Загадочный случай

   Этот памятный для меня случай произошёл весной или летом 1990 года. В конце рабочего дня мы с друзьями развернули наш пикет Народного фронта у станции метро «Озерки». В то время это было привычное для нас дело. Наш НИИ, то и дело, просили из районного штаба «прикрыть» ту или иную станцию метро, и, как правило, нам удавалось быстро собрать группу и развернуть пикет. Так было и в этот день. Погода стояла пасмурная, но тёплая, народу выходило из метро много, и большинство заинтересовано смотрели на наши плакаты за «Перестройку и гласность». Насколько я помню, триколора у нас тогда ещё не было. Многие подходили и задавали вопросы, брали наши листовки.
   Вскоре, как это обычно бывало, напротив нас встал пикет «памятников» (так мы называли членов общества «Память») с чёрным флагом и листовками, но без плакатов. Лозунги свои писать на плакатах они не решались, ограничивались устной пропагандой против «жидо-массонского» заговора. Иногда они подходили к нам, и у нас происходила публичная дискуссия, которая заканчивалась обычно в нашу пользу, потому что народ у нас был покультурнее, и симпатий на нашей стороне было больше. Но в тот день мы стояли порознь, не спорили.
   И вот, ко мне подошёл довольно странный старик. Впрочем, стариком его можно было назвать только условно – из-за седой бороды и довольно длинных седых волос. Дряхлости в нём никакой не было, напротив, красивый облик его излучал силу и какое-то спокойствие. Одет он был в длинную грубую рубаху, подпоясанную ремешком. Он подошёл ко мне и спросил:
 – Скажите, а вы кого представляете?
 – Я ответил: – Самих себя. – Мы просто единомышленники, вот объединились в Народный фронт и агитируем за то, что считаем правильным.
 – Это хорошо, сказал он. – Но, по-моему, было бы правильно составить две большие партии – рабочих и крестьян и дать им возможность править страной.
 – Возможно, это и так, ответил я, но тут получается заминка. Рабочие ещё как-то организуются – уже есть партия Травкина, которая представляет интересы рабочих. А крестьянам, пока что не удаётся никак организоваться, не получается.
 – Понятно, сказал он… Но вы победите. – Вы сильный народ.
 – Я вопросительно посмотрел на него.
 – Ну, вы же евреи – пояснил он.
 – Я посмотрел на своих товарищей. – Действительно, в пикете у нас были одни евреи – полные, или наполовину, как я.
А старик, тем временем, попрощался и как-то незаметно исчез.

   Что было потом, все знают. – Мы, в Питере, выбрали Собчака, вскоре демократия победила в масштабах страны. И страна развалилась. Выживать стало труднее, изменилась жизнь. Часто, проезжая на троллейбусе по грязным питерским улицам, видя нищий народ и «барахолки», разложенные прямо на земле, читая аляповатые иностранные вывески, я думал:
 – Хорошо, что мой отец – блокадник не дожил до этого. – Увидев всё это, он бы, наверное, спросил у меня: – Мы что же – проиграли войну?
   Были у меня и угрызения совести, что я этой катастрофе поспобствовал…

   Через несколько лет я принял Крещение и потихоньку стал воцерковляться. И тут снова вспомнилась мне встреча у метро «Озерки». – Дело в том, что я стал думать, будто тот странный старик – это Серафим Саровский. – Я узнал его на иконе. – Дикая мысль, конечно! – Где я и где святой Серафим! – Однако какой-то внутренний голос говорил мне, что это, действительно, он.
 – Но, если это так, то почему он приходил ко мне? И зачем? – Вот вопрос, который не даёт мне покоя, наряду с сомнениями, что я этого достоин. – Может быть, своим посещением он что-то вложил в мою душу, направил меня к спасению? – Дай Бог, чтобы это было так!

Апрель 2018.