Пытка властью

Ее красные волосы отливают бронзой. Они путаются в костлявых пальцах, спадают на лоб, лезут в рот. Они слишком короткие, чтобы в них можно было закутаться, спрятать глаза. Эмма заправляет непослушные красные змейки за уши, чтобы, наоборот, было видно лицо сполна. Тусклый свет очерчивает ее угловатость, выпуклые скулы, вздернутый нос, металлический пирсинг. Блики играют на запекшейся корке ран от побоев. Мрачно блестит бледная кожа. Губы словно налитые черешни, чуть приоткрыты, дрожат, глотают воздух. В уголках запекшаяся кровь, размазанная помада. Они удерживают незажженную папиросу, как бы и не ощущая ее. Если бы Эмма начала говорить, она бы просто выпала. Влажные дорожки различимы на ее щеках. Эмма безмолвно плачет: глаза красные и туманные, как у побитого пса, отрешенные, метающиеся по сторонам в поисках чего-то спасительного. Аккуратные темные стрелки растекаются, тени размываются. Крупные слезы выступают на крашенных ресницах и сбегают по намеченным дорожкам, по губам, по подбородку. Когда раздается шорох, Эмма застывает, устремляет просветлевший взгляд в темноту, откуда доносятся шаги. Едва улыбается.

- Это ты? - из тени выступает Даниэль, удивленно приоткрыв рот. Он зовет ее по имени, подходит ближе, чтобы распознать в плачущей загримированной девице старую подругу, - Эмма?

Она продолжает молча смотреть на него, исподлобья, с необъяснимой колючей страстью. Словно это он заключил ее руки в цепи и закрепил кандалы на ногах.

- Что происходит, объясни мне? - говорит Даниэль, протягивает руку к запястью, трогает наручник. Как только теплые пальцы касаются ее, Эмма с силой сжимает в зубах папиросу. Она переламывается пополам, девушка сплевывает остатки в сторону. Этот механизм запускает целую систему, что чуть поднимает ее над Даниэлем, растягивает, распинает словно Христа. И вот, она между полом и недостижимым потолком, цепи плотно скручены на балках так, что Эмму тянет в стороны и вверх, а земля упорно держит ее за ноги. Красные волосы трепыхаются, тело становится похожим на марионетку, из груди вырывается вскрик придавленной птицы.

- Что с тобой, Эмма, что происходит?

Даниэль судорожно оглядывается в поисках каких-то подсказок, рычагов, записок. Эмме больно висеть на цепях перед ним, и слезы все еще струятся по разбитым губам.

- Даниэль... - наконец произносит она, - Просто слушай меня, если хочешь выжить. Твое текущее испытание - я. Как только ты коснулся меня, включился счетчик времени: десять минут до того, как копье напротив влетит в мою грудь. Ты помнишь, так было с Иисусом, да и мы так же не знаем, был ли он сыном божьим и чудотворцем-спасителем или же великим мошенником и грешником. Теперь мой черед. Все жизни, которые оборвались на моем жестоком суде, все жертвы безудержной страсти и безумия, все машины пыток и кровь на моих руках - все мои грехи должны быть искуплены. Я не могу спасти себя от гибели, потому что справедливо заслуживаю кары, но ты можешь мне помочь. Сейчас моя судьба в твоих руках, Даниэль. Ты сможешь простить мое пылкое желание помочь, закаляя души в агонии? Мою несчастную любовь, которая не находит иного проявления кроме насилия? Ты сможешь оправдать то зло, что я делала во имя добра и чувств, жизни и времени? Выбор за тобой. Если я буду распята, сними с моей шеи ключ - он тебе понадобится для завершения испытания. Я доверяю тебе свою судьбу.

Даниэль смотрит на нее во все глаза. Она плачет. Остается восемь минут. В этот раз Эмма сама не знает, чего ожидать от пытки. В этот раз она сама на грани.

- Эмма, объясни. Зачем все это? Зачем ты ввязываешь в это меня? Себя? Почему ты, черт возьми, это делаешь?

- Я люблю жить, Даниэль. И я хочу показывать страдание смерти всякому, кто не заботится о жизни.

- Да это никому не помогает, разве не понимаешь? Ты просто больная психопатка, хватит оправданий. Я не знаю, чего ты ждешь от меня, но если твоя гибель - единственный способ прекратить эту чертовщину, так тому и быть. Не я привел тебя сюда, не я подвесил. И нет моей вины в том, что тебя продырявит копье.

- Что ты знаешь о том, как я стала собой?

- Ничего, Эмма. Ничего не оправдает того, что ты делала. Дети гибли, город был в панике. Что ты натворила, господи!

Даниэль в отчаянии берется за голову и отворачивается от висящей Эммы. Внезапно он осознает, что стоял прямо между ней и острием копья. Если бы оно выстрелило, ему бы не поздоровилось.

- Твою мать!

Остается шесть минут.

- Прости, Даниэль. Ты прав. Я каюсь. Пора прекратить вмешиваться в чужие судьбы и продолжить заниматься проституцией. Я больше не стану продавать видео пыток, потому что их не будет. Не будет.

- О чем ты говоришь?! Продавать... Я не верю ни единому твоему слову, Эмма, я не стану помогать тебе, как бы ты не оправдывалась. Пора бы тебе действительно расплатиться.

- А если я скажу, что люблю? И все, что я делала, было во имя любви? Что если так, Даниэль? Ведь так и было.

- Это смешно.

- Помоги мне, Даниэль.

- Ты умрешь, тварь. И я выберусь отсюда, клянусь тебе. И нам станет проще жить наконец-то. Я не думал, что ты можешь лицемерно вести двойную жизнь. Ты была мне подругой, а теперь я вижу, кто ты.

- В обеих жизнях я люблю тебя.

- Что?

- Поэтому именно ты сейчас здесь. Я бы не хотела умереть в одиночестве, Даниэль.

- Что тебе нужно от меня?

- Прощение.

- Я не стану тебя спасать. Ты опасна для людей. Я не хочу, чтобы умирали мои друзья.

- Я предлагаю тебе сделку.

- Какую?

- Твоя совесть будет чиста, если ты спасешь меня и будешь со мной. Я обещаю прекратить все, если ты просто будешь со мной.

- Я не могу. Эмма. Я не прощу то, что ты натворила, и твою ложь.

Остается четыре минуты. Даниэль нервно трет лоб.

- Даже если так, что я могу сделать?

Он не хочет видеть крови и страдания, ему становится все противнее находиться здесь, с неадекватной девушкой, которая заварила всю эту кашу. Ему вдруг захотелось сорваться и побежать, никого не видеть и не слышать, забыть окровавленное лицо Эммы в слезах и ее условие: "Спаси убийцу или убей". Она несет чепуху, пытается пробудить в нем милосердие, но он отлично знает, с кем имеет дело.

Молчание.

- Как я могу помочь тебе?!

Эмма поднимает на него влажные глаза, смотрит даже испуганно. Неужели прощение?

- Ты?..

- Как?!

- Под механизмом с копьем есть панель. Ты можешь отключить его одним нажатием на кнопку.

Две минуты.

Даниэль подходит к панели, переводит взгляд на Эмму. Она улыбается и уже не плачет. Кажется, ей все равно.

- Я люблю тебя, Даниэль. Не забудь про ключ на моей шее. Ты выберешься отсюда с его помощью. И знаешь, я желаю тебе счастья, я все еще та Эмма, которую ты знаешь, твой друг. Если ты пройдешь испытания, ты научишься любить, ценить время, знания, найдешь себя и обретешь кое-что важное, обещаю. Я работала над этим проектом последние два года. Я поставила себя в ряды жертв ради тебя. Поэтому, пожалуйста, всегда выбирай жизнь. Это то, что тебе нужно было услышать, Даниэль.

Таймер отсчитывает последнюю минуту.

- Прости. Я люблю тебя!

Это слишком драматично для обычного парня. Его даже смешит пафос, с которым звучит Эмма, но особо устрашает то, как серьезно она говорит. Ему стоит только опустить палец на кнопку, чтобы спасти ее. Но также ему ничего не стоит бездействовать и таким образом спасать социум от психически ненормальной.

- Черт возьми, я не убийца, как ты!

И он, зажмурившись, вдавливает кнопку на двадцатой секунде. Копье остается на месте.

- Не работает!

Даниэль возится с кнопкой, которая никак не влияет на положение цепей и орудия. Паника накрывает его, он не хочет видеть растерзанную Эмму, идти по крови к ней и снимать ключ с окровавленной шеи.

- Черт! - воет он, - Как убрать его? Эмма, держись.

Она тихо смеется.

- Это ты держись, Даниэль.

Десять.

- Черт! - он начинает карабкаться по опасной конструкции, чтобы вручную опустить копье или сломать его.

Девять.

- Ты не спасешь мое тело, как бы не старался.

Восемь.

Копье прочно закреплено и готово вылететь из пружин.

Семь.

- Но ты спас наши души, когда простил.

Шесть.

Даниэль упирается спиной в балки, бьет ногами под наконечником копья, чтобы отломать его.

Пять.

- Ты хороший человек, Даниэль. Ты достоин жизни.

Четыре.

Парень потеет и в ярости закусывает губы. Конструкция даже не шатается.

Три.

- Но моя ловушка - единственная из всех, что не дает жертве шанса выбраться.

Два.

Даниэль усердно пытается, боковым зрением видит распростертое тело Эммы.

Один.

- Да, - выдох.

Копье вырывается из пружин, со свистом рассекает воздух. Даниэль во все глаза смотрит на Эмму. Она безвольно висит, как крест на шее верующего, на цепях, уронив голову.