Воспоминания безмолвно предо мной...

«Воспоминания безмолвно предо мной
    свой длинный развивают свиток…»
                Александр Пушкин


    В наши дни многие ругают 90-е годы прошлого века, называя их роковыми (с ударением на «ы»), лихими, которые многих надломили, по выражению одной моей стародавней коллеги. Да, безусловно, это были непростые и нелёгкие годы, как и все периоды, в которые происходят очень большие изменения в политике, экономике, образовании, культуре. Проходила приватизация. Менялись паспорта, но в моей Латвии это делалось не просто автоматически, а с разделением на первосортных и второсортных – граждан и неграждан, «голубых» (по цвету паспорта) - граждан и «фиолетовых» - неграждан. В единственной, помимо соседней Эстонии, стране мира (из около двухсот!) появился термин «nepilso;a pase”* («паспорт негражданина»**). Хуже всех было тем, кто вообще добивался вида на жительство или с трудом доказывал себе право на этот фиолетовый документ. Например, моего мужа выручил табель об окончании 2 класса в Риге за 30 лет ДО обретения ненужной ему (и мне, и сотням тысяч нелатышей, и даже десяткам тысяч латышей, которые боялись об этом сказать) независимости.
    Потом начался процесс латышизации: сдавали экзамен на разные степени владения единственным (ныне, и присно, и во веки веков!)  государственным языком. Мне как учителю пришлось сдавать экзамен на высшую степень владения, хотя я преподавала русский язык русским детям. Начался массовый отток русских на восток и на запад. Многие оказались с дипломами на рынках, немногие смогли наладить бизнес.
    Ещё позже нам милостиво позволили сдать экзамен на гражданство (включая и знание госязыка, хотя он сдавался ранее на профессию с наличием сертификата). Сдавала и я, родившаяся в этой стране за полвека до этого. Было трудно, потому что, помимо знания языка, а с этим проблем у меня никогда не было, нужно было показать и знания культуры, истории (в нужном, конечно, ключе), современной политики. Каждый член комиссии мог задать любой вопрос на любую тему и, разумеется, не по-русски. Для некоторых это и по сей день непреодолимо, а для большинства сдавших или просто не сдававших – унизительно.
    Да, было, конечно, непросто. Но чтобы всё это не превратилось в кутерьму и камнем не обрушилось на голову, надо было жить, работать, искать и находить свои маленькие радости в семье, в школе, и не брать близко к сердцу все горести, памятуя о том, что всё течёт, всё изменяется в этом мире.
    Когда я сейчас оглядываюсь на те годы, я сама удивляюсь тому, что мне почему-то вспоминаются не эти и многие другие искусственно создававшиеся трудности, а то хорошее, что эти годы мне и моим близким дарили. А такого было немало.

                ***

    Мне было чуть за сорок. Я работала в прекрасной школе, с прекрасным классом, в который после начальной школы были отобраны одарённые, способные и развитые дети. «Vi;iem ir intelekts (У них есть интеллект), - говорили мне мои латышские коллеги. -  Ar vi;iem ir pat;kami str;d;t! (С ними приятно работать!»
    Я стала классным руководителем этих детей с пятого класса и довела их до девятого. Потом, в силу материальных причин (сын поступал в морскую академию), я перешла на работу в другую школу, где 1996 году было полторы тысячи детей, и она была самой крупной в Латвии по численности контингента. Одних только первых классов было одиннадцать, а в наши дни набрать даже три первых класса считается успехом директора: поразъехались в разные стороны наши дети вместе с родителями в поисках лучшей доли, да и рождаемость резко упала.
    «Через себя» я пропустила много классов, тысячи учеников. Но тот пятый «b» я вспоминаю с особым чувством любви, радости, гордости и даже какого-то трепета.
    Много интересного было в нашей школьной жизни: экскурсии по всей закоулкам Латвии, театры, музеи, выставки. Особенно мне и детям запомнилось катание на лошадях в живописном местечке Инчукалнс в полутора десятках километров от Риги. Помню: посадила весь класс на лошадей и села на лошадь (впервые в жизни!) сама. Всё, разумеется, проходило под контролем инструктора. Конный поход провуодился по разработанному маршруту, но не думайте, что всё было так просто – ведь это же был седьмой класс! Одной девочке стало страшно в лесу, и всей кавалькаде пришлось остановиться, разомкнуться, чтобы инструктор отвёз её в исходный пункт. Тем временем все остальные во главе со мной медленно двигались по осеннему лесу. Минут через пятнадцать прискакал назад наш инструктор, но ни один за время его отсутствия не дрогнул, даже вида не подал, что страшно. Иногда лошади пускались переходили на рысь, было странное ощущение полёта – но и боязни за детей, - однако всё завершилось благополучно. Сияющие лица детей и бойкие рассказы об этом марше-броске в течение долгого времени были лучшей наградой для меня.
    Когда я рассказывала дома об этом походе, муж вскричал:
    - Да ты с ума сошла -всех на лошадей! А если бы…
    - Всё! – перебила его я, - давай лучше помолчим, - и он понял, что творится в моей душе.

                ***

    Когда мои дети перешли в шестой класс, я решила организовать поездку с ними на остров Доле, расположенный выше по течению Даугавы от Риги. От левого берега реки он отделён протокой, а основное русло протекает между этим островом и предместьями латвийской столицы. Остров довольно большой, лесистый, богатый земляникой. На нём расположены несколько хуторов, историко-археологический музей, несколько  памятников культуры расположены в старинной баронской усадьбе.
    На этот остров тогда можно было добраться из Риги на речном трамвайчике, что придавало экскурсии дополнительный романтический колорит. Сейчас этого уже нет…
    Мы обошли немаленький остров вдоль и поперёк, поражаясь ухоженным дорожкам, лужайкам и газонам центрального парка.  Когда-то здесь был господский дом, а теперь здешний рачительный хозяин всё содержал в полном порядке. К сожалению, он был в отъезде, и пообщаться с ним не пришлось.
    Всё осмотрев, мы устроились на лужайке, пестреющей цветами уходящего мая, на небольшой пикник. Подкрепившись, решили пройти по перелескам и набрать букетики цветов – фиалок, ландышей, одуванчиков. Мальчики остались на лугу, чтобы поиграть в бадминтон и волейбол, а мы с девочками, помимо цветов, порадовались земляничным полянам, уже цветущим. Кое-где эти поляны вкраплялись прямо в заросли папоротника. «Вот куда приезжайте с родителями летом, - наставляла я своих девочек. - Без полной корзинки ягод не останетесь, а в папоротнике земляничка всегда особо крупная, почти как клубника».
     Мальчиков цветы не интересовали, только пара «домашних» мальчишек пошли с нами, чтобы порадовать потом своих мам. Зато девочки изощрялись в составлении букетиков, плетении венков. Некоторые, у кого были косы, вплетали цветы в волосы друг другу. Они преобразились, понимая, что цветы изменили в лучшую сторону их и без того симпатичные, привлекательные личики.
    Я тоже собирала ландыши, рассказывая ученикам о том, как букетики из них я составляла ещё в дошкольном возрасте. Их красота, хрупкость и какая-то грациозность давно покорили моё сердце, а волшебный аромат вызывал улыбку.
    Ближе к вечеру мы вновь вышли на маленькую пристань, точно рассчитав прибытие последнего рейса из Риги. Поднявшись на борт, мы обнаружили, что, помимо нас, в салоне сидят пожилая женщина, молодой мужчина и ещё две пары. Девочки «скучковались» и сели в одном углу салона, а мальчики расположились чуть поодаль. Все без умолку трещали, смеялись, шутили, делясь своими впечатлениями. Несколько девочек тихонько напевали популярные песенки того времени, а кто-то сидел тихо-тихо и задумчиво глядел на расходящиеся  от носа теплоходика волны. Потом уже все постепенно смолкли. В такие минуты я всегда оставляла детей одних – не хотела довлеть над ними. Сейчас каждый принадлежал себе, стараясь погрузиться в свои чувства и ощущения.


                ***

      Я сидела одна, совершенно счастливая и отстранённая от всего, и думала о ней, природе-матушке, которая щедро раскрывает двери всякому, кто желает посетить её чертоги , насладиться красотой, изумиться её щедрости. Возле себя я поставила маленькую корзинку, на дне которой лежал мох, а сверху – пропитанная водой салфетка. И вот в этой «постельке» покоился большой букет ландышей. Как же они благоухали – на весь пассажирский салончик! Все остальные пассажиры смотрели в его сторону и почему-то улыбались. Улыбалась и я. На сердце было очень хорошо! Каким же гостеприимный оказался остров Доле для нас! Спасибо ему!

    Этот класс я не забывала никогда. Сейчас они все семейные люди, матери и отцы, а тогда были милыми, не по возрасту серьёзными и смышлёными мальчиками и девочками, которых хотелось погладить по головке, прижать к себе, но вместо этого надо было «не отпускать вожжи», как говорило начальство, «держать их в строгости» до выпуска. И я держала, и я не отпускала.
    Я помню их всех поимённо, почему-то только этот класс в целом. Как видно, много души я в них вложила. Помню их улыбки, глаза, характеры, привычки. Помню тебя, Вероника, тебя, Наташа и тебя, милая Танечка! Помню серьёзную Анну, скромную Женю, выдержанную Ольгу, всегда улыбающуюся Жанну и задумчивую Виту, милую Агнесе, красавицу Кристину и нежную Лену. Стоят перед глазами и мальчишеские лица – Юры, всегда любившего вступать со мной в дискуссии, черноглазого Максима, серьёзного Виктора, неугомонного Серёжи, эрудита Евгения, весёлого Андрюши с неизменным румянцем на щеках… Помню всех.
    И только сейчас, когда я отошла от школьных дел и занялась другим, я решила «отпустить» от себя вас всех, мои дорогие. Помните, я вам говорила: «Большому кораблю – большое плавание»? Так плывите же дальше по реке жизни  проведите по ней свой корабль достойно!

* - прошу прощения за отсутствие специфических латышских букв при переводе текста в Прозу.ру.
** - даже компьютерный редактор подчёркивает сие слово, явно недоумевая по поводу его смысла.

                8.7.13