Диванчик. Повесть. Глава 2

1990
А петух-то был, чистая правда, и картошка была в алюминиевой кастрюльке - Линдины родители привезли из сада на ужин. И диванчик был, разумеется, только спала на нём не Табу, а Линда. Обычный диванчик, старенький уже, ножки побитые, тонкие. Ничем за годы не выдал своего исторического предназначения. Ждал момента.
Послезавтра Табу надо было уезжать. Завтра - складывать вещи: мама Табу уверяла, что на это уйдут сутки, и завтра они с Линдой точно бы не увиделись. Вообще-то у Табу - две сумки, одна - через плечо, школьная, с надписью «Уфа», и набивать их нечем, книгами разве: что ещё-то везти, юбочки, платьишки? - в таком виде Табу никуда не пойдёт, и на экзамены тоже. В Ленинграде не ходила, в Свердловске тем более не пойдёт.
Табу и Линда сидели-сидели, смотреть на часы было тошно, а потом и страшно. Налетел вечер - и как-то сразу пообещал обернуться ночью. Линда сказала - оставайся. И в два прыжка оказалась на кухне - просить у родителей, чтоб разрешили, - и обратно вернулась одним прыжком, и с кухни никто не зашипел «убирай её отсюда» и нехорошими шагами по коридору не заходил.
Оставалось позвонить домой. Линда притащила телефон, и сказала «на!», и села подальше, в другой угол. Табу постаралась сделать геройское лицо, хотя сейчас-то зачем, набрала номер и - само это вышло - вжалась в кресло. Линда отвела глаза.
- Привет. Я у Лизы ночевать останусь. Да, сошла. Да, сошла. Нет, не будет. Нет, не будет. Хватит уже. Всё.
Табу положила трубку. Другого раза не будет. И орать никто не будет - уже послезавтра. Она уезжает. В город, которого не знает. Совсем. Даже на картинках не видала. Но ей сказали девчонки, которые не поступили в прошлый раз: место, где все тусуются, называется Плотинка, а из окон универа виден памятник Свердлову, а на голове у него сидит голубь, как ни выглянешь, вечно Свердлов - с голубем на башке. В общем-то, это всё.
Линда открывает полированный шкаф и кидает Табу ночную рубаху, другую берёт себе. Рубаха короткая, широкая, как больничная, с огромной дырой для головы, у Линды - такая же. Табу вскидывает брови: вот ведь! - Линда посмеивается. Ничего, будут и они выбирать себе вещи сами, дожить бы ещё. А что подойдёт для сна Линде? Табу мысленно примеряет на неё всё, что видела в журналах: не то, не то, дёшево, дёшево! Не подойдут ей и обожаемые Табу раздолбайские футболки сорок последнего размера - чтобы доходили до колен, сваливались с плеча. Хотя - вот же: шестнадцатый век, Франция. Там замышлялись и шились вещи как раз для Линды, там они и остались.
Когда шёл фильм «Графиня де Монсоро», они вмиг поняли, кто есть кто: Линда - Бюсси, Табу - Шико. Линда вообще всего Дюма читала. Она и битлов так слушает - каждый альбом с начала и до конца. Табу - по-своему: две-три песни - раз по сто, прочие - в запас. И с людьми так бывает: знаешь, что человек классный, а подружиться не торопишься. Ждёшь момента.   
Закат прогорел - не спохватились и не взглянули на него. Испепелился, как «Мальборо» с двух затяжек: «Мальборо» появились в городе с год назад, их пытались курить, как «Космос» родимый, дубовый, с усилием - а сигарета тлела на глазах, словно ветер её курил, а они смотрели зачарованно. Выбраться бы на лоджию, покурить бы там - но родители сунутся, мало ли. Линда застилает диванчик, и они падают - якобы спать, Линда к стене, Табу - с краю. Линда переворачивается на живот, Табу остаётся лежать на спине. Так они пролежат всю ночь: Линда - не отрывая глаз от окна, словно они наконец-то вместе едут в поезде, Табу - глядя то на Линду, то вверх, в темноту. Табу уже случалось фотографировать глазами - смотреть и запоминать навсегда. Сейчас и это не нужно. Зрительная память ничего не дополнит - и не отнимет. Папа Табу не раз повторял: 
- Женская дружба невозможна в принципе. Мужчины могут дружить, женщины - никогда. Почему-почему! Потому что ни одна женщина никогда не скажет про другую, что она - красивая. Ну, разве что в каких-то редчайших, исключительных случаях…
А бабушка Табу, взглянув на Линду, пришла потом с усмешечкой и объявила - не Табу, а её маме, зная, что та перечить не станет:
- Нельзя заводить себе таких красивых подруг!
Мама, понятно, тут же это передала Табу, а Табу - Линде, и Линда не замедлила с ответом, она всегда и в секунду расставляла всё по местам:
- А мы и не подруги. Мы - сёстры!