Кожевники Конторович из Кременчуга

До революции, в Кременчуге, кожевенно-красильным производством владели мещане братья Конторович — Ехиэль бен Эфраим и Мойше бен Эфраим. Мастерская так и называлась «Братья Конторовичи». Участвовали в ярмарках в Нижнем Новгороде, и даже в Гамбурге. В мастерских, кроме прочего, изготавливали тфиллины, молитвенные принадлежности. Это были очень набожные хасиды-хабадники. Мойше, одно время, даже был помощником меламеда. В молодые годы братья посетили Иерусалим.

В метрических документах, оформленных на русском и польском языках говорится: «30 декабря 1888 года Кременчугский мещанин Моисей Афроимович Конторов, холостой, вступил в Кременуге в брак с Добою, девицею 18 лет, дочерью Кременчугского мещанина Довида Абрамовича Вольвовского».
2 декабря 1893 года у супругов родилась дочь Хася (первый ребенок-девочка умерла в младенчестве), в 1895-м появился на свет сын — Соломон (Шломо), а в 1898 — Тойба-Ита, потом родились и младшие.
Одному из меньших сыновей Мойше Конторович дал имя Барух Шнеур Залман, в честь Алтер Ребе.
Дочь Мойше — Тойба, вспоминала о встречах с Короленко, о том, как мимо проезжал царь (Николай II посетил Кременчуг в 1905 году), и они ходили смотреть, и про местные пуримшпили, в Кременчуге и Полтаве.
Конторовичи ездили на год или полтора в Польшу по торговым делам. Тойба-Ита рассказывала, что это было единственное место, где она регулярно ходила в школу (дома девочек учил отец, кроме того Тойба всю жизнь училась тому, чему учились люди вокруг — девочка была любознательной и напористой. Она и Хумаш с Раши, и Гемору у братьев таскала, и требовала их объяснить, и фортепьяно у мачехиных дочек с рук — ее не учили). Вся Польша у нее уместилась в одно предложение: «В Польше я ходила в школу».
После революции она, после года рабфака, окончила подряд два ВУЗа.
Тойба Моисеевна всегда вспоминала, как они с братом Шломке решили один раз некошерным мороженным побаловаться. Только купили, идут по улице, а навстречу — отец. Конец история умалчивает, но, видно, было что-то очень страшное, раз они оба помнили об этом семьдесят лет.
Следует отметить, что после смерти матери (Доба Конторович-Вольвовская умерла рано) Тойба растила сперва братьев и сестер, заодно помогала двоюродным, потом нянчила всешних мелких. Вышла замуж за митнагеда — бывшего ешиботника из Лодзи. У них одна дочь.
Правнучка Мойше Конторовича, внучка Тойбы-Иты — Ольга, окончила Московский Литературный институт им. Горького. Сегодня она проживает в Израиле, в Маале-Адумим. Пишет сказки, забавные рассказы и истории для детей.
Внук Ехиэля Конторовича — Мартин Давидович Феллер (1933- 2004) был доктором филологических наук, профессором кафедры журналистики Киево-Могилянской Академии, ведущим специалистом в области иудаики и гебраистики Львовского Университета. Мать его — Мирьям Ехиелевна, была библиотечным работником.

Мартин Давидович, в своих воспоминаниях писал: «Накануне погрома в Кременчуге, в 1905 г., дедушку, мою маму — трехгодичную девочку, работники, которые трудились у деда в красильной мастерской, отвели в село, к седовласому украинцу. Он их приютил. Когда в хату ворвались пьяные молодчики, которые прознали о том, что старик-украинец прячет евреев, он, не боясь, прикрикнул на них и сказал, что они ведут себя, как нехристи, и, держа в руках икону, не впустил их в дом».
«Моих дедов всегда раздражало, что я получаю светское образование. Они постоянно твердили моим родителям: «Бист ништ кейн ид! Не еврей!» Талмуд требовал от отца научить сына трем необходимым вещам: ремеслу, плаванию, Торе. А меня обучали только светским наукам. «Махт нит фу им кейн инвалид» — произносил дед. «Не делайте из него инвалида». Бабушка же горько причитала, заламывала руки и говорила: «Нас уже не будет, когда ты поймешь, как мы были правы».
Один из родственников Конторовичей, проживающий в Нью-Йорке, в 1937 году, предостерегая семью, тайно написал: «Молю вас, прекратите переписку со мной. Это у нас в Америке огромная опасность — получать письма из России. Я вам все равно ни на одно письмо не отвечу».
Давида Феллера в тридцатые всё же репресссировали.
Из Конторовича, впоследствие, сделали «Конторова», с Ехиля — «Ефима», с Аврума — «Абрама», с Мириам — «Марию» и даже из Рахили — «Риту».
А, когда после 1949 начались гонения на евреев, Бориса, сына Мойше Конторовича заставили вновь стать Берко, чтобы не «скрывал», что он еврей.

В семье Конторович помнили старый хасидский нигун и всегда напевали: «У местечко Лядынью, Могилёвски губернью. Духовному рабину Шнеерсону…».

Еврейский Кременчуг по праву может гордится своими жителями, прославившими провинциальный городок далеко за его пределами.

Кременчуг, говоривший на идиш…


На фото: Ехиэль бен Эфраим Конторович