Райские птицы

     Когда идешь по знакомым местам, волей – неволей вспоминается, как это выглядело раньше, какие-то происходившие события.

     На Первомайской раньше был ЗАГС. Девчушкой-дошкольницей я обожала смотреть, как из машин выходят нарядные люди, оправляются и ждут, когда выйдет невеста. Одной мне туда от дома было идти далеко, поэтому рядом со мной всегда шла бабушка. Помню, однажды нам перегородила дорогу процессия, в которой гордо шествовала одна дамочка, одетая в парчу с переливами всех возможных цветов. Я замерла. Это же какая-то райская птица, еще и благоухающая на всю улицу!
- Красиво! – выдохнула я.
- И дорого, - вздохнула рядом женщина с авоськой.
- Вульгарно, - заметила довольно равнодушно моя бабушка.
Мы с женщиной в изумлении воззрились на бабушку – разве может человек без восхищения принимать такую яркость?
Слово это мне долго не давало покоя. Я не спрашивала ни у кого объяснений, но запомнила его накрепко.

     Около Дома культуры на площади всегда перед сеансом кино или танцами толпились молодые люди. Мы с бабушкой шли мимо этой нарядной толпы, и взгляд мой тут же выхватил эффектную блондинку с высоким начесом и большим черным бантом в нем, одежда ее была яркой и нескромной по сравнению с подругами, но все смотрели только на нее.
- Счастливая, - подумала я, - Вырасту, буду такой же.
- Вульгарно, - поморщилась бабушка, поймав мой восторженный взгляд.
Да, что ж это такое! Стоит мне увидеть что-то из ряда вон выходящее, как бабушка тут же гасит мой пыл этим словечком!

     И снова мы около ЗАГСа с бабушкой. Из какой-то невероятной машины вышла женщина. Я даже не поняла сразу, что она невеста. На ней был костюм в талию, перчатки и маленькая шляпка с вуалью, все выполненное в одном запыленно-розовом цвете, как сейчас скажут. Я замерла и оглянулась на бабушку, надо сказать торжествующе оглянулась.
- Очень красиво, - произнесла бабушка. А у меня зашевелились первые мысли о том, как различается вульгарность и истинная красота.

     Я очень любила делать подарки, предполагаю, что я уже родилась с этим качеством, потому как наличествовало оно у меня, сколько себя помню. Девчонкой я изо всех сил экономила на мороженом, булочках и прочих моих скромных денежных возможностях, чтобы преподнести маме или бабушке нежданный презент. Просто так, чтобы увидеть, как они будут радоваться.

     Накопив как-то семьдесят копеек, я поняла, что терпения копить дальше нет, и помчалась в галантерею, выбирать подарок. Я купила бабушке брошь. Такую длинненькую стальную штучку, выполненную из трех слитных кругов украшенных желтым сияющим камушком каждый. Сама я была в восторге. Протянув свой подарок, я была озадачена чем-то мелькнувшим в бабушкином взгляде, но не придала значения.

     Зимой моя бабушка ходила в элегантном черном пальто с черным каракулевым воротником и в тончайшем кружевном пуховом платке. Платок этот она закалывала моей брошкой. Став постарше и, поняв наконец, что такое вульгарность, я спросила ее:
- Зачем ты это носишь? Ведь это ужасающе вульгарно.
- Знаешь, с твоим подарком я вдруг поняла, что даже очень вульгарная вещь может быть самой дорогой, - ответила бабушка.
Я давно уже не клюю на райских птиц, разодетых с сумасшедшей яркостью, но иногда, завидев на элегантной женщине совершенно неподобающую вещь, чувствую себя немножко погруженной в ее тайну.