Ангел

На крыше сельской церквушки, рядом с отблескивающим позолотой куполом, сидел Ангел. Сидел он без всякого дела, свесив ноги вниз, словно просто хотел отдохнуть да погреться на солнышке. Был он совершенно не похож на Ангела, и, если бы не сложенные за спиной белые крылья, вполне можно было бы подумать что это обычный подросток, зачем-то забравшийся на церковную крышу. Склонив голову набок, Ангел наблюдал за тем, как внизу две женщины работают на организованной в церковном дворике клумбе. Одна из них выкапывала небольшие лунки, в то время как вторая подливала туда воду и высаживала в лунки цветы из пластиковых стаканчиков. В это время его внимание привлек подъехавший к церкви автобус и несколько легковушек с народом. На боковых зеркалах автобуса были черные ленты, под лобовым стеклом – фотография строгого пожилого мужчины, тоже с черной лентой в уголке. Из автобуса вышли люди, перекрестились на церковь, стали рядом с автобусом, шепотом переговариваясь о чем-то. Вывели под руки заплаканную пожилую женщину, повели в церковь. Водитель автобуса открыл заднюю дверь, подошли мужики с белыми платками на рукавах. Курили, не торопясь. Глядели, щурясь, на небо, где ярко светило солнце. Вышел бородатый батюшка, попросил жестом женщин, работавших на клумбе, в церковь. Мужики докурили, затоптали окурки, вынесли из автобуса гроб, в котором был тот самый пожилой мужчина, чья фотография была под лобовым стеклом автобуса. Был он, как и полагается, в черном костюме, с торчащим из кармана уголком платка и при галстуке. Медленно понесли гроб в церковь. Ангел, внимательно наблюдая за процессией, вытянул шею, чтобы увидеть, как они заносят гроб в дверной проем. Никто его, почему-то, не замечал. Через некоторое время из церкви стал доноситься зычный голос батюшки: 

-Благословен Бог наш, ныне и присно, и во веки веков…

Затем к его голосу присоединилось пение певчих. Ангел с интересом прислушался к доносящимся из церкви звукам, лицо его стало серьезным. Казалось, он пытался расслышать слова, нараспев произносимые священником. Через какое-то время из церкви начали выходить люди, вынесли гроб с покойником, медленно направились на кладбище, расположенное неподалеку. Женщины, работавшие на клумбе, тоже вышли из церкви, распевая "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас"… За ними важно шел батюшка с кадилом. Два мужичка задержались возле ворот, достали сигаретки, подкурили один другому, задымили задумчиво, опираясь на ограду.

- Вон оно как! Степан-то, вроде крепкий мужик был, а поди ж ты…

- Забрал Господь.

Один из них вдруг прищурился, вгляделся в сторону купола церковного, как раз в то место, откуда  за ними наблюдал Ангел.

- Михалыч, глянь, вроде там белое что-то?

Тот посмотрел, ладонь приложил ко лбу, закрываясь от солнца. 

- Да нет там ничего.

- Ладно, почудилось.

Мужики пошли медленно за всеми, хоронить товарища. Ангел некоторое время смотрел им вслед, затем умостился спиной к куполу, вытянул ноги, подставил лицо солнышку, словно позагорать решил.

Через некоторое время вернулся Батюшка, к нему подошли люди, поговорили о чем-то в полголоса, дали батюшке «сколько не жалко», за совершенное таинство. Подошли певчие, дали и им. Перекрестились на  церковь, полезли в автобус, отъехали на поминки.

Женщины принялись снова высаживать цветочки. Между тем, к церкви медленно подходила старушка, видно было, что идти ей очень тяжело, опиралась на палку, едва ноги переставляла.  Перекрестилась на ворота, подошла к батюшке. Поговорили.

- Ой, тяжко… мочи нет. Ноги не ходят, дышать не могу! 

Батюшка кивал понимающе.

- Господь поможет Кузьминична, ты отдохни, посиди в холодке…

Пошли вместе в церковь. Сверху за ними заинтересованно наблюдал Ангел. Через некоторое время вышли, батюшка перекрестил старушку, та поковыляла к воротам, обернулась за воротами, сама перекрестилась на церковь. Вгляделась пристально на крышу, показалось ей почему-то, что что-то на крыше белеет, но разглядеть ничего не смогла, солнце сильно слепило. Повернулась и пошла потихоньку восвояси. Ангел смотрел ей вслед, нахмурившись. Вдруг повернул голову на шум. Издалека раздавались автомобильные сигналы, кто-то ехал к церкви.
Подъезжала целая процессия, машины с шарами и лентами, да полный автобус гостей. Подъехали, из машины показалась невеста, в красивом белом платье и жених, как и положено, в костюме. Пошли в церковь, за ними шли серьезные родители с иконами в рушниках, за ними все остальные, в нарядных костюмах, кое-кто уже навеселе, начали праздновать прежде времени.
Ангел с интересом прислушивался к звукам, доносящимся из церкви:

- Обручается раб Божий Николай рабе Божией Анастасии…

Через некоторое время из церкви вышли два уже основательно подвыпивших дядьки, видать, держались до последнего, но развезло их во время таинства. Рубахи их были расстегнуты, галстуки висели на спинах. Вышли за ворота, обнимаясь.

- Кумэ… та вы не шатайтесь, вы за мэнэ трымайтесь!

Повернулись, да разом глянули зачем-то на крышу.

- Шо цэ там такэ?

Протерли глаза, постояли, пошатываясь, силясь рассмотреть, что же там такое белеет на крыше. Махнули рукой.

- Та ну его!

Полезли в автобус. Из церкви торжественно выходили под ручку улыбающиеся молодые, за ними весь народ. Шумная ватага погрузилась в автобус, молодежь понабилась в легковушки (и куда их только влезло столько), поехали праздновать. Издалека еще было слышно,  как сигналят. 

В это время к церкви подкатила большая черная машина, оттуда вылез мужчина, прижимая к себе пухлую папку с бумагами, пошел в ворота, крестясь на ходу. Во дворе его встречал батюшка. Стали в тени, разговаривали. Мужчина достал бумажку, показывал батюшке:

- Вот часовенку на въезде строим… в аккурат к праздникам освящать.   
Батюшка глядел в бумажку, морщился.

- Прости Господи! Цемент по триста рублей за пачку!
Мужчина в костюме заволновался:

- Так ведь это… доставка…

- Ладно, ладно… Господь помогай.

Батюшка перекрестил мужчину, пошел в церковь. Тот направился к машине, выйдя за ворота, повернулся, хотел было на церковь перекреститься, да уронил папку, разлетелись в пыли бумаги. Кряхтя, собирал, а как собрал, вытерся платочком и полез в машину. Креститься забыл. Ангел сверху смотрел, смеялся над тем, как неуклюже он бумажки собирал. Мужчина Ангела не заметил, уехал куда-то.

  Женщины, что сажали цветы на клумбу, кончили сажать, перекрестились на церковь и пошли восвояси. А за ними и батюшка вышел, оглядел по-хозяйски двор, запер церковную дверь, закрыл ворота. Пошел, не торопясь, за церковь. Где-то там слышно было, как машина квакнула сигнализацией.
Ангел потянулся, расправил крылья, поглядел еще раз на церковный двор, да и вознесся на небо, как и полагается возноситься на небо Ангелу: в необычно красивом сиянии. Долго еще в небе виднелось зарево.

Кузьминична, которя уже давно дошла до своего дома и занималась хозяйством во дворе, вдруг повернулась, увидела сияние на небе, удивилась:

- Ишь ты, красота-то какая! Как будто Ангел Божий на небо полетел!

Хотела она было перекреститься, да уж и не смогла, ослабела почему-то. Присела она на лавочку и глядела на зарево, медленно гаснущее в облаках.