Сокровище волхвов. Часть 3 Любава. Глава 3

Глава 3 в которой Дар проявляется у каждого по-своему.

Все-таки имя оказывает влияние на человека! Это Любава поняла через короткое время после обретения нового имени. Замкнутая, молчаливая, неуверенная в себе 15-тилетняя девушка вдруг превратилась в веселую, доброжелательную, общительную и смелую. Как-то сразу вокруг нее образовалась целая компания друзей и подруг во главе с Забавой, которая, оправдывая свое имя, изо дня в день придумывала новые игры и забавы.

Быстро были освоены все игры, принятые в народе Страны Озер, а преимущественно такие, где требовались быстрота и ловкость. Словно, лишенная возможности общаться со сверстниками долгое время, девушка нагоняла упущенное за много лет. И Любава бегала всех быстрее, даже обгоняя отроков-ровесников. Быстрее всех доплывала до маленького островка, выставившего свою зеленую мохнатую спину солнцу почти на середине реки. Она метко бросала струганую палочку, одним ударом разрушая хитрую многоэтажную конструкцию из деревянных брусков. Облачившись в мужское платье, успешно осваивала верховую езду. Отец не мог нарадоваться, глядя со слезами умиления в глазах, на свою, чудом обретенную дочь.

Однажды, утомившись от детских игр, Любава поднималась по лестнице в свою комнату во дворце и вдруг заметила, что дверь комнаты старшего брата приоткрыта. Следуя зову обычного любопытства, она сначала одним глазком заглянула в щель, а потом, тихонько постучав, вошла в покои Добровита. Тот сидел за столом и что-то писал.

- Не помешаю, братик?
Добровит обернулся и рассеянно улыбнулся в ответ. Чувствовалось, что все его внимание сосредоточено на чем-то важном.
- Проходи, Любавушка.
- Чем занимаешься? – девушка подошла к столу и стала с интересом рассматривать рисунки, которые брат делал на плотном листе заостренной палочкой, макая ее в пузырек с тушью.  Круги чередовались с прямыми линиями, зигзаги со спиралями. – Карту рисуешь?
- Нет. Это не карта. Это чертеж одного хитрого приспособления, землекопалки, которую я надеюсь собрать, чтобы помочь в строительстве соединительного канала между двух озер. У отца есть идея соединить судоходными каналами несколько озер в общую систему. Так людям будет проще и быстрее добираться от одного города до другого. Но лопатами копать очень долго и трудоемко. Вот я и придумываю механическую землекопалку. – Он поднял от чертежа на сестру голубые, немного виноватые глаза, будто извинялся за то, что не уделяет ей достаточно времени.
- И как тебе в голову пришла такая интересная идея?
- А я ее во сне увидел!

Добровит отложил в сторону рисунок и повернулся к сестре с намерением поделиться с ней сокровенным.
- Видишь ли, сестренка, Дар у каждого волхва проявляется по-своему. У тебя явная склонность к целительству. Отец обладает выраженным даром ясновидения. А у меня… что-то непонятное. Возможно, это какая-то разновидность ясновидения, как считает бабушка Добродея. Я не могу увидеть твое будущее или прошлое, не могу видеть будущее других людей, но во сне вижу будущие механизмы и машины. Видимо, мои сновидения каким-то образом заплывают в будущее и запечатлевают технические приспособления того времени. Ты не поверишь, но я видел повозку, которая ехала без всякой лошади. Я видел механическую птицу, которая парила в небе. Я видел корабли, плывущие без парусов и весел! – Он рассказывал, а глаза его горели восторженным светом, и голос звенел от переполняющих его чувств. – Все эти чудеса вызывают восторг и изумление, но понять, как они устроены я не могу. Приходиться выбирать что-нибудь попроще. Вот по весне соорудил водоподъемный механизм, что качает воду из реки в одной деревне, где высохли все колодцы. И не надо ее носить ведрами. А справиться с этой штуковиной может даже десятилетний ребенок. У тетушек Миляты и Сбыславы наладил механическую пилу для пилки дров. И быстро, и безопасно, и просто в управлении.

- Здорово! – воскликнула Любава, а Добровит скромно улыбнулся, довольный произведенным эффектом.
- Я решил для себя, что буду выбирать из своих снов те механизмы, что не слишком сложны и могут пригодиться нам в текущих делах. Представляешь, как облегчит строительство канала землекопалка? Эх, мне бы знаний побольше раздобыть.
- А ты попроси отца отправить кого-нибудь в Королевство пиланов. Я точно знаю, что там есть огромная библиотека, где собрано множество ценнейших книг. После того, как Братонег и Творимир спасли от смерти королеву Леонор, король Амадис с радостью подарит необходимые тебе книги. Вот, увидишь! – посоветовала Любава и заметила, как заблестели глаза брата.

- Вот и ты, сестренка, подкинула мне интересную идею. Спасибо. Я поговорю с отцом.
- А как проявился Дар в Доброславе? – полюбопытствовала девушка. Но брат пожал плечами.
- Никак. Ни у всех наших проявляется Дар. Хотя, он замечательно поет, но можно ли этот талант отнести к проявлениям Дара? Ты еще не слышала, как он поет свои песни?
- Нет.
- Сходи к нему, попроси, чтобы спел. Он не откажет. А я, с твоего позволения, снова займусь своей землекопалкой.
Любава кивнула и, чмокнув брата на прощание в щеку, выскочила за дверь. А тот снова склонился над своими чертежами.


Царский терем жил своей жизнью: по коридорам и галереям бегали слуги, скрипя певучими половицами, в отдалении басовито бубнил голос батюшки, диктующего новый царский указ писарю, из кухни с нижнего этажа волнами поднимались аппетитные запахи, предвещавшие вкуснейший ужин, с верхнего этажа доносились звонкий девичий смех и голоса Забавы с подружками. В комнате царевича Доброслава не оказалось, и Любава пошла в сад прогуляться.

Отягощенные еще зелеными плодами, клонились к земле ветви яблонь. В отдалении девушка услышала нежные звуки свирели и пошла в том направлении, пригибаясь под склоненными ветками деревьев.
Доброслав сидел на траве, прислонившись спиной к стволу старой яблони и наигрывал на свирели. Любава подошла и присела рядом с ним.

- О чем грустишь, братец?
- Ни о чем, - ответил царевич, но его большие голубые глаза были полны грусти и печали.
- Спой мне свою песню, – попросила Любава.

И юный музыкант запел тихим, проникновенным голосом. И полились звуки печальной песни о безответной любви по притихшему саду, наполняя пространство вокруг светлой грустью, окутывая нежностью душу нежданной слушательницы. Вместо припева в песне брат подносил к губам свирель и грустная мелодия невидимой нитью плутала между яблоневых ветвей, очаровывая и печаля. И музыка эта была столь прекрасной, что на глаза Любавы навернулись слезы.

- Почему такая грустная песня? – спросила она, когда затихли, растворившись в вечернем воздухе последние ноты. – Как зовут ту девушку, о которой так плачет твое сердце?

Ей показалось, что щеки брата залил смущенный румянец. Доброслав отвел глаза.
- С чего ты взяла, что это песня о какой-то реально существующей девушке? Я просто все выдумал.
- Нет, братец, песня твоя наполнена живыми чувствами. Такое не придумаешь… Не хочешь мне говорить?

Царевич теребил в руках свирель, то поглаживая, то перебирая пальцами по отполированной поверхности инструмента и молчал, не решаясь поделиться с сестрой тем, что таилось в глубине его души. Но она смотрела на него так искренне, с таким сочувствием и теплотой в зеленых глазах, что он признался.

- Ее зовут Желана… Странно, я же знаю ее с самого детства. Всегда считал ее обычной девчонкой. А тут вдруг… На празднике летнего солнцестояния я увидел ее с распущенными волосами, с венком из луговых цветов на голове и даже не узнал. Она ли это? Она была, как богиня Жива, исполнена веселья и красоты, наполнена солнцем и радостью… - Доброслав рассказывал, глядя в сторону, но лицо его было озарено светом восторга и любви. – С тех пор она поселилась в моих мыслях, в моем сердце и в моих песнях.
- Ты просто влюбился! - воскликнула Любава и обняла притихшего брата. – Это же прекрасно! Но отчего ты грустишь?
- Желана дочь кузнеца. Она не из рода волхвов, – вздохнул царевич.

Любава внимательно посмотрела на брата.
- Думаешь, отец не позволит вам быть вместе?
Над их головами перешептывались о чем-то листья яблонь, вечерний ветерок нежно шелестел в их густых кронах, свистели птицы, предупреждая, что скоро солнце сядет за плотную стену дальнего леса и на землю придет ночь. Пора было возвращаться домой.

- Не знаю, - пожал плечами царевич, - бывали такие случаи в нашей истории. Но я даже не родительского запрета боюсь. Об этом я не думаю. Я думаю, что для нее, для Желаны, я ничего не значу. Ну, кто я для нее? Избалованный царский сынок?
- Дурачок ты! – засмеялась Любава, вскакивая с мягкого травяного ковра. – Мучаешься от того, что боишься признаться в своих чувствах? Ну, хочешь, я сама ей расскажу?
- Нет!! Не смей! – в ужасе закричал царевич и тоже вскочил, выронив из рук свою свирель. – Если она узнает и будет смеяться надо мной, я просто умру! Ты смерти моей хочешь?

Любава, продолжая посмеиваться над разволновавшемся братом, ласково погладила его по щеке.
- Вот не думала, что мой старший брат может быть таким робким и нерешительным. Ладно, не бойся, ничего я никому не скажу. Сам когда-нибудь наберешься смелости.

Она пошла в сторону дома, где их наверняка уже ждали к ужину, и помахала рукой брату.

- Пойдем домой… Но я бы на твоем месте спела ей эту песню. Как знать, может она заденет какие-то струны в душе Желаны, и тогда…
- Что тогда? – глаза Доброслава загорелись надеждой. Он поднял свирель и пошел следом за мелькающей между стволами старых яблонь светлой фигуркой убегающей сестры.
http://www.proza.ru/2018/04/12/801