Мне повезло

ИВАН КОЗЕНКО: «МНЕ ПОВЕЗЛО: Я ЖИВУ!»

В канун нашего главного праздника – Дня Великой Победы над фашистской Германией мы по традиции пишем о ветеранах далекой Великой Отечественной войны. Прошло уже 73 года после окончания войны, но нам по-прежнему дороги рассказы этих отважных людей о том, как они воевали, как страдали и как побеждали врага в те суровые годы. Сегодня своими воспоминаниями с нами делится петербуржец Иван Артемьевич Козенко.

Недетская история из детства

Красивое село украинское Бабичёвка возникло в XIX веке. Удивительный народ жил здесь: часть – крепостные, часть – вольные, но жили в дружбе, не «забижали» друг друга. Жители Бабичёвки, да и всего Новогеоргиевского района на Полтавщине были чрезвычайно толерантными, даже в период еврейских погромов, прокатившихся по Российской империи в октябре 1905 года, ни один еврей в том районе не пострадал.

А веком позже, 24 ноября 1925-го, здесь в семье украинских крестьян родился шустрый смышленый мальчуган Ваня Козенко. Играл он с детворой в салки, жмурки, расшибалочку, любил своих друзей, носился наперегонки за околицей Бабичёвки, где потом были найдены археологические памятники Киевской Руси, а в 12 лет родители увезли его в Ленинградскую область. Когда началась война, ему было только 16 лет, а в 1942-м 17-летний Иван уже шагал пешком мимо Акуловки, Волховстроя через Ладогу в Новочеркасские казармы на Малой Охте. Его призвали воевать. Сначала «учебка», потом отправка на фронт.

Честное слово

Иван Артемьевич с улыбкой вспоминает начало своей службы:
– Поставили меня часовым на самый дальний пост. Простоял я день – никто не сменяет. Голодный, холодный – никто не идет. Вот уже и ночь пришла. Стою, спать хочется, а нельзя: пост – дело серьезное. Как потом выяснилось, обо мне попросту забыли. Утром была поверка, а меня нет – так я оказался в дезертирах. Хорошо, что в последний момент старшина вспомнил, что сам поставил меня сюда. Я стоял больше суток. Когда все выяснилось, меня сменили и поощрили за то, что я самовольно не отлучился с дежурства, 1,5-недельным мытьем котлов. Тогда нас кормили очень плохо. Я соскабливал с котлов остатки затвердевшей каши, приносил ребятам в казарму, ну и сам, конечно, ел, а потом мыл эти котлы.

Вам это ничего не напоминает? Конечно, рассказ Л. Пантелеева «Честное слово». Этих ребят – семи- и семнадцатилетнего – объединяет одно: еще неизвестно, кем он будет, когда вырастет, но он будет настоящим человеком. Именно таким, настоящим, показал себя Иван Козенко и на войне, и после.

Подо Мгой худенькому шустрому пареньку поручили носить секретные пакеты с донесениями:
– Нередко приходилось выполнять приказ ночью. И тогда просишь у бога, чтобы луна светила… особенно после одного случая… Однажды в 3 часа ночи я бежал через какое-то поле с секретным приказом. Когда я уже почти дошел, выглянула луна, смотрю: табличка с немецкой надписью: «MINEN!». Когда я пошел обратно, глаза мои были, как у быка: эти мины я искал везде и шел предельно осторожно, делая большие круги вокруг опасных мест. Этот переход до сих пор помню. А тогда подумал: «Спасибо, боже, что ты меня уберег! Значит, я нужен на этой войне…».

Говорят, в атаку солдаты бросались с криками «Ура!», многие пели. Это правда. Но перед атакой, бывало, и плакали. Се человек… На той войне многие убежденные атеисты уверовали в бога, уповали на него перед боем и, конечно, молились. Нашему герою довелось участвовать в самых первых боевых действиях на Ленинградском фронте. В 1943-м Иван воевал в составе 124-й стрелковой дивизии 622-го стрелкового полка. Его дивизия держала оборону Ленинграда:
– Пулковские высоты были оккупированы немцами, но наши попытки овладеть ими не принесли ничего, кроме больших потерь в личном составе. В одной из атак я был ранен в голову, но меня спасла каска – это позволило быстро вернуться в строй. Немцы стремились прижать нас к невским берегам, отстоящим от места дислокации нашей дивизии на расстоянии всего двух километров. В одной из таких атак я был ранен вторично, на этот раз в ногу, уже серьезно. В санбате врачи сделали все возможное, чтобы освободить рану от осколков, и через некоторое время меня поставили на ноги.

Освобождение

Иван опять вернулся в строй. Тяжелыми были бои на Синявинско-Мгинском направлении. Осенью – беспрерывные дожди, которые затрудняли проходимость и маневры. Зимой – мороз, ветер и снег, а солдаты – в неглубоких землянках, траншеях, окопах. Эти бои требовали от солдат огромного физического и морального напряжения. Бои, насыщенные их подвигами, мужеством и горькими потерями.

Уже 22 января 1944-го его 124-я дивизия перешла в наступление. После тяжелых боев они освободили Мгу от врага, продолжилось наступление вдоль Октябрьской железной дороги. Немцы отчаянно сопротивлялись, но солдаты 124-й Краснознаменной неуклонно продвигались вперед. Они дошли с боями сначала до Тосно, а затем освободили поселок Лисино–Корпус. Потом были кровопролитные бои под Нарвой. Потери при освобождении Ленинградской и Новгородской областей и под Нарвой были страшные: по словам ветерана, из 7 тысяч солдат осталось не больше полусотни бойцов. В этом месте полегло много боевых товарищей Ивана:
– В память о погибших однополчанах после войны здесь был сооружен памятник, где мы по традиции собираемся дважды в год – почтить память павших. Дивизия была обескровлена, и нас отвезли на пополнение личного состава в Рыбацкое. Там оставшиеся в живых были представлены к наградам, я был награжден медалью «За отвагу».

Потом он получит орден Отечественной войны I степени, медали «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» и еще 15 медалей. А пока – снова в бой, за Нарву… После этих боев началось освобождение островов Финского залива. Дивизия успешно справилась с заданием, и финны запросили мир при условии, что они своими силами очистят Финляндию от немцев и выйдут из войны. Так и решили. Дальнейший путь дивизии лежал в Восточную Пруссию на 3-й Прибалтийский фронт. К тому времени враг был успешно изгнан с территории СССР, и непобежденная 124-я шагала уже по немецкой территории.

Поздней осенью 1944 года по приказу командования Иван Козенко в числе еще трехсот человек был откомандирован на 2-й Украинский фронт в составе Западной группы войск. Они прошли с боями по территории Польши и Германии.

Иванова эра милосердия

Он хорошо запомнил эту весну. Весну сорок пятого года. К тому моменту, когда они вошли на территорию Восточной Пруссии, Иван успел заразить своей бабичёвской толерантностью однополчан. Остановились в маленьком немецком городке. И какой же русский не любит… попариться? Первым делом срубили баню. По общему решению сначала пустили туда немок, на лицах которых была написана вся скорбь немецкого народа. К удивлению напуганных фрау русские солдаты вели себя весьма достойно.

Конечно, потом по этому городку наши воины ходили петухами: немки-то после бани в знак благодарности перестирали им все солдатское белье! Щедрые русские угостили их салом, хлебом, тушенкой, а немки, чтобы не ударить в грязь лицом, доставали из погребов свою немецкую снедь, дружно кричали «Гитлер капут!» и обнимали русских. В общем, в этом городке чопорные дойче фрауен капитулировали перед нашими солдатами намного раньше бесноватого фюрера.

Иван Артемьевич вспоминает, как они с друзьями в свободное время бродили по окрестностям Кенигсберга, но шальную идею, возникшую у товарищей, спуститься и поискать фашистские сокровища, он отверг сразу:
– Найти и взять себе? Это невозможно! Это же культурное наследие!

Подземная тайна Кёнигсберга

Рейх агонизировал, но у него еще было около миллиона солдат, военное производство, опытные военачальники, тайные базы и награбленные сокровища. Одним из самых сильных центров обороны на территории Германии оставался Кёнигсберг. Гауляйтер Восточной Пруссии получил от Гитлера указание Кёнигсберг не сдавать. Вокруг и внутри самого города в сжатые сроки построили три мощных оборонительных пояса. В каждом были артиллерия, огнеметы, пулеметы и другое вооружение. Каждый форт уходил на несколько этажей под землю, где уже несколько веков строились подземные коммуникации.

В марте 1945 года гауляйтер доложил Гитлеру, что враг в Кёнигсберг не войдёт. Но 6 апреля 1945 года войска 3-го Белорусского фронта начали штурм Кёнигсберга и через три дня немцы капитулировали. Тогда войны под землей в городе и фортах не произошло: сдаваясь, немцы выскакивали из фортов и укрытий, как ошпаренные, и только в очень редких случаях самых преданных фюреру приходилось выкуривать из-под земли. Почему они так быстро выскакивали из отлично обустроенных подземелий? Немцы наверняка знали, что подземелья будут затоплены.

При советской власти немцы из Восточной Пруссии, те немногие, кто не успел убежать при подходе частей Красной армии, были отправлены в лагеря, некоторые в Германию. Город стал Калининградом. Его и созданную область заселили белорусы, украинцы, сибиряки и даже москвичи и лениградцы. Многое из того, что осталось после немцев, уничтожили по недомыслию или от ненависти к фашистам. В 1945 году для поиска культурных ценностей была создана комиссия, которая обнаружила более тысячи экспонатов (хрусталь, бронза, фарфор), художественные полотна и бронзу, похищенные из музеев Петергофа и других русских городов. Но обследования подземелий проводить не стали. Возможно, испугались мин в завалах…

О подземельях забыли. Впрочем, не все. И ненадолго. С момента своего возрождения с помощью американцев немцы постоянно интересовались Кёнигсбергом и пытались засылать туда своих агентов. Что там оставили нацисты? Что хранится в подземных галереях? Возможно, там лежат тонны золота, драгоценностей, машины, станки, самолеты. Возможно, и мировой шедевр Царского Села Янтарная комната. Легенды о подземельях и ценностях ходят по миру до сих пор…

Победный май

День Победы, его Победы, застал Ивана во Фридланде. Была великая радость от того, что он и его однополчане прогнали ненавистного врага с нашей земли. Была и огромная горечь от утраты боевых товарищей. Ивану Артемьевичу повезло. Он остался жив. Его Краснознаменная 124-я пошла дальше, на восток:
– Мне повезло: я живу! Мне повезло и с дивизией, и с командирами, которые относились к нам, как к родным сыновьям. После войны меня отправили в Фергану, где я служил еще четыре года в военном авиационном подразделении.

Ему повезло и с женой, Диной Васильевной, которой нет рядом уже 20 лет. Сын и дочь вспоминают с любовью и свою мать, и ту, другую женщину, которая была рядом с их отцом до самой своей смерти. Подруга со школьной скамьи... Она всегда была рядом с ними и любила молча. Лишь после ухода Дины Васильевны святая в своей любви женщина призналась, что всю жизнь любила одного человека – Ивана Козенко.

***

В день Победы после всеобщего ликования его однополчане шутливо мерялись наградами, силой, возрастом. Шутили, пели, смеялись… Двадцать лет ему исполнится лишь через полгода. И сколько их было таких – 17-, 18-, 19-летних! Мальчишки... Когда шальной осколок пронзал их неведомой болью, они, совсем еще зеленые пацаны, кричали на поле боя или под скальпелем хирурга с отчаянной тоской: «Мама, помоги!», а потом уходили… Сколько их ушло навсегда в этом крике!.. Люди, помните, какой ценой завоевано наше счастье жить.