5. По приговору педсовета

В рыдальню, где находились приговоренные дамы и Моисей Соломнович, вошли директор и незнакомый мужчина лет сорока.
– Знакомьтесь, Анна Ивановна – Ольга Ковальская указала на вошедшего гостя, –  это сам господин Нимрод.
«Господин Нимрод?» – об этой личности в Новиковске ходили легенды. Сам директор по его протекции взял Ольгу без рекомендаций и без педагогического стажа.
«Может, он все же не завизировал решения педсовета? Ведь от воспитанниц ни к нему, ни в милицию жалоб не поступало, да и не на что им жаловаться после того, что сами натворили! В принципе они получили по справедливости. В пределах примерно того, что сами "крысе" выдали. Ну и еще "отъели" бонус благодаря удавшейся дерзости! И к чему претензии, если все ОК и никто не жаловался?» – подумала Анна.
Нимрод, подошел и поцеловал ей руку. – Очень приятно познакомиться, Анна Ивановна!
- Я завизировал решение педсовета. Наши дамы сегодня будут добровольно проходить повторный Практикум по исполнению ТН. Они обе подвергнутся воспитательной процедуре и сами выполнят друг другу  дозированные болевые воздействия с соблюдением всех правил, чтобы доказать на своем примере, что в этом случае даже усиленные воспитательные процедуры не несут вреда ни физическому здоровью, ни психике. 
Последний шанс на спасение пропал!
«Ты этот урок надолго запомнишь! Ишь, недотрогу из себя корчит!» – Молча подумал директор. Он уже забыл, что воспитательницы добровольно согласилась пройти повторный Практикум, чтобы защитить его школу от обвинения в неоправданной жестокости.
Ольга Ковальская увидела звериную похоть его глазах.
«Так вот оно что, – женским чутьем она разгадала всю грязную игру начальника, – меня бы попросил, я бы тебе и так дала! Но тебя на новенькое потянуло! Все мужики козлы!»
- Анна Ивановна, вы отрицаете обвинение в применении жестокости, наносящей вред здоровью ваших воспитанниц?
- Так точно! Отрицаю и готова на себе это доказать.
- Ольга Владимировна, вы тоже отрицаете обвинение вашей коллеги в применении жестокости, наносящей вред здоровью ваших воспитанниц?
- Так точно! Отрицаю и готова на себе это доказать.
- Ну что же… По решению педсовета школы, одобренному Наблюдательным советом вы обе будете подвергнуты усиленной воспитательной процедуре с применением дозированных болевых воздействий. После этого мы оценим ваше состояние.
Анна Ивановна собрав всю свою волю, посмотрела на собравшуюся компанию.
- Я действовала в рамках должностных инструкций и виновной себя не считаю! – Заявила она. – Чтобы доказать это я добровольно предложила провести со мной повторный Практикум, я моя коллега меня поддержала и добровольно предложила составить мне компанию. Педсовет с нами тоже согласился большинством голосов!
– Повторный Практикум вы заслужили уже тем, что так глупо лишилась лицензии и испортила нашему заведению репутацию! – Сказал директор. – Я сначала вообще хотел вас уволить, но решил, что после повторного Практикума вы может остаться в нашем педагогическом коллективе! «А еще она может рассчитывать на амнистию и компенсацию, если будет нежна и ласкова со мной на диване в моем кабинете!» – молча подумал директор.
– А я посмотрю на ваше поведение здесь и лично решу вопрос о возвращении вам лицензии! – Нимрод сделал небольшую паузу. – Может, и раньше штрафного срока!
– Хорошо.
– Я не сомневался, что вы, дамы, со мной согласитесь, – Нимрод слегка улыбнулся. Вообще, его тон и выражение лица никак не вязались со словами, которые он произносил.
– Раз нам так не повезло, значит надо это невезение принять и оплатить! – Ольга рассуждала о порке как о чем-то само собой разумеющемся, нормальном!
«Моя школа! – Подумал Нимрод. – Девочка явно поумнела за то время, которое находится под моим патронажем!»
– Целью повторного Практикума для Анны Ивановны будет не только получение лицензии, надо – обновить ваши познания как по способами фиксации, так и по средствам выполнения воспитательной процедуры. Вы получите по тридцать воздействий резиновым жгутом и столько же розгами. Вам все понятно?
- Понятно, – Анна Ивановна теперь не видела возможности отказаться.
- Понятно! – Ольга уже смирилась с неизбежным. – Кроме того, она знала, что вечерком сможет заехать к господину Нимроду на чаек и получить небольшую премию.
- Итак, Анна Ивановна, вы готовы к Практикуму?
- Да, – не сказала, а скорее прошептала Анна Ивановна.
- Тогда начнем! Воспитанниц вы пороли полностью голыми так что, раздевайтесь догола, а вы, Ольга Владимировеа, возьми у Анны Ивановны одежду и отнеси в шкаф – она ей пока что не понадобится!
Анна Ивановна словно со стороны наблюдала за своими руками, расстегивающими пуговицы на кофточке, сгорая от стыда. А Нимрод тем временем продолжал:
- В следующий раз, чтобы сэкономить время, вы будете раздеваться заранее, так же как и ваши воспитанницы, и приходить сюда, к скамье уже голая!
Анна Ивановна сняла с себя всю одежду и осталась в трусиках и бюстгальтере.
- Что же вы замешкались? Раздевайтесь до конца, как вы раздевали своих девочек.
И сними обувь! – Анна Ивановна скинула туфли и опустила руки, открыв взорам мужчин гладко выбритый лобок и небольшие аккуратные груди. Опустив голову, она еще гуще покраснела от стыда – ее соски, обычно небольшие и не выделяющиеся, порозовели, набухли и теперь стояли, хотя возбуждения Анна Ивановна не испытывала.
Директор, однако, был категоричен:
- Прошу занять позицию! 
- А в туалет мне перед поркой можно сходить? – Спросила Анна Ивановна.
- Можно, только по-быстрому.
- А потом в душ?
- На 2 минуты, не больше. Следующий раз приготовитесь заранее, чтобы мы вас не ждали. – Ольга Владимировна, пока Анна Ивановна готовится, принесите ремни! – Приказал Николай Иванович.
В душе Анна Ивановна долго умывалась холодной водой, стараясь успокоиться и прийти в чувство! «Меня будут пороть! Как маленькую девочку! – Женщину трясло от неизбежности и несправедливости того, что должно произойти. – Наш директор похотливый козел! Радуется, сволочь, что так или иначе, но доберется до моего тела! Только бы воспитанницы не узнали!»
Ольга Ковальская тем временем достала из небольшого шкафчика жгут Эсмарха и ремешки для фиксации.

Анна Ивановна выговорила себе несколько минут для того, чтобы взять себя в руки и морально подготовиться к тому, что ее ждет. Она решила преодолеть стыд и страх.

– С чего начнем? С вашего любимого резинового жгута или с розог? –  Моисей Соломонович начал разговор, как будто не замечая, что Анна Ивановна стоит перед ним полностью голая.
- Господин Нимрод, мне бы не хотелось бы злоупотреблять вашим вниманием к моей персоне – Анна Ивановна сама удивилась, что способна поддерживать разговор в таком виде, – я слышала, что вы очень занятой человек!
- И так, вы не признаете за собой вины? Именно моим решением ваша лицензия приостановлена и теперь от вашего поведения будет зависеть ее восстановление!
- Ничего, хорошая порка никому не вредила, – как ни в чем не бывало продолжил директор – Я думаю, для начала возьмем жгут, чтобы вы освежили память об ощущениях.
- Считайте, что сегодня вам повезло, – сказал Нимрод . – Я видел фотографии и видеозаписи, как вы обращались с девочками. Кровь, значит, пускать любите! Ну, розги ждут вас впереди!
- Так не образуются гематомы – ответила Анна Ивановна. Она уже немного свыклась с ситуацией, насколько это было возможно, и слушала, как мужчины обсуждают, чем ее будут пороть. Остался только глубокий, всеобъемлющий стыд. А Нимрод тем временем продолжал:
– Да, знаете ли вы скольким моим воспитанницам розги это пошли на пользу, да… Ну да ладно, это к делу сейчас не относится. Кстати, Анна Ивановна, позвольте сделать вам комплимент – вы хороши! А ваше предложение добровольно повторно пройти Практикум, у меня вызывает чувство уважения. Это с одной стороны. Но с другой стороны это же вызывает подозрение, что вы забыли когда-то полученные ощущения. Так что, как говорится, будем на вас посмотреть.
– Спасибо, – промолвила Анна Ивановна.
«Пощады от этого чудовища ждать не придется! – Голое тело Анны Ивановны покрылось мурашками. – Остается только снести порку со всем мужеством!»
– Тогда приступим! – Николаю Ивановичу захотелось еще раз унизить строптивую воспитательницу, наконец-то оказавшуюся в его власти. – Для начала вы должны попросить меня, а также господина Нимрода провести с вами воспитательную процедуру.
– Как попросить? – Не поняла она.
– Стоя на коленях. Это входит в содержание воспитательной процедуры. Вы разве забылт? Кстати, вы не хуже нас знаете, как поступают в школе с провинившимися девочками, которые ведут себя недостаточно учтиво. – Ну? «Гнида! Похотливая гнида! – Анна Ивановна встала на колени и сказала:
– Господа воспитатели, прошу вас применить ко мне воспитательные болевые воздействия. Пожалуйста приступайте. – Голос у женщины сорвался.
– Вы должны попросить четко и внятно! Так же как заставляли просить своих воспитанниц!
"Вот как раз этого я их делать не заставляла!"
– Господа, мне назначена воспитательная процедура. Прошу вас ее провести. Выпорите меня, пожалуйста.
– Хорошо, Анна Ивановна, встаньте и подайте ремень.
Анна Ивановна поднялась с колен, и взяла в руки ремень. Он оказался мягким на ощупь, хотя и довольно тяжелым.
– Подайте ваш фирменный ремень, – сказал директор, – который вы озаботилась в свое время, из медпункта приватизировать! И ложитесь на лавку!
– Ремень я купила в аптеке за свой счет! – Анна Ивановна посмотрела на свой ремень. – в то время 47 рублей отдала!
"Еще и воровство пришить мне собирается! мало ему моих сегодняшних унижений!" – подумала Анна Ивановна
– Ольга Владимировна, зафиксируйте вашу коллегу на лавке! – Нимрод посмотрел на часы. – А потом, уважаемый Николай Иванович, я воспользуюсь вашим предложением и оставлю этим жгутом несколько следов на прекрасной попе Анны Ивановны. Ведь ваше предложение участвовать в наказании еще в силе? А то мне скоро ехать по делам!
– Конечно, господин Нимрод! Анна Ивановна, вы не возражаете?
– Нет, – ответила Анна Ивановна чуть слышно. Возразить она вряд ли смогла бы, хотя все ее существо противилось тому, что ее, обнаженную, будут пороть.
«В конце концов, я педагог или кто? – терзалась сомнениями Анна Ивановна. – Ведь это же, согласитесь, странно! Девчонки заслужили. Я их выпорола в соответствии с Дисциплинарным Уставом, а меня за что пороть будут?!»
Нимрод, наблюдавший за приготовлениями, напомнил собравшимся:
– Николай Николаевич, нельзя– ли поживее что ли? А то, знаете ли, избытком времени не располагаю.
– Конечно-конечно, господин Нимрод! Вот только сейчас Анну Ивановну уложим и зафиксируем… – и директор повелительным жестом дал понять учительнице, что от нее ждут.
И Анна Ивановна сделала свой первый шаг навстречу судьбе…
Николай Иванович растекся в улыбке, словно Гуинплен в Палате Лордов. – А лавочку-то мы уже и продезинфицировать успели. Водочкой-с. 
– А коньячку-с что не нашлось для коллеги по педагогическому коллективу? – поинтересовалась Анна Ивановна у любимого начальника.

«Что они еще от нас хотят? Мало этим козлам наших мучений?  Помогу, как женщина женщине! – Ольга Ковальская не забыла желания Нимрода и легко избавилась от лишней одежды. – Пусть на голых баб полюбуются!»
Она сама разделась до купальника, встала сбоку от скамьи, и, пристегнув ремнями Анну Ивановну, огладила ладонями, смазанными кремом полушария, выставленные на всеобщее обозрение.
– Попа у вас большая, крепкая, пороть господам вас, коллега, можно без опаски со всей души, – сказала Ольга Ковальская, массируя ягодицы и бедра Анны Ивановны. – Расслабьтесь!
«Крем с ментолом и лидокаином! – поняла Анна. – Вот уж не думала, что эта девочка способна на такой поступок! С нее же шкуру спустят!»
(Лидокаин – местный анестетик, который преподаватели могли применять после порки, по своему усмотрению, как бонус за покорность, а могли и не применять.)
– Ну как, Анечка, вы готовы?
– Всегда готова! А куда мне деваться?!