Зачетные жиги

Забелел утренним хмурым светом проем окна. Чередуя сознание пробуждения с навязчивыми картинами какого-то длинного неприятного сна, буквально схватился за этот серый утренний свет, как сигнал, что пора вставать. Сон уже медленно остывал в сознании, но неприятный осадок оставался. Что снилось? Уже и не вспомнить. Страхи, неуверенность. Какая-то угроза от очень знакомого человека, но образ размазанный и странный, как будто собирательный.
Протянул руку к пульту, поднял изголовье кровати. Вторым пультом поднял шторы. Горничная тихо позвякивала посудой, пахло кофе. Пора стартовать в мир своих забот.
Отчего же такое пакостное настроение? Сон был очень неприятный, ну, да и забыть про него. Что еще? Придирки налоговой – но бухгалтерия уверяла, что сами справятся, дела текущие, ничего экстраординарного не происходит, обычный наезд.
Надо отдохнуть, уехать к теплому морю, побродить под пальмами по песочку. Нервы шалят. И пока это еще незаметно снаружи, надо как-то расслабиться или может таблеточки успокоительные попить. Ладно, вечером что-нибудь придумаю. А сейчас на работу.
Вышел, увидел около дома своего водилу, похожего на длинного облезлого медведя с короткой стрижкой и свирепым лицом.
- Сергей Мэ-михалыч, здрасте!
- Ты что тут у подъезда, а не в машине?
- Да, ка-ка-кие-то оборванцы  у  па-падъезда  крутились. Шуганул.
Охранник Федот, в девяностые он на рынке собирал дань. Очкарик-счетовод  от  конторы  с портфелем, и он - Федот - чуть сзади, страшный, подходил,  при виде его  торгаши отдавали деньги безропотно. Почти без конфликтов. Никто не протестовал, так было и так будет, всё по правилам. Со старушек с огурцами – огурцами, а с барыги, что импортную технику продает с лотка за баксы – деньгами и побольше. Но всё по правилам, по уговору. И торгуй себе на здоровье, никто тебя не тронет. Если вовремя платишь. Ну, а если не платить, то… на этот случай позади очкарика возвышается Федот. А его лучше не злить, он и без того огромный и страшный. И не очень к тому же разговорчивый. Может просто сломать прилавок. Или руку.
Теперь времена другие. Федот работает у Сергея Михайловича личным водителем. И никто ему, Сергею Михайловичу, не угрожает. А Федот исправно подает машину к подъезду и регулярно получает свою зарплату.

- Сергей Михайлович, здравствуйте! – деловито, не отрываясь от экрана, засветилась на рабочем месте секретарша. - Там Вас фотограф дожидается.
Парень-фотограф принес образец будущего заказа  – фото Сергея Михайловича около джипа в «пацанской позе» сделанное на стекле. Вот же, пришла в голову идея, а что - смотрится неплохо.
- А размер стекла может быть любой?
- Ну, в принципе любой, если не углубляться в подробности. Скажите, а для чего фото на прозрачной основе? Если размер больше полуметра, то тогда…
- Нет-нет, вот примерно такой формат. Хочу сделать витраж, а вместо мозаики свои фото вставить.
- Фото прозрачно, - хвалил фотограф. – Всё получится. При внутреннем освещении можно смотреть с обеих сторон.
Сергей Михайлович отпустил фотографа, обещал подобрать снимки и уточнить размеры. Потом пошел к одной из комнат офиса, где накануне вынул из двери рифленое стекло. Вставил стекло с фото. Смотрелось четко. А если еще включить свет в этом кабинете… Он вошел в кабинет, включил верхний свет и снова поглядел на дверь. Прихожая офиса была ярко освещена, фото сияло красками. Но если смотреть изнутри кабинета, получалось, что он на фото стоит со стороны пассажирского места и, как бы, не у своей машины, даже осанка и улыбка уже не те. Надо же, перевернул стекло и все переменилось. Обратная сторона, изнанка. Сразу вспомнил про задолженность перед генеральным поставщиком. Завод торопил с оплатой.  Настроение снова рухнуло. А ведь туда решать проблему Федота не отправишь.
- Сергей Михайлович, я Вам нашла экстрасенса, помните, Вы просили?  По совету подруги, чтобы нервы полечить.
- Ничего мне лечить не надо. Вещателей тут еще не хватало.
- Я Вам говорю, - настаивала секретарша. – Потрясающая женщина, колдунья в каком-то там поколении, всё предсказывает, сны объясняет, к ней очередь на прием. А подруга с ней как-то коротко знакома, обещала устроить встречу.
- Ладно, ладно, может потом. Я подумаю.

Вечером сон не шел. Долго смотрел телевизор, перебирал в голове мысли, все неприятные. Пытался найти какой-то главный корень всей своей жизни, что в основе всего происходящего, в основе судьбы, что ли. Вот он, взрослый солидный мужик, состоялся, всё при нем. Всё есть, всего в достатке, и всё это – сам. Вырос из длинноволосого студента в потертых джинсах, играл на басу в рок-банде, мечтал всего-то – о своей собственной гитаре. А теперь вон они, стоят дома его гитары, одна другой лучше. Пылью покрылись. Играть не с кем, некогда, да уже и нет того задора.  Всё поглотила бесконечная дорога в гору. Куда, на какую гору? Что там, на вершине, да и есть ли она эта вершина? Очень похоже, что это просто дорога в никуда, на которой ты когда-нибудь остановишься и упадешь, так и не узнав, куда шел и зачем.
Так и уснул, полусидя у потухшего экрана. Вздрогнул во сне отчего-то, протянул руку к пульту, опустил изголовье кровати. И снова провалился в странные картины.
Говорил и говорил кому-то про чудесный японский семи-полосный эквалайзер «Пионер», про усилитель той же марки. Одной рукой придерживал коробки с новенькой аппаратурой, чтобы кто незаметно сзади не подкрался и не уволок оставленную продавцом без присмотра коробку. В другой руке деньги, желанная выручка, покупатель забирает пару коробок и уходит. Кажется – это удача. Но опять это беспокойное чувство, ощущение опасности. Надо бы спрятать деньги в карман, но он всё держит их в руке и не может убрать. Он уже отнял руку от коробок, пытается изо всех сил спрятать деньги, но не может. Нарастает страх. К дощатому прилавку подходит очкарик с портфелем. А за ним высится Федот.
- Ба-ба-баксы… д-д-давай!
Проснулся, окоченев от ужаса.

- Лариса, что ты там вчера говорила про подругу экстрасенса? – и важно, излучая уверенность крутого мужика, добавил. – Сегодня у меня вечер свободен, не знаю чем себя занять. Думаю, для разнообразия, не устроить ли встречу с интересным  человеком.
В квартире обычной многоэтажки, в очень теплой и душной от горящих свечей комнате его встретила дама в наряде, соответствующем профессии.
- Зови меня Гюстава. Я - Медиум. Я связующее звено между мирами – материальным и духовным. Есть параллельный мир, где ты тоже есть, но сознание твое в основном тут. Я помогу погрузиться туда, чтобы излечить от страхов. Я проведу тебя. Мы выясним, где ты? Мы увидим. И ты исправишь. Куда ты хочешь отправиться?
Сергей Михайлович, робея, рассказал про нервы, пересказал дурной сон и вкратце связанную со сном часть своей биографии.  Рассказал про мечты юности о рок-сцене. Потом про трудные девяностые, и о своих страхах вернуться туда из благополучного настоящего. Гюстава предложила лечь на кушетку, достала серебряные карманные часы на цепочке и этим маятником начала погружать клиента в гипнотический сон.
- Очень уж театрально, - подумал Сергей Михайлович.

- Ну, на первый раз достаточно.
Едва открыв глаза, он услышал эту фразу, вспомнил о месте, в котором находится и причине своего появления здесь. Медиум Гюстава сидела чуть поодаль, говорила негромко, почти шепотом, но он почувствовал, что как будто стало легче на душе, ушло гнетущее подсознание.
- Сегодня ты будешь спать спокойно, без снов. Завтра мы продолжим, отправимся в хорошие воспоминания, начнем формировать приятные мысли и позитивное отношение к жизни.
Назавтра он опять был тут, рассказывал про ансамбль в школе, потом в институте, про их шабашки на свадьбах. Как возили инструменты и аппаратуру на такси или в случайно пойманном «уазике». Заработок был невелик. Но для студента тех времен червонец был шикарным бонусом к стипендии. К тому же на свадьбе голодным не останешься, да еще и с собой напихают в карманы конфет и водки пьяные и щедрые родственники молодоженов.
Потом, когда исчез маятник на цепочке, уже звучал Марш Мендельсона и песня про свадьбу, которая «пела и плясала». Парни сидели с краю свадебного стола, угощались и ждали, когда первый из подвыпивших гостей подойдет к ним и попросит наконец, уже врезать что-нибудь веселое, чтобы поплясать.
После каскада первых плясовых парни ушли на перекур, а Сергей остался, сел за барабаны. В центре зала появился обязательный дедок с гармошкой. И пока молодежь пошла отдышаться и перекурить, из-за стола подтянулось старшее поколение. Дедок урезал топотуху. Бабки и дедки, тёти и дяди встали в круг и начали отплясывать. Жених курил с друзьями. Красавицу невесту бабки с дедками увлекли в центр круга. Все радостно плясали, пели похабные частушки. Гармонист наяривал. Сергей машинально начал постукивать по барабану. Тут вдруг подскачила невеста и потащила его в круг плясать. Веселая родня радовалась новому плясуну, кто бы он ни был. Невеста зажигала от души, заводила. Сергей, попав в круг, от неловкости ситуации сдержанно приплясывал. Вскоре в круге появился и сам жених. Они какое-то время поплясали втроем, потом Сергей незаметно исчез, пока чего не прилетело со стороны друзей жениха.
А свадьба всё пела и плясала. Одна гостья, закружившись в вихре танца, потеряла равновесие своего необъятного тела и рухнула на барабаны, раскрошив всю установку. К концу вечера уже и музыканты были сильно навеселе, чесали из последних сил, едва попадая в ритм остатков ударной установки. По залу гулял сквозняк, разбавляя дым сигарет. Гости расходились. Парни начали сматывать провода. Сергей явно перебрал, нашел скамейку в гардеробе и уснул. Его будили, ужасно трещала голова, тошнило, он не понимал, что с ним. Потом более четко проступили очертания комнаты. Скамейка оказалась кушеткой. И уже явно звучал голос Гюставы.
- Ты не музыкант, ты любишь покрасоваться, любишь про себя говорить, играешь на публику, тебе нравится быть музыкантом, хиппи, независимым художником и бунтарем. Но ты по натуре своей - барыга, поэтому ты так живешь. Ты продал аппаратуру из студенческой студии лабухам из ресторана. Ты хочешь жить иначе, но живешь так. Хочешь быть творцом, а любишь считать деньги. Говоришь, что независим и легок на подъем, что уйдешь с рюкзачком пешком, куда глаза глядят, а сам обустраиваешь свой дом и всю жизнь комфортом. Отсюда все твои нервы и сны. Я не знаю, чем тебе помочь. Ты не сможешь отказаться от своего привычного образа жизни. Но ты и не сможешь забыть свою мечту.
- Все равно, прошу Вас, давайте продолжим. Завтра я буду в любое время, когда Вам удобно.

Под софитами столбы пыльного желтого света, на сцене друзья детства и юности. Шурик лабает на клавишах, Валерка выдает запилы на соло, друг детства Копсик молотит на барабанах. Сергей Михайлович играет на басу – на самой настоящей фирменной американской бас-гитаре. Звук такой, что сочно и в унисон вибрирует  всё вокруг. Дисторшен врывается вместе с дыханием в легкие. А бас с барабанами идет еще глубже, еще ниже, отдается прямо в животе. Такой драйв! Такой завод! Ритмичный тяжелый рок. Около самой сцены девчонки в кожаных косухах и черных банданах. Зал ревёт.
Концерт окончен. Девчонки около сцены не расходятся.
- Сергей, идите к нам!
Да, вот он – момент славы, пик удовольствия, вершина жизни. И еще одна симпатичная девушка, которая тоже ждет его, Сергея, внимания. Они уединяются за столиком в кафе.
- Сергей, Вы такой успешный бизнесмен и при том рок-музыкант. Как в Вас уживаются эти два начала? Какой путь надо было пройти, чтобы приобрести всё и не растерять ничего.
- О, моя дорогая! Это был долгий и трудный путь. Путь из разрухи социализма через шоковую терапию и анархию в новую капиталистическую жизнь. Столько разных попыток, профессий и дорог. Кем я только не был – и инженером, и монтажником. Спекулянтом, как говорили раньше, и предпринимателем, как сейчас. Торговал и высокими технологиями и женскими колготками. Пережил все дефолты и кризисы. Пережил эпоху безумных взаимозачетов и бартера. Занимался производством и гонял зачетные жиги…
Снова проступили очертания знакомой комнаты и ощущение жесткой кушетки. Так жаль было покидать эту гипнотическую другую реальность.
- Сергей Михайлович, мне всё труднее возвращать тебя. Ты так цепляешься за ту сторону жизни. Послушай, мне уже почти всё про тебя известно. Но вот просвети меня, что такое бартер в те времена? И что такое «зачетные жиги»? Я поискала в интернете – «жига» или «джига» - зажигательный кавказский танец. Ты что, зажигательно гонял эти танцы в трудные времена?
- Ха, нет же, - он снисходительно усмехнулся. – Мы гоняли жиги – легковушки «жигули» по бартеру, по зачетам за другую продукцию, когда множество предприятий в стране были неплатежеспособны. Продавали их за деньги, тем и жили.
- Ну, хорошо, пусть это будут автомобили. А не танцы. Но давай не отвлекаться от основной темы, не уходить в сторону. Повторюсь, мне всё труднее выводить тебя из транса. Если ты уйдешь в сторону от наших запланированных тем и воспоминаний, я тебя не найду. И не верну.

Хороший был сегодня сеанс. Такой подъём. Как будто он и вправду побывал на сцене, играл тяжелый рок с группой, которую всегда мечтал собрать из своих друзей. А медиум-то  – тоже, барышня, хороша!  Ни черта не знает про жизнь. Жиги гонял зажигательные кавказские… смех, да и только! Вот, темнота!
В таком вот прекрасном настроении пришел Сергей Михайлович домой, отпустил пораньше горничную, захотелось провести этот вечер в приятных воспоминаниях наедине. Достал с полки томик Ильфа и Петрова, открыл наугад «Двенадцать стульев», полистал, нашел то место, где Киса и Остап зажигательно танцуют за мелочь перед проезжающими на автобусах по Военно-Грузинской дороге туристами.
- Дэнги, дэнги давай! – очень смешно.
- Ба-б-баксы д-д-давай! – вот черт, это откуда вдруг вылезло. Надо выкинуть это из головы. Захлопнул книжку, пошел спать.

Следующим вечером он исправно, как на процедуры в санатории, явился на очередной сеанс к медиуму. Пошутил на счет жесткой кушетки, также шутя, выложил на стол обещанный гонорар. И всё болтал без умолку.  Гюстава всё больше молчала и смотрела чуть отрешенно. Сергей Михайлович очень хотел поскорее снова оказаться на сцене, чувствовать пальцами мощную струну, резать грифом тяжелой гитары воздух в такт сильным рифам и кайфовать от мощных вибраций и собственной крутизны. Гюстава не спешила и пыталась его разговорить прежде. Но желание клиента закон. Из руки появились часы на цепочке. Маятник забрал на себя всё внимание.

Странный округлых форм автобус с открытым верхом, молочно-белый с голубой полосой по борту. Дама в широкополой соломенной шляпе с полными руками хохотала и просила лимонаду. Автобус тронулся и исчез в облаке пыли.
Вдалеке виднелись тупые верхушки сторожевых башен из грубого камня. Солнце палило и хотелось пить. Белый холщевый костюм загрубел от пота и пыли, отяжелел и душил, тер шею.
Внизу шумел Терек. В дорожной пыли лежали медяки.
Медиум не появлялся.


Utorda. South Goa
Декабрь 2017