул,– соблазняешь,– он дернул Алену за руку и та, не удержавшись, плюхнулась к нему на колени,– вот так –то оно лучше,– он обнял её за талию, целуя в шею, а пальцы побежали выше и принялись расстегивать блузку.
–Ой! Мясо-то!– руки остановились. Илья Тимофеевич допустить не мог, чтобы его ужин был испорчен. Со вздохом он оттолкнул молодую женщину.
–Сознайся, что тебе было приятно,– скалился он.
В этот момент в дверях появился хмурый Семен.
–А вот и сыночек,– с фальшивой радостью приветствовал Илья Тимофеевич сына,– как раз к ужину.
–И правда, Сеня, зови Вовку,– Алена, крутнувшись, хотела чмокнуть мужа, но тот, скривившись, отодвинулся.
–Пусть пока погуляет,– буркнул он,– а мы поговорим. Серьезный разговор будет…
– Об чем ето?– испуганно встрепенулся Илья Тимофеевич, облизнув, высохшие вдруг губы. –Ну тады я пойду…А, може,– он неуверенно притормозил, поглядывая на плиту,– мы поужинаем, а потом уж…
–По-го-во-рим!– отчеканил Семен.– А ты оставайся…Чего там…Весь дом говорит…
–Уже весь дом? И когда только успели узнать,– опустил глаза Илья Тимофеевич.
–Та-ак! И ты знал, значит! И молчал! Хороша семейка…,– Семен подлетел к жене и неумело толкнул её. Ещё ни разу не приходилось ему бить женщину, но как сейчас хотелось!
–Чего это я знал? Ничего не знал…,– Илья Тимофеевич , смекнув, что его эта разборка не коснется, заметно приосанился и снова уверено уселся на диван.
–А то, что Вовка –сын этого рыжего Валентина,–Семен громыхнул стулом,– говори! – прикрикнул он.– Я смотрю, тот вообще производитель детей для всего двора,– ехидно добавил, зло сощурившись.
–Да ты что?!– Алена оскорбилась и , подхватив шумовку, которая попала под руку, двинулась к Семену, чем очень удивила последнего.
Да и как было не удивиться, всегда покорная жена возмущалась и не просто возмущалась, а наступала. Это было новым явлением, а всё новое пугает и раздражает.  Семен замер с разинутым ртом, а Алена вдруг успокоилась.
–Запомни, у меня ни-ког-да и ни-че-го с Валентином не было,– отчеканила она.
–А…А тогда почему,– Семен покосился на шумовку,– Вовка рыжий, если я темный, отец  и вовсе блондин…?
–Это твоё семейство надо спросить.
–Ну?–Семен повернулся к отцу.
–Дак чё я –то?– заёрзал на диванчике Илья Тимофеевич.– Мне это … пора…У меня это…дела у меня,– засуетился он.
–Сидеть!–рявкнул Семен.– Рассказывай!
–А чё? Я-то откуда знаю? – сделав удивленную физиономию, поинтересовался Илья Тимофеевич.–Може, она ещё с кем…это…согрешила…
–С кем это?– Алена перебросила шумовку из руки в руку и шагнула к свёкру.
–Ой, а я знаю?!
–Та-ак…
–Я не то…,– заспешил Илья Тимофеевич,– не то хотел сказать… Може, кто-то из предков и был рыжий… Да. Я не помню. Хотя, бабка  называла деда одуванчиком…
–А ты? Ты не видел разве?– Семен хлопнул короткими ресницами.
–Дак,  как увидишь-то?  Я помню только, что  он был лысый, а брови совсем седые… ,– он покрутил головой,– выходит, Вовка в твоего прадеда може быть….
–Ну-у… Ладно. Допустим. Но я сделаю ДНК…
–Делай что хочешь,– Алена пожала плечами.
И сделал ведь, посвятив в это весь дом, дабы все знали, какая жена у него верная. Весь двор с замиранием ждал результатов, люди заключали пари. Заключили его и подруги- бабушки  скамеечные. И вот он торжественный день наступил. Прибежал Семен с конвертом. Первой увидела его Зинаида Матвеевна. И снарядили Марию Семеновну  в гости. А Валентина Семен сам пригласил. Друг всё-таки.   Да и папаша его был , как всегда, тут, восседал на любимом диванчике. Только Алена , не подозревая, как обычно, ужин готовила, привычно сердясь на свёкра.
–У нас гости? Почему не предупредил?– Алена выглянула из кухни, услышав голоса.
–А что такого? Хочу показать , как ты верна мне, чтобы кумушки, –он покосился на Марию Семеновну,– не смели больше трепать  что попало.
–И как? Кого-то спать со мной положишь?
–Зачем? Экспертизу зачитаем и ,– он вынул из кармана бутылку с коньяком,- вот! Выпьем за это… Пусть все знают, что  ты верная, а я не жадный…,– с этими словами Семен открыл конверт и пробежал текст глазами,– эт-то что?! Что такое?!– он потряс бумагами.
–А что там? Что?–  сделала стойку Мария Семеновна. Она, как  гончая чувствующая  дичь, поняла, что именно сейчас произойдет нечто такое, о котором потом долго будет говорить весь двор. И даже, казалось, уши у старой дамы  зашевелились.
–Да вот, не пойму что-то,– растеряно произнес Семен,– вроде родственник, но не сын… Это как?– он повернулся к  побледневшей  жене,– что это значит?
–Что? Что это значит?!– Алена  зачем-то сняла  фартук с веселенькими слониками,  скомкала его и отбросила в сторону. Сжав руки в кулачки, она подступила к мужу.– Что значит?! И ты еще спрашиваешь?!– голос ее прервался. Казалось, она задыхается то ли от ненависти, то ли от гнева. И это так было не похоже на всегда смирную, покладистую жену.– Тебя постоянно нет дома!– выкрикивала она.– А этот,– она кивнула на вдруг утратившего осанку Илью Тимофеевича,– он всегда здесь…
–И что?!– Семен обалдело уставился на жену.
–Да и что?!– вторил ему , сбившийся на визг, голос отца.
–А ты рот закрой!– она обернулась к Илье Тимофеевичу, и столько ненависти было в ее взгляде, что он моментально потух, скукожившись, вжался в спинку дивана.
–Ты как с отцом разговариваешь?!– изумлению Семена не было предела.– Это просто неслыханно!
–С отцом?! Ты этого,– она с непередаваемым  презрением ткнула пальцем в Илью Тимофеевича,– этого называешь отцом?! Да знаешь ли ты, что он  изнасиловал меня, когда мы только поженились?
–Что-о?!
–Она всё врет! Врет она!– взвизгнул Илья Тимофеевич.
–Помолчи!– казалось, они забыли , что рядом посторонние. Да и какое дело было до них, до всего света, когда всё рушилось, когда благополучие семьи оказалось мнимым…
–Что слышал,– Алёна внезапно перестала кричать. Она будто устала, плечи опустились, лицо посерело,– именно так и было . И потом продолжал… Да ещё шантажировал меня постоянно, говорил, если не буду с ним ласковой, расскажет тебе, что это я его соблазняю,– она замолчала…
–А почему ты молчала?!
–Я пыталась … как-то… Помнишь? А ты сказал, чтобы я  не несла всякую чушь…,– Алена опять затихла, устало опустившись на стул.  Было ощущение, что из нее выпустили весь воздух. Таким осунувшимся , постаревшим в один миг стало её лицо.
Тишина стояла такая, что стало слышно, как о стекло скребется ветка, росшего под окном дерева. И тут раздался голос Валентина.
–Знаешь что, Алёнка,– он говорил спокойно, уверено,– бросай ты этих извращенцев и переходи ко мне вместе с Вовкой. Ты мне давно нравишься. Я –рыжий , мой Котька рыжий, и Вовка твой на нас похож… Мы рыжие, а значит ,  солнцем любимые, а потому мы будем счастливыми…
–Эй, ты чего это?!– Семен будто очнулся.– Она моя жена… Пока…
–Вот именно, пока,– Алена встала.
–Но…. Я прощу тебя!–Семен осторожно коснулся её руки.
–Что ты сказал?! –она  отдернула руку, скривившись от отвращения.– Простишь?! Меня?!
–Ну да…
–А у меня не хочешь попросить прощения?
–У тебя? За что же это?  Ведь это не я Вовку нагулял…
– Значит простишь?– Алена внезапно расхохоталась. – Интересно … А он? Он так и будет здесь?
–А куда ж его?– изумился Семен и веско добавил. –Он же отец.
–И это отец?  Ну знаешь… Так вот , это я тебя не прощу и  с тобой больше не останусь… Живите …, но без меня…

Алена сдержала своё слово, ушла… А через некоторое время все видели, как рыжая машина подъезжала к ЗАГСу, и из неё вышли сияющая Алена и Валентин. Жизнь у этих двоих стала потихоньку налаживаться. И потекла так тихо и мирно, что местным бабуськам не о чем было и поговорить на досуге.