Сокровище волхвов. Часть 3 Любава. Глава 1

Глава 1 в которой Мэй возвращается в отчий дом и обретает новое имя.

Третий день шли на веслах вверх по реке. Могучие гребцы синхронно по команде старшего налегали на весла, и длинный остроносый корабль, еле заметно вздрагивая, устремлялся вперед, туда, где маленькую Мэй с нетерпением ждала ее семья. Извилистое русло с обеих сторон было окружено густыми лесами. На темном фоне мохнатых островерхих елей нежно белели стволы берез. Осины трепетали своими листьями, словно приветствуя путешественников. Пушистые кроны ив клонились к самой воде, любуясь собственным отражением.

Мэй застыла на носу корабля, всматриваясь в темные лесные чащи. Она никогда еще не видела таких непроходимых лесов. Ей казалось, что за стволами деревьев прячутся опасные хищники, волки и медведи, сверкая глазами, или любопытно вглядываются вдаль длинноногие олени и лоси с развесистыми рогами. Рыжие белки стремительно перепрыгивают с ветки на ветку, стремясь поспеть за быстро плывущем кораблем.

В спокойной воде отражались плывущие по небу облака и давно уже сопровождавшие корабль белые птицы с желтыми длинными клювами. Птицы то и дело подлетали совсем близко к людям, так что можно было заглянуть в их удивленные круглые глаза и расслышать, как поет ветер под их крыльями. Кто это к нам пожаловал и из каких краев? Спрашивали любопытные птичьи глаза. Река то и дело делала мягкие округлые повороты, открывая глазам путников небольшие золотистые песчаные отмели у крутых берегов.

- Ну вот, за следующим поворотом наш дом! – произнес, неожиданно возникнув рядом, дядя Творимир.

Ветер трепал его кудри, а в голубых глазах плескалась светлая гладь реки. Радость вперемешку с тревогой теснились в груди Мэй. Признают ли ее своей в новой семье? А вдруг братья Творимир и Братонег ошиблись, и она не имеет никакого отношения к волхвам? Вдруг она окажется чужой среди этих людей?

Но вот корабль повернул вправо, следуя изгибу реки, и перед глазами путников возник город на крутояре. За высоким частоколом из заостренных бревен выглядывали разноцветные крыши жилых домов, и крыш этих было очень много. Деревянные ступени сбегали по крутому обрывистому берегу к такой же, из светлых досок, пристани, установленной на высоких столбах прямо на воде. Гребцы с правого борта разом подняли весла, с которых посыпались вниз, сверкая на солнце, гроздья светлых капель. С левого борта двумя-тремя взмахами весел подгребли к пристани и корабль плавно коснулся причала. Кто-то из гребцов со стуком бросил на причал сходни. И Мэй сделала несколько неуверенных шагов по сходням, поддерживаемая кем-то.

На пристани толпился народ. Солнце било в глаза Мэй и она никак не могла рассмотреть лица встречающих. Сплошные потоки света струились с небес, отсвечивали яркими, слепящими бликами от воды. И глаза девушки невольно наполнились слезами. Вдруг из светящегося золотого облака вынырнул и возник прямо перед ней высокий, дородный человек в белых праздничных одеждах с вышитым красно-сине-желтым орнаментом. Золотые кудри обрамляли круглое румяное лицо и переходили в окладистую рыжеватую бородку. Радостно сияли голубые глаза из-под кустистых светлых бровей.

- Девочка моя, доченька! – воскликнул здоровяк и сграбастал хрупкую фигурку девушки в свои родительские объятия.
- Батюшка… - прошептала Мэй как-то разом растеряв все свои сомнения и неуверенность.

А отец отстранил ее от себя и, держа за плечи в вытянутых руках, долго рассматривал, любуясь обретенной дочерью.
- А как на матушку то свою похожа! – Его глаза вдруг наполнились слезами, и он трогательно, совсем по-детски, всхлипнул и снова привлек к груди дочь. – Не дожила, не дожила Усладушка до этого дня…

Он долго тискал, обнимал дочку, гладил по такой же золотоволосой голове, расцеловал в обе щеки. Наконец отошел на шаг в сторону, повернувшись боком так, чтобы девушка могла встретиться и со своими братьями.

Два румяных, высоких, крепких юноши лет 17-20 неуверенно топтались за спиной отца.
- Это твои братья, - представил их отец, - Добровит, старший, и Доброслав, младший.
Следом на Мэй обрушился поток имен и лиц близких и не очень родственников. Ее обнимали, целовали, гладили по плечам, по голове, словно не веря своим глазам, говорили хором, так, что ничего не возможно было разобрать. Гул голосов, смех, слезы смешались в голове Мэй в одну радостно-торжественную мелодию, красной нитью через которую шел мотив любви. Без всяких слов и уверений девушка поняла, почувствовала, что ее приняли, что она наконец дома.

- Ну, хватит мучить ребенка! – прогремел над толпой встречающих голос Благодара. – Не понимаете что ли? Дитё с дороги, уставшая, голодная. А вы накинулись всей толпой. Пойдем, деточка, домой, в хоромы наши.
И бережно поддерживая под локоток дочь, повел ее по весело скрипящим доскам пристани, по ступеням крутой лесенки туда, где стоял на высоком берегу реки царский дворец.


Все было удивительным в этом городе для Мэй. Деревянные дома с высокими двускатными крышами, украшенные деревянной резьбой, утопающие в зелени кустов, деревянные дорожки между домами, веселые, улыбающиеся люди, группками попадающиеся навстречу. И улыбались они ей, радовались ее приезду! Я дома, с облегчением думала Мэй, доверчиво отдавшись в добрые руки обретенных родичей, которые не вели, а, скорее, несли ее во дворец.

Дивной красоты терем предстал перед удивленной путешественницей: бревенчатые стены от солнечного света казались золотистыми, крылечко под шатровой крышей протянуло к ее ногам отполированные сотнями ног ступени, диковинные башенки, увенчанные хитрой формы крышами, резные наличники, распахнутые настежь окна с гроздьями висящей из них любопытной детворы, и все крыши, все наличники были раскрашены в традиционные синий, красный и желтый цвета на белом фоне. От вида царского терема на душе становилось радостно и спокойно, потому что он возрождал одним своим видом веру в чудо, в сказку.


Мэй провели в покои, усадили за длинный, крытой белоснежной скатертью стол, и стали потчевать всевозможными яствами. Обретенные родственники расселись вдоль стола, а Благодар занял почетное место во главе его. Кудрявый светловолосый мальчик лет восьми, слуга в белой рубашонке без всяких узоров и орнаментов, разносил блюда с едой, внимательно прислушиваясь к разговорам. Угощения были очень вкусными, но есть Мэй совсем не хотелось, хотелось вглядываться в лица родных, вслушиваться в их голоса. Но трудно было отказать близким людям и не удовлетворить их любопытство. Ведь они ничего не знали о ее жизни в чужой стране.

И после еды Мэй стала рассказывать. Со стола быстро убрали остатки яств, блюда и чашки, родня сгрудилась поближе к рассказчице и жадно слушала, боясь пропустить хоть слово. Доброслав пододвинул свой стул поближе к сестре, Добровит встал рядом, облокотившись о плечо брата. Маленький мальчик-слуга, закончив уборку стола, примостился у ног царя и тоже слушал с расширенными от удивления глазами. А царь, не желая выгонять любопытного слугу, ласковым и неосознанным движением погладил ладонью светлые детские кудри.
   
  Мэй начала свой рассказ со страхом, что горькие воспоминания придавят ее своей свинцовой тяжестью, разорвут сердце. Но ее слушали с таким искренним сочувствием и состраданием, что высказанные вслух воспоминания покидали ее сердце, как покидает, не принося никакой боли и страдания, холодный туман утренний берег под теплыми лучами восходящего солнца. Она рассказала о том, как односельчане приняли ее за колдунью или ведьму и ей пришлось покинуть родной дом.
- Какая же ты колдунья? – С негодованием воскликнул Добровит. – Ты волхва!

А рассказ о казни настоящей (или ненастоящей?) ведьмы через повешение вызвал волну возмущения.
- Какие же жестокие люди!
- Жестокие и глупые! Ну какие еще ведьмы? Это же чушь!
То, как достопочтенный господин Беренгар с выгодой для себя использовал чудесный дар Мэй, вызвало недоверчивые смешки.

- Вот хитрец! То-то ему сейчас весело без нашей девочки. Обманутые пациенты, небось, камнями закидывают его окна.
- Значит ты лечила людей руками? – поинтересовался Благодар.
- Да, батюшка, - кивнула Мэй.
- Это хорошо. Значит, тебе прямая дорога к тётушкам Сбыславе и Миляте. Они у нас лучшими знахарками числятся. Будет чему поучиться у них. Но первым делом надо тебе собственное имя узнать у Говорящего Ключа. А то имя твое, Мэй, похоже на кошачье мяуканье. Так у меня в палатах кот Дымка голос подает, когда есть просит. – Улыбнулся Благодар.

В ответ засмеялись, зашушукались, вспоминая добрым словом вороватого царского кота.
- Что за говорящий ключ? – спросила Мэй, чувствуя, что от усталости ее веки тяжелеют и нестерпимо хочется спать.
- А вот завтра и узнаешь! А сейчас тебя в горницу отведут, да спать уложат.

Добрый отец грузно поднялся со своего места и поцеловал подошедшую проститься дочь в чистый девичий лоб.
- Ах, как на матушку похожа, как похожа… - бормотал царь, не скрывая близких слез, наблюдая, как дочь в сопровождении девочки уходит в свои покои.


Утром Мэй проснулась от птичьих трелей, доносившихся в окно. Невидимый певец свистел и щелкал так вдохновенно, что девушка заслушалась. Солнечные лучи просвечивали сквозь лиственное кружево и на пол горницы ложились диковинным ковром замысловатые световые пятна. В дверь тихо постучали и на пороге появилась незнакомая девушка, с виду ровесница Мэй. Цветной орнамент на ее платье был не таким богатым, как у отца или братьев Мэй, но все же состоял из красного, синего и желтого цветов. Значит незнакомка тоже принадлежит к царскому роду, поняла Мэй и поздоровалась.

- Утро доброе, царевна! – улыбнулась девушка и солнце заиграло в ее ослепительно рыжих волосах. Глаза цвета гречишного меда лучились радостью и любопытством. А россыпь веселых веснушек на вздернутом курносом носике добавляла всему облику хорошую толику ребячьего задора. – Пора вставать! Говорящий Ключ ждет нас.

Мэй села на кровати и сладко потянулась, так хорошо было спать в мягкой, уютной постели.
- А что это за говорящий ключ? Я никогда не слышала о таком.
- Вот приедем к нему и все сама узнаешь! – незнакомка разложила перед ней на кровати новое белое платье, расшитое по подолу и горловине традиционным узором.
Пока Мэй с помощью гостьи наряжалась, она спросила:
- А ты кто? И как твое имя?
- Ой! – спохватилась девушка, смешно взмахнув руками, - я же совсем забыла! Я твоя то ли троюродная, то ли четвероюродная сестра… В общем, седьмая вода на киселе. Но мы с тобой родственники. А зовут меня Забава. Батюшка царь просил меня сопровождать тебя к Ключу.

Она гордо задрала вверх курносый нос. Ответственная миссия свезти царевну к Говорящему Ключу придавала ей значимость в собственных глазах. После сытного завтрака обе девушки спустились во двор, где их уже ждали верхом на конях старшие братья Мэй и запряженная резвой кобылкой повозка. Отец вышел на крыльцо и заглянул в повозку к дочери.

- Ну, душа моя, езжай с братьями и Забавой к Ключу и возвращайся с новым именем. А я тут вас ждать буду.
- Как это, с новым именем? А ты сам, батюшка, не можешь дать мне другое имя? – удивилась Мэй.
- Нет, радость моя, не имею на это права, хоть и царь. А имя тебе Ключ подскажет. Ты сама должна его услышать.

Мэй ничего не понимала. Но повозка тронулась, и вскоре колеса ее заскрипели по желтой песчаной дороге в сторону леса.
- Ключ этот волшебный, - стала рассказывать Забава, - он говорить умеет, оттого и называется говорящим. Все наши из рода спрашивают у Ключа имя каждого новорожденного в семье. И моя мама когда-то приходила к ключу и задавала вопрос: «Как назвать дочь?»

- И Ключ ответил «Забавой?» - усмехнулась Мэй, недоверчиво покосившись на рыжеволосую спутницу. Та обиженно надулась.
- Да, именно Забавой. Не веришь? А зря! Вот когда сама услышишь собственное имя, тогда поверишь.

Повозка в сопровождении двух верховых медленно ехала по цветущему лугу сквозь густой гул и жужжание пчел и шмелей, сквозь невидимую вуаль сладких цветочных ароматов. Дорога свернула в лес. К удивлению Мэй, лес не был таким уж дремучем, как казалось ей вчера еще с борта корабля. Обласканные утренним солнцем стволы сосен казались розовыми. Косые солнечные лучи пробивались сквозь густые кроны и, путешественнице мерещилось, что деревья раздвигаются, и лес становится просторным и светлым. В стране лесных волшебников и лес был волшебный.

Вскоре остановились и вышли из повозки, потому что дальше было не проехать.
- А теперь пешком! – объявила Забава и пошла вперед, раздвигая кусты и указывая дорогу. Старшие братья замыкали шествие.

Миновали неглубокий овражек, обошли бурелом и остановились в низинке, со всех сторон окруженной высокими и прямыми соснами. Высоко в игольчатых кронах пел ветер. Где же ключ? Удивилась Мэй и оглянулась по сторонам.
- Да под ногами смотри! – усмехнулась проводница, смешно наморщив конопатый нос.

Прямо возле ног Мэй из земли бил крошечный родничок, образуя мелкое прозрачное, как слеза, озерцо. На поверхности озерца дрожало мелкой рябью отражение леса и четверых путников.
- Это и есть волшебный говорящий ключ? – удивилась Мэй.
- Он самый! – в голосе ее спутницы звучала гордость, как будто ключик был ее личным достижением. – Опустись возле него на колени, выпей воды, умойся, а потом спроси про имя.

Мэй недоверчиво покосилась на братьев. Они шутят? Разве родники могут разговаривать? Но Добровит с улыбкой кивнул ей, а Доброслав смотрел совершенно серьезно.
И Мэй опустилась на колени возле родничка, набрала в горсть прохладной, ласковой водицы, выпила, задохнувшись от удовольствия. Такой холодной и свежей была вода. Потом зачерпнула из озерца и плеснула себе в лицо. Мир вокруг сразу просветлел и зазвучал громче птичьими голосами, шелестом листвы, скрипом старых стволов, шорохом ветвей.

- Назови мое имя, уважаемый ключик! – прошептала Мэй и прислушалась.
Сначала было тихо, только еле слышно журчала вода, переливаясь через края чаши озерца и спеша в лес шустрым маленьким ручейком. Потом из прозрачной глубины с самого дна поднялся большой пузырь воздуха и лопнул на поверхности воды, а девушка четко услышала: «Лю». Затем родничок басовито забубнил, плескаясь крошечным фонтанчиком: «Ба-ба-ба». Вода переполнила земляную чашу и потекла через край, выдохнув на прощание: «Ва-а-а».

- Лю-ба-ва… - Мэй с удивлением уставилась на своих сопровождающих. – Он назвал «Любава»… Я собственными ушами слышала!
- Значит, сестру нашу теперь зовут Любава! – широко улыбаясь, Доброслав помог ей подняться с колен.
- А я что говорила? – самодовольно хмыкнула Забава, направляясь в обратный путь. – Ну вот, теперь у тебя есть человеческое имя, а не какое-то кошачье мяуканье!

http://www.proza.ru/2018/04/12/783