Поедем, красотка, кататься

   Купчиха И… жила на центральной улице уездного города Успенской. Муж ее давно ушел из этого мира и ушел, оставив приличное наследство сколоченное торговлей на Чуйской тропе. Хозяйка осталась на большом хозяйстве и с успехом занялась торговлей в городе, постепенно привлекая к этому прибыточному делу своих родственников: многочисленных дядек, теток, племянников и племянниц. Жаловаться было грех, все складывалось удачно и приносило доход.  Хорошее подспорье оставил после себя муж.

   Была у купчихи одна слабость – дочь. Единственная, которую сумели с мужем заиметь от своей горячей любви. Больше не было детей, что- то постоянно в этой жизни мешало: то отлучки по торговым делам, то болезни у хозяйки. В общем как в народе говорят: «все ничего, да воробей чирикнул».

   Так вот в этой кровиночке мать души не чаяла, баловала, как малое дитя и к делам не привлекала. Все думала – успеет наломаться, а сейчас пусть отдыхает. Училось дите в большом городе с проживанием в пансионе. И лишь на лето приезжало в родной дом, порадовать мать и покуражиться вдоволь над окружающими. Ведь все в этом купеческом особняке принадлежало ее матушке, а значит и ей. По крайней мере, она так думала и утверждала себя в этой правоте.

   Вскоре учеба закончилась, Прасковья окончательно вернулась. Как отметили про себя соседи, девушка вышла своенравная и спесивая, спуску прислуге не давала. Перессорилась со всеми подругами детства и, в конце концов , снискала славу склочной и сварливой барышни. С виду страшновата: мала ростком, крупные черты лица. Даже ходила сгорбленная, как старушонка. Чувствовалась, что натерпелась девушка в большом городе насмешек от более успешных подружек и теперь пыталась отыграться, используя свое исключительное положение и безразмерную любовь матери.
Из прислуги страдала больше всех горничная, девка Фрося, дочь конюха и кухарки. Эта наоборот всем видом была полной противоположностью хозяйской дочери. Крупная, но без излишеств, лицом симпатична, коса богатая, ниже пояса. Фигура – загляденье и простым парням и купеческим пасынкам. Со свету сживала свою дворню Прасковья, мимо пройти спокойно не могла, специально искала такие пути в доме, чтобы столкнуться с соперницей. С чего только и взяла, что соперница? Однако поедом ела.

   Все с интересом наблюдали, думали, чем и когда это закончится. В один день, совершенно ничем неприметный, все -таки произошло событие, которое остановило этот произвол.

   Любила купеческая дочь показать себя и богатство свое. Хотя ничем не заслужила, не заработала еще и копейки в своей жизни. Пошлет дворового мальчишку на конюшню и прикажет запрягать. Уж больно любо было ей по перспективам городским  прокатиться. Всех улиц по пальцам перечесть, но по каждой надо проехаться с шиком. Каталась Прасковья на бричке, облегченный вариант тарантаса. Конечно, интереснее было произносить «тарантас» (вроде как слово иностранное, а значит модное). Так и остановилась бы на этом названии. Но лошадь запрягалась одна, а следовательно – бричка. Сделана знатно и добротно: на рессорах, вошедших в моду; сиденья обшиты кожей лакированной; все деревянные элементы покрыты лаком; даже поднимаемый верх был, это от дождя, значит.

   Барышня пришла на конюшню, ткнула пальчиком:

- Вот эту кобылу будешь мне запрягать!

   Кучер попытался объяснить, что не кобыла, а жеребец это. Да где там, сказано «кобыла» - так тому и быть. С тех пор вместо Серый дали имя – Серко. Чтобы не накликать гнева молодой барышни. Так и катались, не поймешь на чем, кучер только ругался себе в усы да головой качал.

   Выедет к воротам и ждет, когда, наконец, соизволят спуститься и выйти на крыльцо да сесть в бричку. Волнующую картину начала движения наблюдали все. Прасковья, приподняв свои пышные юбки, громоздилась на сиденье, гордо садилась, поднимала головку и распрямляла плечики. Раскрывала над собой зонт и жеманно произносила:

- Трогай.

   Чертыхнувшись, Тихон выезжал за ворота. Бричка чинно следовала по установленному маршруту: улицы Успенская, Барнаульская, далее на Троицкую-Торговую и назад по Казачьей-Татарской.

   Прокатившись, возвращались домой. По- первости на нее обращали внимание. Как же- воспитанная, прилично одетая и наследством не обделенная. А страшненькая, так «с лица воды то не пить». Вскоре это надоело обывателем и не собирало уже толпы мальчишек. Барышня попыталась найти выход из положения и то и дело меняла маршрут.

   В один из весенних дней в самую распутицу приспичило Прасковье прокатиться. Выехали как обычно, да на перекрестке Торговой и переулка Биржевого, скомандовала повернуть налево. А место это славилось тем, что там постоянно стояла огромная лужа. Глубину ее многие пытались мерить, да отказывались от этой затеи.

   Провальная яма образовалась на этом перекрестке, особенно в весеннюю и осеннюю
распутицу. Все ее стороной объезжали и поворачивали здесь только в сухую погоду. Лошади по грудь забредали, а грязь лилась поверх подвод. Один крестьянин приехал на рынок торговать шерстью и нечаянно попал на эту улицу. Так весь товар подпортил, потом домой увез, никто в грязи ковыряться не захотел.

   В эту лужу, а вернее, прорву, хозяйки всех окружающих домов мусор сбрасывали и даже отходы в виде костей и объедков. Видимо была надежда засыпать эту пучину, но тщетно. Только начинались дожди, яма оживала и ждала очередной жертвы.

   Как не противился Тихон, а повернуть пришлось. Серко чинно, с опаской вошел на самую глубину и встал как вкопанный. Молодой конь, пугливый. Тараща глаза по сторонам, хрипя через железо удил, он месил грязь ногами, но с места не трогался. Кучер любовно уговаривал к движению, что к исходному результату не приводило.
Дно брички стало покрываться грязью, уж очень глубоко было. Зловонная жижа густой тяжкой волной булькала и заливалась внутрь, прямо под ноги. Параша от испуга завизжала так, что даже вороны сорвались со своих мест на ветках и ошарашенно искали глазами, куда им лететь. Однако девушка нашла единственно верный выход и ногами забралась на сиденье. Удерживая одной рукой мешающий в этой обстановке раскрытый зонт, другой молотила во всю по загривку кучера.

   Наконец ударила так ощутимо, что мужик по инерции хлестанул по крупу коня, а тот, собрав все силы, рванул застрявшую бричку из ямины.

   Больше повезло Тихону. От резкого рывка он свалился с облучка на дно брички, прямо в скопившуюся грязь, да так и замер там от неожиданности.

   Барышня, потеряв равновесие, подлетела вверх ногами. В массе юбок и кружев мелькнули модные шнурованные ботиночки и ажурные чулки. И с громким всплеском, словно сом на глубине сыграл, плюхнулась в лужу. Куда и ушла с головой.

   Окружающие замерли от неожиданности, и в первую минуту никто не сообразил прийти на помощь.

   Из грязи поднималось что-то бесформенное и отвратительно испачканное. Когда это нечто добралось до берега, спохватился Тихон и предпринял попытку помочь своей молодой хозяйке. Тут же получил мощную затрещину, хотя его вины в этой ситуации явно не прослеживалось. Как не жалко было Прасковью, хохотали все, кто видел эту картину. Мальчишки тут же понесли  весть о происшествии по всему городу.

   Как добрались домой, вспоминать не любили ни барышня, ни кучер. Даже конь Серко, получивший свое сполна, не хотел возвращаться мыслями в тот день.
Что интересно – с этого дня девушка изменилась и стала такой лапушкой!!
Впоследствии, говорят, расцвела и вышла удачно замуж.