1. Педсовет. Вынужденное решение

Истинное значение фразы «Москва слезам не верит» Анна Ивановна, педагог исправительной школы, получившая от воспитанниц кличку "палач", постигла, когда ее назначили крайней за то, что Наблюдательный совет лишил воспитателей исправительной школы права  применять болевые воздействия в воспитательных целях, а родители всерьез задумались о выборе других учебных заведений для своих чад.
Началом этого явилась бурная реакция в Интернете после того, как туда попало видео порки воспитанниц школы, которую она провела. Правда провела с полного согласия родителей. Родителей уговорили дать согласие в обмен на обязательство не привлекать их детей к уголовной ответственности за жестокое истязание своей одноклассницы
И вот теперь Наблюдательный совет в результате шумихи принял решение временно запретить, а директору разобраться и доложить.
Персональное дело Анны Ивановны директор Николай Иванович, решил вынести на педсовет.
– Николай Иванович, почему вы сразу не предложили мне написать заявление об уходе по собственному желанию? –  задала вопрос Анна Ивановна?
– Анна Ивановна, вы же умная женщина! Зачем задаете глупые вопросы?
– Потому, господин директор, что хочу узнать ваш ответ на мой глупый вопрос.
– Ну, скажем, потому, что школе не выгодно разбрасываться педагогами вашего уровня квалификации. Не выгодно искать на ваше место нового человека. Кроме того я, как директор школы, должен кадры готовить, воспитывать, взращивать, а не разбрасываться ими. В общем, я не хочу потерять воспитателя. Я хочу стереть пятно с репутации нашей школы, а для этого намерен провести с вами воспитательную работу.
– Вы не могли бы сказать, в чем будет заключаться ваша воспитательная работа со мной?
– Для начала вашу деятельность рассмотрим на педсовете. А дальше примем решение исходя из того, как он оценит вас и результаты вашей деятельности.
– А как вы лично оцениваете меня, как педагога, и результаты моей деятельности?
– Я считаю вас ценным педагогом, с которым мне необходимо провести серьезную воспитательную работу. Я хочу избежать для школы последствий еще более серьезных, чем нынешние.
– И что именно будет содержать «серьезная воспитательная работа», которую  вы собираетесь со мной провести?
– Я намерен с помощью нашего педагогического коллектива убедить вас осознать свои ошибки и написать заявление с просьбой направить вас на повторный Практикум по исполнению ТН.
– Вы хотите убедить меня, чтобы я сама попросилась на порку!?
– Вы молодая умная женщина и профессиональный педагог. Но все-таки цель воспитательной работы, которую я намерен провести с вами, вы поняли не полностью. Поэтому прошу вас взять себя в руки и воспринять мои доводы разумом. Вы ведь, как профессиональный педагог, должны владеть своими эмоциями?
Потрясенная Анна Ивановна молча задумалась.
– Ничего, чай не впервой. Было уже все это, когда технологию ТН осваивали для получения индивидуальной лицензии на право применять воспитательные болевые воздействия к своим воспитанницам. На себе, на своей шкуре осваивали. По очереди пришлось побывать и палачом и его жертвой. Типа, только тот, кто беспощаден к себе самому, имеет право быть беспощадным к другим. Юлий Цезарь сказал, кажется. Так что для получения права пороть своих воспитанниц пришлось побывать на их месте. Причем в самом жестком варианте исполнения ТН. В роли палача учились не только махать розгами, но и чувствовать состояние своей жертвы. Чтобы остановиться в критический момент. Перед самым тем моментом, как инструктор тебе «СТОП» скомандовать захочет. Чтобы ты своего коллегу, который сейчас в роли твоей жертвы, не запорол.
Ходили слухи, что Инструкторы таким образом негласно выявляли у практикантов пристрастия к садизму и мазохизму. Вот только похоже, что эти козлы, эти мужики наши, сквозь это сито сумели как-то проскочить. Так что не впервой тебе, Аня, это все на своей шкуре испытывать. Все это уже было и испытано и пережито. Давно, правда. Уже несколько лет прошло. Но «от сумы и от тюрьмы не зарекайся» вот и снова тебя, Аня, ни за что, ни про что на скамеечке растянут, на новенькой, чистенькой, устойчивой, неопрокидываемой. А может и еще в разных позах выдерут, высекут, отлупят по методикам Филиппова.
– Госпожа педагог! Возьмите себя в руки! Вы в состоянии выслушать своего директора?
– Да, Николай Иванович, – выдавила из себя воспитательница.
– К сожалению ваша невербаловка говорит об обратном! И я не уверен, что вы готовы выполнить то, о чем только сказали. Доложите, о чем я вас только что спросил и что вы мне ответили?
– Вы спросили, в состоянии ли я вас выслушать, а я ответила «да» – произнесла Анна Ивановна.
– Ну что же. Я убедился, что вы меня слышите и помните мои и свои слова. Поэтому продолжаю. Перед нами стоит задача погасить шумиху, вызванную видео ваших действий, исключительно по вашему недосмотру попавшую в открытый доступ в Интернете. Вы это понимаете?
– Да, господин директор.
– Выгнать вас из школы будет равнозначно признанию неправомерности ваших действий. Вы с этим согласны?
– Да, господин директор.
– Анна Ивановна, давайте говорить как коллега с коллегой.
– Слушаюсь!
Директор поморщился.
– Давайте общаться, как единомышленники, которые решают общую задачу отвести опасность, грозящую нашей школе.
– Хорошо, Николай Иванович.
– Так-то лучше. Продолжаю свою мысль. Я хочу, чтобы вы показали, что ничего ужасного вы не совершили. Что в том, что попало на видео, нет ничего ужасного или опасного, что это не ужаснее, чем например, высверлить зуб, чтобы удалить кариес или вскрыть нарыв. Я понятно излагаю?
– Понятно, Николай Иванович.
– Чтобы я убедился, что вам понятно, прошу вас своими словами рассказать то, что вы поняли.
– Вы хотите, чтобы я доказала, что воспитательные процедуры, видео которых попало в Интернет, не содержат ничего ужасного и опасного для здоровья наших воспитанниц. Для этого вы хотите, чтобы я добровольно прошла такую же процедуру. Я вас правильно поняла?
– Правильно, Анна Ивановна! Вы молодая, красивая и при этом умная женщина.
– Благодарю за комплимент. Но я замужем.
– Коллега, я сейчас решаю совсем другую задачу. Продолжаю. После того, как вы пройдете воспитательную процедуру, вы ее выполните сами с точным соблюдением всех требований регламента. Этим наглядно покажете, что умеете все делать правильно.
– И на ком я буду выполнять воспитательную процедуру?
– Ваша юная коллега Ольга Ковальская даст согласие стать вашей воспитанницей на этом Практикуме по исполнению ТН. Мне удалось ее убедить, что ей надо глубже почувствовать то, чему мы были вынуждены подвергнуть воспитанниц, сумевших совершить истязание несчастной Любы Салкиной. А сумели они совершить истязание из-за невнимательности воспитательницы во время ночного дежурства. И прошу вас обратить внимание, что добровольное прохождение повторного Практикума не считается взысканием и не порочит репутацию воспитателя.
– Я правильно поняла, что вы на педсовете предложите направить меня и Ольгу на повторный Практикум, а я и она должны с этим согласиться?
– Нет не правильно! Я на педсовете поставлю перед коллегами задачу, как решить возникшую у школы проблему. Вы можете мне сейчас сказать, какую реакцию это вызовет у ваших коллег?
– На меня набросятся с обвинениями…
– Правильно!
– И что дальше?
– Я дам вашим коллегам «выпустить пар», а потом потребую дать предложения, как решить проблему. Как, по-вашему, на это будут реагировать ваши коллеги?
– Скорее всего, предложат меня уволить!
– И я так думаю. А если я на это возражу, что ваше увольнение будет означать признание серьезности допущенного нарушения? Скажу, что признание серьезности нарушения приведет к неминуемым проверкам и кончится ужесточением всех регламентов и усилением бюрократической отчетности? Что тогда? Как будут реагировать ваши коллеги?
– Думаю, что обвинят меня в том, что я поставила школу в безвыходное положение.
– И вот в этот момент я потребую от вас дать предложение, как решить проблему, возникшую перед школой.
– И что я должна буду предложить для решения проблемы?
– Анна Ивановна, ну вы же умная женщина! И вы только что показали, что вроде как поняли мою идею. А сейчас вы показываете явное непонимание того, что должны сделать! Ну, напрягитесь же. Покажите, что мы с вами вместе решаем проблему!
– Вы хотите, чтобы я для решения проблемы предложила направить меня на повторный Практикум исполнения ТН. Так что ли!?
– Такое понимание с вашей стороны гораздо лучше, чем полное непонимание. Но будет еще лучше, если вы внесете ваше предложение немного в другом ключе. Ну, напрягитесь еще раз, пожалуйста. Вы ведь все-таки тоже причастны к возникновению проблемы! Так что напрягитесь, дайте ваше предложение!
– Можно минуту подумать?
– Время пошло. Я вам скажу, когда останется 10 секунд.
***
– И так, коллега, 50 секунд прошло. До чего вы додумались?
– Если я правильно поняла вашу задумку, то вы показываете педсовету, что он не может предложить приемлемого решения проблемы. После чего требуете от меня дать свое предложение. И тогда я заявляю, что никакого серьезного нарушения нет, а есть только раздутая шумиха. И что я готова это доказать на своей шкуре. То есть в добровольном порядке получить по заднице все то, что тогда всыпала нашим нарушительницам за истязание ими одноклассницы. Типа пусть все убедятся, что в этом нет ничего опасного ни для физического здоровья, ни для психики наших воспитанниц. А есть всего лишь ответственность за очень серьезное нарушение. Так что ли?
– Отлично, коллега! А Ольга вас поддержит. Она тоже заявит, что ничего ужасного, кроме шумихи не видит и готова быть вашей воспитанницей во время проведения Практикума.
– Я вас поняла, Николай Иванович. А что вы предпримете, если я на педсовете все же положу на стол заявление об уходе по собственному желанию?
– Анна Ивановна, таким поступком вы меня очень сильно огорчите. Вы покажете, что я совершенно неправильно вас оценил. А главное, вы лишите меня всякой возможности утверждать, что никакого серьезного нарушения допущено не было. За то, что вы струсили и предали школу, я внесу на педсовет предложение уволить вас по статье за нарушение должностных обязанностей. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Вы не только потеряете работу, вы попадете в число тех, кто своими нарушениями дискредитирует наши методы воспитания.