Сопротивление

ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН

 

                СОПРОТИВЛЕНИЕ
                рассказ

 

Жарким летом 1942 года у Марии Снегирёвой жили два фрица: плотный Ганс с добрым лицом и высокий Курт. Этот был на вид строгий, он не расставался с губной гармошкой, которая, должно быть, усмиряла его агрессию.

Весной Мария проводила на фронт старшего сына, а муж воевал с первых дней войны. Дочь немцы увезли с другими девушками батрачить в город.

И вот она осталась с младшими Власиком и Бориской. Второй был непоседа и сорванец, за ним нужно было глядеть да глядеть.

Её квартиранты вели себя не очень нагло, особенно Ганс. Курт же больше отмалчивался или просил яйца, а то и сварить им курицу. Они пили шнапс, играли на губной гармошке.

Однажды Бориска, пока фрицы из ведра обливались на дворе колодезной водой, брал в руки лежавший на кровати автомат, Мария отвесила сыну подзатыльника.

Ганс, бывало, угощал детей шоколадом, а Курт их не поважал.

– Видал, яйца и кур жрёт, а шоколад зажимает, – говорил Бориска.

В тот день мать в огороде окучивала картошку. Бориска видел, как немцы наперевес с автоматами пошли к школе. Полевая сумка Курта висела на стене. Бориска нащупал несколько плиток шоколада, взял три и побежал на пруд...

Пропажу Курт обнаружил на следующий день, когда с Гансом  приехал на пыльном грузовике.

Мария стояла возле печки, когда он вошёл и начал кричать:

– Где твоя, матка, пацан? Он украль мой шёколяд, – и смотрел свирепыми глазами. –  Он вор немецкий золдатен!

При этом Ганс стоял позади Курта и что-то показывал ей руками, видно, о чём-то предупреждал, не решаясь вступаться.

 –Дойчен золдатен вор призирайт! – продолжал гневно Курт.

Мария  побежала со двора в направлении пруда.

Но там она не увидела сына, тот спрятался в ивняке за плотиной.

– Власка пришли ко мне Бориску! – потребовала Мария.

Бориска вышел из-за плотины. На все её вопросы сын отвечал, что шоколад не брал, наверно, немец съел спьяну и забыл.

Но Мария ему не верила, Бориска отводил от неё глаза. Власик смущённо смотрел на брата, умоляя того сознаться. Мать схватила лозину и стала стегать сына по рукам и ногам. А он стоял как бесчувственный чурбан.

Мария вернулась домой одна, услышала из комнаты пение немцев. В душе блеснула надежда, что теперь всё обойдётся. Пеликанье Курта стало женщину  успокаивать…

На следующий день немец схватил Бориску за ухо, прокручивал и лопотал злорадно...

А через неделю кто-то оставил на косогоре воз соломы. Хозяйка из крайней хаты увидела, как от стога на колёсах побежали две фигурки. Вскоре солома загорелась ползучими языками пламени. Повалил сизый дым, огонь обнимал весь стог.

Хата Снегирёвых от колхозного двора стояла третья. Мария услышала людской ропот и тоже выскочила из двора. Пылающая солома катилась в улицу. У Марии заколотилось сердце. Неужели это дело рук её деточек? – она инстинктивно взялась рукой за голову.

–Это штё, как не партизанен? –  сказал Курт, глядя на Марию, и рукой показывал на горевший стог соломы.

Женщина, испытывая жуткий страх, покачала головой. Телега скатилась с кручи и съехала на обочину и накренилась. С неё посыпались  обугленные ошмётки соломы.

Ганс и Курт находились  во дворе. Мария полола на огороде картошку и слышала их говор. Курт увидел на грядке помидор Бориску.

– Ком, ком, я-я, ти, киндер – поманил он к себе парнишку, который понял, что бежать ему некуда. Курт  схватил Бориску крепко за ворот и подталкивал пинками вперёд. – Тн поджигаль солома? – спрашивал он на ходу.

– А я там не был, рыбу удил...

– А, так ти ещтё врёшь?..

– Что?

– Матка ти ему млеко  не давайт...

Мария со страхом кивнула и отправилась на улицу, встретить корову. А когда пригнала и поставила в стойло, к ней прибежал Власик и сказал, что Курт посадил Бориску в погреб.

Мария пришла в хату, немцы сидели за столом и ели сырые яйца. В горнице пахло табаком и спиртным.

– За что вы сына закрыли в холодный погреб? – спросила она.

– Пусть остывайт, после поджёг солом, – отчеканил мрачно, не глядя на хозяйку Курт.

Ганс удивлённо вскинул на Курта голову. Но тот не отреагировал...

А зимой била наша артиллерия, немцы  собрались бежать.

Власик и Бориска вылезли из погреба, где с матерью прятались от канонады, и смотрели, как позорно драпают немцы.

И скоро наступило освобождение…

1997 г.