Пропавшая

           Каждый вечер он приходил в это маленькое кафе. Садился за столик, просил официанта принести бокал белого вина и смотрел на закат, ожидая, когда солнце полностью укроется дальним краем морского покрывала. Тогда вставал и шёл через дорогу в гостиницу. Через два дня он улетит к себе домой - в небольшой уральский городок, в котором нет набережной, а есть облупленные старые дома, раздолбанные дороги и хмурые лица людей. Когда думал о возвращении, его сердце сжималось от тоски и желания остановить время. Усилием воли успокаивался, обещая себе, что на будущий год опять постарается выбраться куда-нибудь подальше от дома.

           Да, скоро уезжать... Но пока-то он здесь! Сидит в кафе, пьёт вино и, вдыхая полной грудью целебный воздух, продолжает наслаждаться каждым мгновением безмятежного вечера. А ещё наблюдает за отдыхающими и местными жителями, отмечая интересные подробности в их поведении, и по привычке прислушивается к чужой речи. Подумав о речи, усмехнулся: "Профессионализм не пропьёшь! Столько лет прошло, а то чему когда-то учился, не забылось, хотя давно уже оказалось без надобности"

           Краем глаза заметил, как к соседнему столику подошли две пожилые дамы. Усевшись, лениво взяли меню и так же лениво стали его просматривать. Обе в шляпках, одетые во всё белое, невысокие и стройные как молоденькие девушки. Это мужчина отметил мимоходом и тут же о них забыл. День прожит, солнце вот-вот закончит рабочий день в одном месте и начнёт службу в другом, а ему можно будет спокойно отправиться спать. Пора. Он далеко не молод.

           Рядом послышался приглушённый смех, и до него донеслась фраза, от которой на мгновение он впал в оцепенение... Не может быть! Возможно, ему показалось?

           - Как ты сказала? – будто специально переспросила одна из женщин на русском.
           - От чая я впадаю в отчаяние, - тоже на русском повторила фразу другая и опять тихонько засмеялась.
           - Тогда по бокалу вина?
           - Можно.

           Значит, он не ослышался: «От чая я впадаю в отчаяние». Фраза несуразная, но очень знакомая. Её придумала Мадлен. Очень-очень давно! И он хорошо помнил, как это было...

           Его подопечные получили задание: сочинить необычные пароли и отзывы. Вот Мадлен и постаралась. Правда, пришлось девушку огорчить: на немецком её придумка потеряет всю прелесть звучания, да и чай прерогатива Англии, а не Германии. Но странное словосочетание понравилось и им стали пользоваться в группе, когда обыгрывали встречу связного и резидента: «Вам чай или кофе? От чая я впадаю в отчаяние».

           Мужчина грустно усмехнулся: «Что со мной? Сердце тревожно ёкнуло, как в те далёкие времена. С чего вдруг? Даже, если фраза сейчас произнесена именно Мадлен - живой, здоровой и пьющей рядом со мной вместо чая вино, что я ей скажу? Обвинить? Но она никого не подставила, никого не предала".

           Думать о прошлом не хотелось. Продолжая цедить вино, он помимо воли прислушивался к разговору за соседним столиком. О чём говорят собеседницы, его абсолютно не интересовало! Его интересовал тембр голоса той, которая только что произнесла отзыв на пароль. Убедившись, что не ошибся, что голос принадлежит Мадлен, уйти уже не мог. Захотелось с ней поговорить. Не обязательно о войне. Хотя, можно и о ней... Все прежние секреты теперь не актуальны и состарились вместе с людьми. За давностью лет даже дезертиры, прятавшиеся всю войну по лесам и чердакам, своё получили и отпущены на свободу.

            Мадлен сидела к нему спиной, но в какой-то момент, почувствовав энергию постороннего человека, медленно обернулась.

           - Александр? – спросила на удивление спокойно.

            «Вот оно! Интуиция тебя никогда не подводила", - мужчина опять усмехнулся и утвердительно кивнул:

            - Александр.

           Сначала удивился, что она не испугалась, не сбежала, а попрощавшись с подругой, запросто присела к нему за столик. Впечатление: будто встретила доброго знакомого, с которым рассталась совсем недавно. Но после понял: бояться ей нечего, она свободный человек и прятаться не будет.

           - Пойдём на берег. Там поговорим, - попросила она.
           - Отчего не здесь? – он пожал плечами.
           - Уже стемнело. В ночи среди построек голоса раздаются эхом. Ты же знаешь! Незачем окружающим знать наши тайны. А у залива сейчас никого нет. Вспомним прошлое под тихий плеск волны, - почти напевая, сказала она и улыбнулась.
           - Хорошо. Идём! Кстати, как твоё имя?
           - Забыл?
           - Неужели Мадлен?
           - Необходимости менять его не было. Те документы были сделаны отлично и никаких придирок ни у кого не вызывали.

           Они присели на жёлтый песочек… У ног еле слышно шуршала водичка, на тёмном небе сверкали звёзды, в стороне раздавалась музыка с дискотек. Хорошо, празднично, спокойно.

           - Я слушаю, - сказал он.
           - Знаешь, каждый раз перед сном я пересказываю кому-то неведомому историю своей жизни. Иногда оправдываюсь перед ним, иногда плачу, а иногда готова его растерзать!
           - Я тоже часто вспоминаю прошлое.
           - Меня же никто не спросил, хочу ли я быть разведчицей? Ты пришёл к нам в школу и просто ткнул в меня пальцем, - не слушая собеседника, сказала Мадлен.
           - Мне понравилась симпатичная "медхен" c беленькими кудряшками.
           - А я тебя всегда боялась. Ты был очень строгим руководителем.
           - Когда пришло известие, что самолёт взорвался в небе над Германией, я чуть с ума не сошёл. Группа сгинула. Надо готовить новую. Время идёт, начальство звереет. Поверишь? Я плакал!

           Он замолчал. И тогда она продолжила свой рассказ - спокойно, без принуждения, будто о постороннем.

           - По инструкции я прыгала первая. Когда летела вниз, заметила: с нашим «дугласом», что-то не так. А после случился взрыв и всё! От линии фронта далеко, мой радист погиб, лётчик тоже, кругом ни души... Конкретного задания нет: должна была просто обосноваться. Сначала растерялась. Потом взяла себя в руки. Карта местности - в голове. Рядом речка. Парашют и комбинезон закопала, умылась, привела себя в порядок. В брючках, кофточке и вязаной жилетке – молоденькая немочка спокойно идёт к бабушке, от серого волка не прячется - всё по легенде. Раннее утро. Вокруг тишина и покой. Никакой войны! В лесу поют птички, в полях - цветочки. В моей душе заиграла музыка, и я ощутила у себя за спиной крылья. Я переродилась, я стала другой. И жизнь у меня другая. Так почему не начать её сначала. Есть документы, есть немного денег, знаю немецкий и французский. До моря недалеко. Сяду на любой пароход и "адью". А дома решат, что я погибла вместе с тем самолётом.
           - Так и решили, - вздохнул Александр.
           - Но я ведь действительно могла погибнуть. И тебе всё равно пришлось бы готовить новую группу.
           - Куда деваться.
           - Вот видишь!
           - Я тебя не обвиняю. Каждый выбрал свою дорогу.
           - Считай, что это сдвиг по фазе.
           - Ты сирота. Тебя никто дома не ждал. Может твой сдвиг по фазе именно из-за этого.
           - Наверное. Когда в тридцать седьмом отца и мать забрали, я думала, что умру от одиночества и горя. Потом детдом… Училась хорошо, но подруг и друзей не было. Директриса мне фамилию сменила, чтобы чекисты не приставали. Добрая была женщина, её потом тоже арестовали.
           - Именно такая девушка мне и была нужна. Ты была лучшая по физической подготовке и отлично знала немецкий, а ещё... Очень независимая.
           - Твоя наука мне пригодилась. Может потому нигде не прокололась.
           - В нашей разведшколе учили неплохо.
           - Даже очень неплохо.
           - Удивительно, но я не видел в тебе авантюристку.
           - Ты видел во мне «рабочий материал».
           - Служба… Так ты на пароход села?
           - Не понадобилось. Какой-то фермер подвёз на своей бричке до небольшого городка. Это был север Германии. Пошла в кино - всё по инструкции, там познакомилась с парнем. Дантист. Бельгиец. Ласковый, добрый, хорошо знающий литературу и понимающий музыку. Раньше мне такие молодые люди не встречались. Через неделю после нашего знакомства предложил руку и сердце. Жить мне было негде, я согласилась. Чуть позже поменяла документы. Через год мы переехали на запад Франции и оказались здесь. Купили дом. Война закончилась. Больше ничего интересного…
           - И никуда не уезжала?
           - Зачем? Признайся, что о нашей группе моментально забыли. А моё «Дело» спрятали в архив на самую дальнюю полку.
           - Забыли, конечно.
           - Я навсегда запомнила твои слова, произнесённые якобы в шутку...
           - Какие?
           - Что мы одноразовые разведчики для одноразового задания.
           - Не помню. Неужели я такое говорил?
           - Было дело.
           - А дети? У тебя есть дети? - перевёл он разговор на личную тему.
           - Откуда? После наших тренировок?
           - Муж жив?
           - Нет. Давно одна. А ты?
           - Был женат. Есть дочь и внук.
           - Повезло…

           Они замолчали.  Всего несколько слов о себе - и все тайны раскрыты. Ничего особенного. Обычная жизнь обычных людей.

           - Я рада, что встретила тебя, - сказала она. 
           - Я тоже. Рад, что ты жива.
           - Хочешь остаться? Будешь каждый день сидеть в кафе, смотреть на залив и пить своё вино.
           - Уже нет. Хочу домой, - он посмотрел на неё и спросил, - а ты хочешь домой?
           - Мой дом здесь. Мне хорошо.
           - Лукавишь…
           - Почему?
           - Было бы хорошо, ты бы меня не окликнула. Испугалась бы…
           - Чего?
           - Потерять покой, потерять, что имеешь.
           - Я давно ничего не боюсь.
           - Прости!
           - Не за что. Мне пора.

           Они вместе вернулись к тому самому кафе, а после попрощались и разошлись…

           Спал он плохо. До утра в голове вертелась одна и та же мысль: зря обидел немолодую женщину. Каждый волен выбирать свою судьбу сам.

           На другой день, гуляя вдоль набережной, Александр постоянно оглядывался по сторонам, желая увидеть старую знакомую ещё раз. Но её нигде не было. «Может мне показалось, и никакой Мадлен не было? Глючит, наверное! Военное прошлое покоя не даёт. Всё из-за одиночества. Взял бы с собой внука - с ним бы не заскучал. Только и думал бы, чем накормить и как развлечь», - ругал он себя.

           Вечером, когда в том же кафе пил вино, к нему подошла женщина, которая накануне сидела за одним столиком с Мадлен.

           - Вы Александр? – спросила она.
           - Да.
           - Это вам, - она подала ему конверт.
           - Что-то случилось? Где Мадлен?
           - Её больше нет…
           - Уехала?
           - Умерла.
           - Я вчера с ней разговаривал!
           - Чай. Она выпила чай…
           - Отравилась? Зачем?
           - Не знаю.
           - Какая она была? – спросил он, сожалея, что мало поговорил с Мадлен.
           - Хорошая…
           - Верю.
           - А ещё в ней всегда ощущалась затаённая тоска. Больше не могу говорить, - женщина поднесла к глазам платок.
           - Вы хорошо говорите по-русски, - чтобы успокоить, он сделал ей комплимент.
           - Мы с Мадлен преподавали в одном колледже. Сейчас много русских  приезжает к нам на отдых, захотелось выучить ваш язык.
           - Давно её знали?
           - Почти всю жизнь. А вы?
           - Случайные знакомые, - слукавил он.
           - Придёте на похороны?
           - Когда?
           - В конце недели.
           - Нет. Я завтра лечу домой.
           - Тогда прощайте.
           - Прощайте!

           Женщина ушла. Какое-то время Александр сидел совершенно потерянный. Потом вспомнил о конверте. Вскрыл. Увидел чек на несколько тысяч евро и письмо...

           "Не вини себя, - писала Мадлен. – Я же могла тогда затаиться и подождать связного в условленном месте. Возможно, он бы меня нашёл. Но я не захотела. Мне надоело бояться! Бояться вас всех. Помню, как конвой НКВД уводил родителей… Они шли, как на заклание - без крика и слёз. В детдоме тоже все всего боялись. Потом учёба в твоей группе - опять кромешный страх. Не дай бог ошибиться! Даже родину любить было страшно. Любить можно было только одного человека, портрет которого висел во всех кабинетах любого учреждения. Я успокоилась, когда мы с мужем переехали во Францию. Будто вериги сбросила, но всегда следила за всем, что происходило на родине. Радовалась вашей перестройке, мечтала вернуться домой. Всегда с удовольствием общалась с соотечественниками. И вот увидела тебя... Прости, что подарила себе долгую жизнь. От чая я впадаю в отчаяние!"

***

           Весь полёт Александр продремал. Очнулся перед самым приземлением. И тут же с тоской подумал о Мадлен: "Зачем она это сделала? Зачем? Жила бы себе и жила. Столько сволочей ходит по земле и ничего - здоровенькие! Называется – отдохнул за границей... Всё. Хватит! Больше никуда не поеду. Её деньги мне не нужны. Отдам внуку, пусть учится! А себе заведу собаку и буду с ней гулять".

           В Москве пересел на поезд, До дома было ещё двое суток пути… 

           Проводница, проверив билеты, спросила:   
 
           - Вам чай или кофе?
           - Кофе, - резко ответил Александр и скривился, будто от зубной боли.

 

 Фото с интернета. Спасибо автору.