Ростик

Елена Илларионовна размеренно шагает между стройными рядами парт, в полнейшей тишине лишь изредка слышится  сдавленное глотание и скрип пола под тяжёлыми шагами учительницы. Все 36 первоклашек склонились над тетрадями, время от времени поднимая глаза на доску с написанным заданием.
- До конца урока осталось 5 минут!-торжественно объявляет учительница. -Собираю тетради!               
 И вот уже все 36 тетрадей,  подписанных каллиграфическим учительским почерком, аккуратной стопкой сложены на столе. Раздается долгожданный звонок, ожидаемый, но настолько резкий и громкий,  что кое-кто из девочек испуганно подскакивает на месте. Дети нетерпеливо ерзают за партами, но встать не смеют. - А теперь  всем построиться - гремит Елена Илларионовна, - мальчик с девочкой, друг-за другом! Все суетливо строятся, вот кто-то остался без пары и уже трёт глаза, размазывая слезы по еще по-детски пухлым щекам, на которых тут же остаются грязные подтеки.
Сухопарая учительница, возглавляя строй, ведёт своих подопечных в столовую, по длинному, выкрашенному голубой краской коридору.

У входа она окидывает взглядом детей и удовлетворенно кивает сама себе.
Девочки все как на подбор, в коричневых платьицах с надетыми поверх чёрными фартуками, белоснежные кружевные воротнички и манжеты выглядывают ровно на столько на сколько нужно и придают особый, опрятный вид. И самое главное - синие банты, то чем учительница особенно гордится- это ее придумка, особая фишка,все девочки обязательно носят синие бантики. Если какая-то нерадивая ученица придёт без этого атрибута, то Елена Илларионовна собственноручно заплетет жидкие волосёнки неряхи  в тугую косичку, достав запасные  синие ленточки из ящика стола.


В столовой пахнет котлетами, обжаренными в сухарях на прогорклом масле, кашей, ещё чем-то, все запахи соединившись в один создают тот самый неповторимый и сомнительный по своей приятности  аромат, который присущ каждой школьной столовой. Перебить эту какофонию запахов может лишь ненадолго аромат свежеиспечённых булочек, которые на подносе выносят из кухни,  всего лишь  минуту назад достав из печи. Румяную выпечку дети  разбирают  быстро, стараясь ухватить сразу две, а то и три штуки.

Елена Илларионовна зорко следит чтобы ели все.
- Что значит не будешь кашу? Не можешь? Не вкусная? Каша вкуснейшая! - в доказательство того что вкус каши божественен, Елена Илларионовна отправляет себя в рот полную ложку слипшейся и уже успевшей остыть перловки и жуёт ее прикрывая глаза, демонстрируя  тем самым высокую степень наслаждения.


Елене Илларионовне за 60, про неё говорят "строгая, но справедливая", " старой закалки", "сильный преподаватель".
Елена Илларионовна знает, что за детьми нужен глаз да глаз, она не так как те 20-летние  бестолковые неопытные девчонки, пришедшие в школу сразу  после училища. Они то и прикрикнуть на детей боятся, а без этого как их людьми воспитать..
 - Может надо было мне и со своим по-строже быть,- рассеяно думает Елена Илларионовна , -тогда, возможно, все по другому пошло бы. Бросили на меня ребёнка и забыли, а мне воспитывать.


Внук Елены Илларионовны, 7-летний Ростик, первоклашка, сидит тут же, на первой, ближней к учительскому столу парте, всегда на виду и всегда под прицелом длинной указки, используемой, впрочем, больше для устрашения. Ростик невысокий, совсем маленький для своих 7 лет, вертлявый, шкодливый, непоседливый, он  с трудом выдерживает 45 минутные  уроки. Ему сложно и скучно выводить аккуратные буквы, отсчитывать нужное число  клеточек, читать вслух нудные описания природы. Ростику хочется во двор и побегать с мячом, поиграть с мальчишками, правда они не берут его в команду, говорят маленький.


После уроков дети расходятся, вскоре разбирают и тех кто оставался на продлёнку. Ростик с Бабушкой медленно идут в сторону  троллейбусной остановки, у мальчика за спиной увесистый ранец, он немного горбится под его тяжестью, а женщина  несёт объемную кошелку, доверху набитую тетрадками.


Если повезёт, Ростику удастся занять место у окна, тогда можно будет всю дорогу дышать на стекло, а потом рисовать по нему пальцем смешные рожицы.
За окном стоит та самая красивая спокойная осень, когда летнее буйство красок постепенно сменяется благородной позолотой зрелости и в воздухе витает легкая тихая грусть по ушедшему лету. Утра уже прохладные, но днём солнце греет ещё  сильно и дети остаются на улице до поздна, стараясь поймать эти последние лучики тепла и вдоволь насладиться ими.

Стемнело. Ростик спит в своей комнате, а пожилая учительница склонилась над стопкой тетрадей, сосредоточенно отмечая  красной ручкой обнаруженные ошибки и выводя оценки.
Через час,  глаза ее, некогда яркие и живые, а теперь потускневшие и усталые, начинают слипаться, она рассеянно водит ими по сторонам.. затертые и потускневшие от времени обои, фотографии предыдущих выпусков, три грамоты, портрет Ростика в младенчестве на руках у смеющегося отца.

Сонный Ростик тихонько выходит из темной комнаты под тусклый свет лампы. На нем смешная полосатая пижама, которая ему явно  велика. Тень мальчика, падающая на стену, кажется огромной и пугающей. - Ба, ты где, - шепотом зовёт он.
Учительница мирно спит прямо за столом, опустив голову на прилежно сложенные одна на другую руки, точно так как она требует от своих учениц.

-Ба, ты спишь?- Ростик тихонько, одним пальцем осторожно трогает ее за плечо и испуганно ожидает реакции.
Но ничего не происходит. После секундной заминки, он идет в комнату, приносит старенький клетчатый плед и неумело набрасывает его бабушке на плечи. Сам он уже не возвращается в кровать, а ложится тут же, в кресле, и вскоре засыпает, неловко поджав ноги и сложив по-младенчески, у подбородка,  сжатые в кулачки руки.