Марьяна

          Пять лет назад летом я отправился вместе с другом в станицу на выходные. И вот мы ехали за мясом на шашлыки, и я увидел на тротуаре нарядную девочку: совсем юная волосы такие кудрявые белые и худая-худая, ноги на каблуках как будто вот-вот сломаются, личико милое детское и в то же время очень чувственное. Она стояла около ресторана, в котором гуляла свадьба, с кем-то выясняла отношения по телефону. Было похоже, что ссорится с парнем. Я решил воспользоваться ситуацией и познакомиться с ней. Вышел из машины, подошел к ней вплотную. Она, не попрощавшись, прекратила разговор и молча смотрела мне в глаза. Я спросил, с кем она ругается, она ответила, что с подругой. Я сделал ей пару комплиментов и попросил номер. Она как-то очень искренне поблагодарила меня за сказанное и незамедлительно продиктовала номер, правда несколько раз ошиблась и призналась, что не помнит его наизусть. Пришлось ей записать мой номер, чтобы она «скинула гудок». Пацаны стали сигналить, торопить, я попрощался с ней, обещал позвонить. Она молча смотрела на меня, и когда мы отъезжали, провожала меня взглядом, как будто на платформе провожает поезд, который увозит меня на войну. Смотрела преданными глазами. Я помню этот взгляд- чистый и искренний, ни намека на кокетство. Мне показалось, что она влюбилась в меня с первой секунды. Тогда меня это насторожило. Я решил, что девочка хорошая, и не стоит морочить ей голову, разбивать сердце. В общем решил не звонить. Прошла неделя, не могу сказать, что забыл о ней, я все время помнил ее взгляд. Но также придерживался своего решения.
Спустя еще пару дней, она позвонила сама. Спросила все ли у меня в порядке, ведь я обещал позвонить, а так и не позвонил. Она боялась, что со мной что-то случилось. В каждом ее слове слышалась искренность. Ни намека на кокетство. Я сказал, что все хорошо просто забегался по работе, соврал, что собирался набрать. Поверила. Она улыбалась, и я это чувствовал. Заканчивая разговор, я из вежливости предложил как-нибудь встретиться за чашкой кофе. На что она взволнованно ответила, что уезжает в Краснодар на вступительные экзамены. И ее не будет в станице недели три. Моя девочка, она верила каждому моему слову. Я признался, что живу в Краснодаре и с удовольствием покажу ей город. Попросил позвонить, когда приедет.
 
Она позвонила мне сразу же как вышла из автобуса. И сказала: «привет, я приехала». Это было в половину восьмого утра в субботу. Но я даже не разозлился. Предложил забрать ее с вокзала. Подъезжая к обозначенному месту, я увидел ее и был очарован. Тоненькая, как тростиночка, белокурая девочка в голубеньком коротком сарафане, в белых кедах с огромным рюкзаком послушно ждала меня. Я был уверен, что после окончания нашего разговора, она не сдвинулась с места ни на миллиметр, дабы не нарушить нашу договоренность.

Кстати имя у нее такое необычное, которое подходит только ей- Марьяна.
 
Так вот Марьяна села в машину, засмущалась. Отвернулась к окну и тихо сказала :

-привет.

       Я спросил, хочет ли она покушать. Марьяна засмущалась, начала убеждать, что не голодная.

Мы поехали в кафе, я очень хотел ее накормить. Спросил, где остановилась.  Она сказала, что у родственников. Как выяснилось, жили в соседнем доме. Сразу меня это насторожило. Я подумал, что она быстро мне наскучит, как и все до этого момента. И придется с ней волей не волей сталкиваться все это время.

        В общем в кафе она ничего не ела, хотя заказала все тоже самое, что и я. Видимо не так много раз до этого она посещала общепит. Мы просидели часа два, она расслабилась, начала болтать. И стало как-то легко и хорошо, мне не хотелось везти ее домой. Я предложил прокатиться по городу. Посмотреть достопримечательности. К тому моменту мне удалось заметить ее особенность во всем со мной соглашаться, как бы безоговорочно.

        Мы долго катались по городу, гуляли по торговым центрам, сходили в кино, пообедали, затем поужинали. В итоге ей начали названивать родственники, требовавшие ее прибытия.  Она огорченно попросила отвезти. Я еще более огорченно согласился.

         Когда мы подъехали к дому, еще час я не мог ее выпустить из машины, предложил пожить это время у меня, чтобы не тревожить родственников. Она засмеялась, приняв это предложение за шутку. В этот момент я понял, что не смогу без нее. Я влюбился.

           В ту ночь я не смог спать, писал ей сообщения одно за другим. Она перестала отвечать около полуночи, видимо заснула. Мне оставалось только ждать утра.
 
           Ровно в 7:00 она мне ответила. Знаешь, какое это было счастье. Я был на низком старте, чтобы забрать ее и гулять также весь день. Но Марьяна сломала все мои планы, мотивировав свой отказ тем, что ей нужно готовиться к экзаменам. Я уговорил ее прийти ко мне с учебниками, потому как у меня дома тихо, никто не будет ей мешать, ведь у ее родственников маленькие дети. Она сразу же согласилась. Все мои предложения принимались ей, как указания к действию.
Она пришла в коротком черном спортивном платьице и в сланцах. С собой тащила кипу книг, распечаток, пенал с разноцветными маркерами. Она была совершенно без макияжа. Каждый раз, когда я ее видел, поражался ее красоте.

            Марьяна устроилась за кухонным столом, и сосредоточено начала изучать принесенные книги. Постоянно что-то подчеркивая и повторяя про себя. Когда я предложил чая, она подскочила и начала суетиться: искать кружки, набирать воду в чайник. Даже допустить мысли не могла, что это я сам сделаю ей чай. Я не останавливал ее. Любовался каждым движением. Она налила чай, в один момент расчистила стол от книг и оформила пространство к чаепитию. Завела светскую беседу. Я молчал, не слушал что она говорит, просто смотрел на нее.
 
-может ты переедешь ко мне? -вырвалось у меня. В этой фразе скрывались все мои желания. Вся моя жизнь с того момента, как я ее встретил.

-как это?- Марьяна не могла представить, что мальчик и девочка могут жить вместе до свадьбы, как выяснилось позже.

             Я уговаривал ее переехать, под предлогом того, что в общежитии ей наверняка будет менее комфортно, уверял, что не буду приставать, буду возить и забирать ее из универа. А она будет делать мне чай.

            Марьяна согласилась. Она доверяла мне и каждому моему слову.
Но переехать пообещала ближе к сентябрю, когда приедет на семестр. А пока для спокойствия родителей поживет у родственников.

            Так мы провели с ней три дня. На четвертый день был вступительный экзамен. Я поехал тоже, чтобы поддержать. Вместе мы стояли перед аудиторией, я обнимал ее, пытаясь успокоить, а она повторяла про себя заученные темы. Я переживал не меньше. Когда Марьяна была в аудитории, я молился про себя и дышал через раз, и вот она вышла. Счастливая и легкая. С ней разговаривал какой-то тип, вероятно будущий однокурсник. И впервые я почувствовал сумасшедшую ревность. У меня потемнело в глазах, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я схватил ее за руку и потащил к выходу. Она молча и послушно шла за мной. Не кричала, что ей больно, не стала ныть. Она шла за мной, опустив глаза в пол. Когда мы покинули корпус, и я опомнился, хотел было извиниться. Посмотрел в любимое до боли лицо, а она просто улыбалась. В глазах я не увидел ничего кроме безграничного обожания. Я понял, что в тот день во мне зародилась тревога утраты и зверская ревность. По дороге она рассказывала, как все прошло. Я немного отвлекся. Весь день мы гуляли и отмечали ее первый экзамен.

              Утром следующего дня она позвонила мне, и задыхаясь от радости сообщила, что экзамен сдан на отлично в связи с чем, нет необходимости сдавать остальные экзамены. Она зачислена. Я поздравил ее. Позвал отметить, на что она таким же радостным тоном заявила, что через полчаса уезжает назад в станицу.
Второй раз я почувствовал приступ гнева. Грубо сказал ей, что никуда она не уедет, пока я не разрешу. В каком-то помутнении я добрался до квартиры ее родственников, за малым не выломал дверь. Марьяна выбежала на лестничную площадку. Обняла меня, чем мгновенно успокоила и дала опомниться. Она начала извиняться. Говорила, что может не уезжать, если я не хочу, но переживает за родителей. Я сказал, что лично ее отвезу, познакомлюсь с родителями и заберу к себе.

             По дороге Марьяна весело о чем-то говорила, сопровождая разговор безумной жестикуляцией, временами замолкала и брала мою руку к себе в ладошку.  Благо путь не ближний. Я ценил каждое мгновение, проведенное с ней.  Ближе к дому она начала нервничать. Ее ладошки похолодели. Только сейчас она задумалась над тем, что же сказать родителям, и как это будет выглядеть. Я успокаивал ее тем, что скажу все сам. Родители были дома, и папа весьма удивился моему появлению. Мы пожали друг другу руки, и я почувствовал невероятное уважение и благодарность за то, что этот человек создал, воспитал и сберег для меня Марьяну. Разговор о том, что забираю их дочь к себе, я начал чуть ли не с порога, мне нужно было успокоиться и понять, что ситуация под контролем. Мама, как мне показалось, даже обрадовалась. Папа попросил не торопиться, для начала познакомиться. Впрочем, к концу дня за вечерним ужином я уже чувствовал себя абсолютно своим в семье Марьяны.

             Мы погостили у родителей пару дней, после чего отправились назад в город. Жить взрослой жизнью.

             Лето прошло как в сказке, мы жили душа в душу, не было поводов ни для ревности, ни для ссор. Я был уверен в том, что Марьяна создана для меня.
В конце августа я сдал экзамен, и меня приняли в следственный комитет. Рабочий график ненормированный. Марьяна ждала меня дома. Встречала с ужином, во сколько бы я не пришел, а утром, когда я убегал рано, она вставала еще раньше на полтора часа. Полчаса из которых просто лежала рядом, поясняя, что наслаждается мной. Потом я шел в душ, она накрывала завтрак и готовила несколько контейнеров еды мне с собой.

            Все было хорошо, даже идеально, пока она была дома. Она присылала отчеты каждый час о том, чем занимается и просила разрешения, чтобы выйти в магазин или просто прогуляться. Это звучит дико, но мне это было нужно, а ее это устраивало.

           Но наступил учебный год, и ей нужно было ходить в универ, общаться с однокурсниками, быть у всех на виду. Я психовал. Меня трусило от злости, когда я только представлял, как к ней кто-то будет подкатывать. А если кто-нибудь понравится. НО запретить учиться я не мог. Она просила у меня разрешения три раза в неделю посещать интересные ей лекции и семинары. Я согласился.
Все шло хорошо, она была постоянно со мной на связи, незамедлительно отвечала на звонки и сообщения. Такой контроль, как ни странно, ее не напрягал.

           Один раз я возвращался домой с работы раньше, чем положено. Я хотел ее проверить.  Без предупреждения  зашел в квартиру, ее не было. Трудно описать, что со мной происходило. Я кинулся смотреть на месте ли вещи, судорожно начал набирать номер ее телефона. Телефон звонил из кухни. Он одиноко лежал на столе рядом с чашкой недопитого кофе, которая тут же разбилась о стену. Мне казалось, прошла вечность. На самом деле не прошло и пяти минут, как она пришла. В руках были два пакета с продуктами. На лице милая улыбка.

          Она была рада меня видеть. Я разъяренно схватил ее за плечи и начал орать. Что точно не помню. Помню, что она опустила глаза и молчала. Когда я замолчал, Марьяна сказала, что вышла в магазин, чтобы купить продуктов к ужину. Забыла телефон дома, поэтому не предупредила. Она говорила спокойным ровным голосом, чувствуя себя при этом виноватой. Я обнял ее, что было сил. На участках  бледной кожи, которую я сжимал немедленно появились синяки, как следы моих пальцев. Она обняла меня в ответ.

           В тот вечер я просил прощения на коленях, а она встала на колени рядом со мной. И мешала мне говорить своими губами, пытаясь меня целовать и смеялась. Она ни разу не дала мне извиниться.

            Несмотря на все это, я так и не смог доверять ей, точнее этому миру. Я продолжал ее ревновать, пару раз  из-за моих приступов ревности мы чуть было не попали в аварию. Я рисковал ее жизнью.  Я ловил себя на мысли, что хочу ее смерти. Так она  навсегда осталась бы только моей. Конечно, я гнал эти мысли прочь.

          Марьяна все терпела. Она любила меня по-настоящему.

            Идеальные отношения чередовались с приступами ярости, ревности и гнева. Она терпела. Я перестал ее пускать в универ. Бывало поднимал на нее руку, после чего наблюдал за появляющимися гематомами и синяками. В этом была какая-то особенная прелесть.

           Я сутками пропадал на работе, она сутками была одна дома. Бывало я не разрешал ей встретиться даже с сестрой. Только на моей территории- в моем доме.
Один раз Марьяна спросила у меня, можем ли мы завести ребенка. Я разозлился от одной мысли, что все ее внимание будет доставаться не мне, а ребенку, и что не будет нашей идиллии.

          Марьяна успокаивала меня тем, что этот человек будет продолжением нас. Я попросил ее подумать об этом позже.
 
          Иногда она просилась со мной на работу. Я брал ее на происшествия. Особенно ей интересны были убийства. Каждый раз она пряталась за моей спиной, пока я проводил следственные мероприятия. Мне нравилось, как она прижимается ко мне и чувствует себя защищенной. Странно, сейчас я понимаю, что единственным человеком, от которого ее стоило оберегать был я сам. Ей нравилось проводить время в моем кабинете. Она помогала: раскладывала дела, варила кофе, обнимала, когда оставались одни. Ей всегда было интересно, как я раскрыл то или иное преступление. Она поражалась элементарным для меня вещам. Порой она настолько впечатлялась, что еще полночи мучала меня вопросами. Я терпеливо отвечал. После чего она крепко прижималась ко мне, засыпала.

          Позже я начал замечать, как смотрят на нее молодые помощники, да и некоторые следаки.  Я нервничал. В итоге опять запер ее дома. Окончательно решив, что среди людей ей не место. Тогда я не понимал, что она живет в изоляции два с половиной года под жесточайшим контролем. Мне казалось, что иначе и быть не может.  Пока в один день я не пришел домой и не застал ее грустно сидящей на кухне, рядом стояла собранная дорожная сумка, с которой она ко мне переехала.

-куда собралась?
-к родителям
-меня забыла спросить?
-я навсегда. Я не могу так больше.

         Она смотрела мне в глаза испуганно. Она ждала, что я начну орать.
На ее пальчике не было кольца, позже я нашел его аккуратно лежащим на тумбочке моей стороны кровати.

          Весь мир внутри меня в одно мгновение рухнул. Я осознал всю мерзость происходящего, дикость моего отношения к ней, которую невозможно оправдать. Она никогда не жаловалась. Никогда не плакала, терпела все. В один момент она все это закончила. Не в силах сказать ни слова, одним взглядом я умолял ее не уходить.

         Она встала, резко обняла меня, как бы на прощание и в знак того, что не держит на меня зла. Взяла сумку и пошла к двери.

        Я не стал догонять. Из окна я увидел, как девочка, сконцентрировавшая в себе весь смысл моей жизни, села в такси и исчезла.
Неделю я не знал, как дальше жить. Не выходил на работу. Ушел в запой, из которого меня еле вытащили друзья.

         После работа стала моим спасением. Я работал так, чтобы не возвращаться домой. Хватался за новые дела, оставался ночевать в кабинете. Благо был настоящий завал.

           От Марьяны не было никаких вестей. Я знал, что она пытается скрываться от меня. Запрещает родственникам и подругам контактировать со мной. Изменила номер телефона, о чем я узнал в тот же день. Я был в курсе всего, что происходит в ее жизни. Я ждал. В пьяном угаре обрывал ей телефон. Она не отвечала. Я заказывал распечатки ее звонков и сообщений. Писал ей километровые сообщения, которые оставались непрочитанными.

           После очередной бессонной ночи в машине под окнами ее комнаты в общежитии я решился караулить ее у входа. До этого я не решался попадаться ей на глаза, чтобы не спугнуть. А вдруг бы она переехала в другой город из-за страха преследования. Но для того, чтобы жить дальше, мне было необходимо ее увидеть. Она вышла в половину восьмого. Я почувствовал прилив сил, это как будто долгожданная доза во время ломки. Сердце бешено билось. По телу прошла дрожь. Я смотрел на нее, боялся даже моргать, чтобы она вдруг не исчезла. Марьяна увидела меня. На мгновение остановилась, видимо хотела вернуться назад в помещение. Потом опустив глаза, быстро зашагала вперед. 

          Я не стал ей мешать. Увидеть ее, для меня уже было много. Я смотрел ей в след. Она пару раз мельком оглянулась. Не знаю почему, но мне стало легче.
В тот день я не стал задерживаться на работе. Мне жутко хотелось домой, просто побыть наедине с собой, с воспоминанием об утренней встрече. Помню, купил стейк, бутылку вина, мне хотелось отпраздновать что-то. Только что именно, я не понимал. Марьяна не вернулась ко мне, она не кинулась в мои объятия. Просто прошла мимо, испуганно опустив глаза. Но внутри меня все ликовало. Возможно я был рад тому, что не было приступов гнева. Не было злости, не было желания убить ее. Ничего из тех чувств, которые раньше отравляли нам жизнь, я не испытывал. Только нежность, трепет и осознанное чистое чувство любви.

             Когда я допил второй бокал вина, в дверь постучали. По привычке я открыл, не посмотрев в глазок. За дверью стояла Марьяна. Она кинулась мне на шею и зарыдала. Я занес ее в квартиру, усадил рядом с собой. Я не задавал ей вопросов. Просто ждал, когда она успокоится. Я боялся спугнуть ее, боялся, что она опомнится и опять сбежит. Мне хотелось, чтобы Марьяна заметила, что я стал другим.

             Успокоившись она сказала, что не нужна ей эта свобода без меня.  Раньше боялась меня, боялась, что я начну ее искать, преследовать, убью в конце концов, а сегодня ей довелось осознать, что больше всего на свете она боится моего равнодушия. Первый день без моих звонков и сообщений, и факт того, что я не побежал за ней. Просто ушел.

         Она пристально посмотрела мне в глаза, и спросила, люблю ли я ее до сих пор.

          Я в свою очередь заметил, как моя Марьяна изменилась за эти полгода. Она повзрослела. От меня сбежала юная беззащитная девочка, а сейчас передо мной сидит взрослая красивая девушка. Я впервые увидел в ней взрослого человека. Я думал над ее вопросом, видимо дольше, чем положено. Ее глаза наполнились ужасом, кожа побледнела, пухлые губы сжались и побелели. Она смотрела на меня, как бы умоляя, хотя бы соврать.

-Конечно люблю, я буду любить тебя всегда,- сказал я, ни сколько не сомневаясь в истинности своих слов.

             Марьяна выдохнула, налила себе вино в мой бокал и чуть ли не залпом выпила. После чего выбежала из кухни, и не успел я опомнится, как она вернулась с кольцом на пальчике, взяв его там, где оставила полгода назад. Счастливая села ко мне на колени, уткнулась лицом в плечо.

-прости меня,- прошептала еле слышно
-и ты меня- ответил я.

           Этот вечер был особенным. Я узнавал ее заново. В голове постоянно прокручивал ее слова, что ей не нужна свобода без меня. А ведь раньше я только этого и боялся, что свобода и другая жизнь увлекут ее за пределы моей квартиры и моего контроля. Теперь бояться нечего. Она стала взрослой.