Глава 7. Соперники

Добравшись до дома, я нашел Лолу свернувшейся в кресле калачиком и шмыгающую носом. Мигом позабыв про отбитые ребра, я присел перед ней и хмуро спросил:
- Тебя кто-то обидел? Потому убежала, меня не дождавшись?
- Извини, извини, - Лола кулачками потерла покрасневшие глаза и села ровнее. - Ничего, ерунда, с девчонками повздорили… Ой, у тебя вся одежда в грязи!
К вечеру на моей груди расплылся здоровенный синяк, глубоко дышать было больно, потому я не стал терпеть и пришел сдаваться Лоле с повинной. Она тут же велела снять майку и принялась натирать мои бедные ребра какой-то прохладной мазью. Я кряхтел, но сохранял героическое выражение лица. Лола хмурилась, вздыхала и негодующе трясла кудряшками.
- Чего ты, ну? - укоризненно спросила она, наконец отпуская меня. - Первый день и сразу в драку. Так нельзя.
- Это кто постановил, что нельзя, а? - заворчал я, надевая обратно майку и забираясь в кресло с ногами. - И вообще, они первые начали!
Лола встала и принялась ходить по комнате.
- Нет, решительно невозможно с вами, мальчишками! - сказала она. - Я уж надеялась, ты не будешь к этим хулиганам лезть, но, видимо, зря!
- Я их заставлю себя бояться, - сказал я серьезно. - Ведут себя как короли, а сами просто слабых обижают!
Лола грустно покачала головой.
- У их заводилы папаша в администрации Нью Кэпа работает, даже не знаю, что сделать с ним можно. Ну, и вообще, бить людей - плохо-плохо. Все можно словами решить.
- Скажешь тоже - словами! - вспылил я. - Да хоть какую речь я загну, все равно все понимают только кулаком в лицо. Пусть боятся хотя бы, раз уважать не умеют.
Лола стояла посреди гостиной, сложив руки на груди, и смотрела на меня по-взрослому строго.
- Прямо все-все? Думаешь, словами никому не объяснить?
- Никому, - упрямо ответил я. - Только силой.
Под ее взглядом я начал краснеть. Отчитывать меня, как ребенка? Сама бы сперва повзрослела!
- Мне же ты можешь объяснять все спокойно? Или я тоже тебя бояться должна? - спросила Лола
Ушам и щекам стало нестерпимо горячо. Я упорно не поднимал на нее взгляда, ерзая в кресле.
- Ты - другое дело, - тихо и неуверенно сказал я. - Про тебя я уже знаю, что ты хорошая. Про всех остальных - нет. На всякий случай буду считать всех вокруг плохими. Чтоб потом грустно не было.
- Но ведь хороших людей куда больше, чем плохих, - попыталась настоять на своем Лола. - Неужели ты всю жизнь всех считаешь плохими?
- Угу, - я украдкой посматривал на нее из-за свесившихся на лицо волос.
- И у тебя никогда друзей не было, да? - продолжала она.
- Есть у меня друг! - запротестовал я. - Рассказывал же. Он меня в Академии ждет. У нас Обещание. А вот там, внизу, ни с кем не дружил, да. Они там все были глупые. Когда я об этом говорил, они хотели меня побить, потому я дрался с ними.
Лола даже хихикнула на это.
- Эй, Джейк, а ты сам бы полез в драку, если бы тебя назвали глупым?
- Конечно! - сказал я, пылая я праведным гневом. - Каждый полезет в драку, если его назовут глупым.
Сказал и задумался, позабыв даже рот закрыть.
А вдруг в этом все дело? Ну, даже пусть не всегда, но в части случаев…
- Ничего не буду говорить о том, как надо относиться к людям, и как люди будут относиться к тебе, - сказала Лола. - Просто попробуй сначала думать, а потом лезть в драку. А то, выходит, ты ничем не лучше, ни ребят с нижней Земли, ни наших вредин из класса.
Я кивнул, озадаченный новыми для себя мыслями. Требовалось все тщательно обдумать, а потом снова обсудить с Лолой.
На следующий день мы пришли в школу даже раньше, чем нужно. Отчего-то Лола больше не хваталась за мою руку и вообще держалась поодаль. Мы сели на свои места и даже не разговаривали, а на переменах она все убегала куда-то.
Второй день подряд я был в центре всеобщего внимания. Дылда пришел с опозданием, весь первый урок мы таращились друг на друга, будто играя в гляделки. Его Щекастый подхалим теперь сверкал дыркой в передних зубах и посматривал на меня со страхом. Рыжий наоборот глазел со своей первой парты с нескрываемым обожанием. Остальные все так же шушукались, бросая в мою сторону быстрые взгляды.
Ну, конечно, однорукая диковинка еще долго будет главной темой обсуждений. Пока никто не пытался меня жалеть, это вполне устраивало. Пусть смотрят сколько хотят.
На большой перемене Дылда сам подошел ко мне. Подхалимы остались на своих местах, но напряглись, готовые то ли сбежать поскорей и подальше, то ли кинуться ему на помощь.
- Эй, патлатый, - с деланой небрежностью позвал Дылда, прислонившись к моей парте. - Ты ведь действительно сбежал с нижней Земли, да?
- Тебе-то какое дело? - отозвался я настороженно.
- А такое, - сказал Дылда. - Я знаю от отца, что там живут одни уголовники. Может, у вас там свои порядки, но тут все иначе. Несмотря на то, что ты мелкий выскочка, я все обдумал и решил предложить тебе дружбу.
- Стать одной из твоих шестерок? - тут же перебил я. - Ну, нет, на такое я не согласен. Ты ничем меня не лучше, почему же я должен тебя слушаться?
Дылда навис надо мной небоскребом, высоченный, массивный, угрожающе хмурящий брови, сурово сложивший на груди руки. Я смотрел снизу, выдерживая это давление, чувствуя, как поднимается адреналин, сопротивляясь страху, который Дылда пытался внушить. В его светлых серых глазах я видел свое отражение.
Через долгий миг сражения он отодвинулся и опустил руки, первым отводя взгляд. Сдался, что ли?
- Ладно, значит, не хочешь, - сказал он почти спокойно. -  Учти, тебе со мной не тягаться. Тут командую я, потому что в этом классе я не только самый сильный, но и в учебе первый.
- А еще у тебя папаша в администрации сидит, задницу твою прикрывает! - громко сказал я. - Самому-то ничего вообще делать не приходится, наверное!
Подхалимы разом дернулись, будто по команде. Все, кто был в классе, повернули к нам головы.
Дылда промолчал, только судорожно сжал кулаки. Я повернулся к нему левым боком, готовый, если что, выставить блок рукой, и спросил, не дождавшись ответа:
- Может, потому ты ничего не боишься? Потому что папочка всегда вытащит из дерьма?
- Заткнись, - тихо, но очень страшно сказал Дылда. А потом добавил, глядя в пол, - мне хотя бы есть, на кого рассчитывать, если я ошибусь. А ты один. Ты сбежал, потому что у тебя никого не было, так? Я узнал у отца, у тебя нет ни родных, ни друзей. А тут ты подружку нашел, такую же дикую, как ты. Овца разноцветная, Долли-растяпа…
Я слетел со стула и первым врезал ему по зубам, не дождавшись даже конца фразы. Сперва думать, потом бить? Явно не мой стиль.
Дылда отшатнулся и схватился за разбитую губу. Подхалимы побросали свои места, окружая нас. Девчонки позади них визжали.
Пульс ударил мне в голову адреналином. От нахлынувшей ярости я даже на месте стоять не мог. Подскочив к Дылде, я вцепился в его воротник.
- Еще слово про Лолу, и я тебе нос сломаю! - пообещал я, снизу вверх заглядывая в теперь совсем не спокойные серые глаза.
- Руки убери, - сказал Дылда. Его мелко трясло от злости, но он еще сдерживался. - В школе драться нельзя, придурок.
- Может быть я придурок, может у нас, внизу, действительно другие порядки, - сказал я, с трудом заставляя себя отойти на шаг. - Но своего друга я в обиду не дам. Про меня говори что угодно, хоть про руку, хоть про то, из какой дыры я вылез, а про Лолу не смей!
Сквозь столпившихся вокруг одноклассников к нам протискивалась взволнованная воспитатель. Дылда вытер рукавом кровь и посмотрел на меня почти без злости.
- Согласен. Тогда и ты будь мужчиной. Ни слова про моего отца! - сказал он.
Я успел кивнуть, до того, как воспитатель схватила нас обоих за плечи, возмущенно высказывая все, что она думает о школьных драках.
В кабинете директора мы оба, не сговариваясь, ответили, что никакой драки не было, а губу Дылда разбил случайно. Возвращаясь в класс под укоризненным взглядом воспитателя мы молчали, но я чувствовал - что-то изменилось.
Может быть, мы действительно начали заслуживать уважения друг друга.
***
К концу сентября в классе стало спокойней, и на меня почти перестали обращать внимание. При мне Рыжего больше не били, он ходил радостный донельзя, и здоровался со мной по десять раз в день.
В учебе мне все давалось легко, я быстро поднимался в общешкольном рейтинге успеваемости. Ответы на тесты я запоминал, едва посмотрев на них, письменные работы тоже делал по памяти, буквально видя в голове страницы учебников, иногда ошибаясь в понимании задач, но выезжая на логике. Воспитатель регулярно устраивала дискуссии и обсуждения, где я мог заткнуть за пояс каждого, просто вспомнив пару цитат из подходящих по теме книг. На обычных уроках я просто выполнял задания куда быстрее остальных, а затем весь остаток времени смотрел в окно.
Деревья в парке напротив школы пестрели таким количеством красок, что я уставал считать. Небо над ними казалось еще голубее, чем летом.
В школе было скучно. Лола не хотела болтать со мной на переменах, и я никак не мог понять, почему. Даже после уроков она пыталась убежать раньше меня, будто избегала находиться рядом, хотя у бабули дома все было по прежнему.
Это рождало во мне не самые радостные мысли. Когда голова начала от них просто болеть и пухнуть, я поймал Лолу за руку после школы и попросил поговорить.
- Тебе стыдно со мной общаться, что ли? - спросил я хмуро, когда мы вышли на школьный двор. - Думаешь, я плохой?
- Нет, нет, все совсем не так, - затрясла она головой.
Мы перешли дорогу, центральная аллея парка зашуршала опавшими листьями под ногами. Лола подняла один, ярко-красный, огромный, и подняла над собой.
- Ты меня прости, я действительно маленькая и глупая, - сказала она. - Прости-прости, пожалуйста. Девчонки надо мной смеются, вот и весь секрет.
Я пинал перед собой листья, глядя только под ноги, чтоб не выдать своей обиды, и спросил:
- Потому что ты общаешься с безруким уродом, да?
- Ты чего, ты чего! - замахала руками Лола. - Вовсе нет! Никто не считает тебя уродом, наоборот даже…
Она как-то очень резко покраснела и принялась теребить свой красный лист.
- Тогда, потому что я с нижней Земли, а значит бандит и уголовник? - спросил я уже с сомнением.
- И не по этому! - затрясла головой Лола.
Она запнулась на ровном месте, уронила лист и затараторила быстро-быстро:
- Просто, ты живешь у нас дома, и мы вместе ходим в школу, но мы не родные брат и сестра, и вот… А еще ты бросился на Дылду, чтоб меня защитить, и потому девчонки… тили-тесто, все такое… Говорят, что ты мне нравишься… В смысле, наоборот, что я тебе нравлюсь! Ой-ей-ей, чепуха какая!
Она закрыла лицо руками, став совершенно пунцовой.
У меня глаза на лоб полезли.
- И в этом вся причина? Вот дурищи твои девчонки. Может, мне с ними поговорить?
- Ой, Джейк, не надо, не надо! - тут же спохватилась Лола. - Я их просто слушать больше не буду!
- Вот и не слушай, - уверенно сказал я. - Просто у них таких друзей нет, как мы с тобой. Так что пусть завидуют молча. Любому, кто портит тебе настроение, я буду портить здоровье, поняла?
Лола шмыгнула носом и улыбнулась.
- Поняла. Это хорошо, что мы с тобой настоящие друзья.
***
Ночью мне не спалось. Стоило закрыть глаза, как я видел длинные пустые коридоры без окон, низкие потолки и сотни закрытых дверей. Перед одной из них я-не я ходил взад вперед, чувствуя скребущую по сердцу тоску одиночества, то и дело поднимая голову на мерцающую посреди двери табличку "С. Ларссон, мл. секретарь".
Я настоящий вскакивал, тяжело дыша, перетряхивая подушку, ерзая и укладываясь удобнее, закрывая глаза в надежде на пустоту без снов. Но видел золоченые залы, устланные коврами, бородатых мужчин в драгоценностях, смуглых девочек с грустными глазами, маленьких, не старше Лолы.
Вновь я просыпался, вырываясь из сна, как из кокона, проводя рукой по лицу, снимая цепкие остатки с глаз. Затем ложился обратно и видел уже другое - давящую шею собачью цепь и ножку кровати, к которой она прикована, женщину с круглым сердитым лицом, стоящую надо мной с палкой в руке, свои-не свои голые ноги в ссадинах и синяках.
А потом, уже отчаявшись, вставал и шел на кухню, за водой, натыкаясь в темноте осенней ночи на все углы, но, вернувшись, снова видел чужие сны. Маленький, брошенный, испуганный, я-не я пальцами впивался в белые мягкие стены, вжимался в них лбом и старался не слушать, не слушать, не слушать многоголосый хор завываний, криков и хохота за спиной.
Когда это кончится?
В третьем часу ночи я не смог больше терпеть, встал, закинул кровать одеялом и тихонько оделся. Проходя мимо комнаты Лолы, я робко заглянул в щель приоткрытой двери. В свете ночника Лола спала безмятежно, раскидав по подушке облако черных кудрей. Хотя бы она выспится сегодня.
Как можно тише я вышел из дома, ежась от осенней прохлады и сырости. Улица пахла водой и прелыми листьями. В кустах оглушительно трещали насекомые. Сентябрьское небо переливалось крупным бисером звезд. Смотреть им в глаза было по-прежнему неуютно, но я все еще знал, что не одинок против них, потому почти не боялся.
Замерзнув стоять на одном месте, я быстро пошел по тротуару в сторону центра, не задумываясь, куда попаду.
Что за сны разрывали мою голову? Второй раз я их видел, и запоминал так же четко и досконально, как события из реальной своей жизни. А что, если те жизни - тоже реальны?
Нет, это уж точно невозможно. Конечно же, я верил только в то, что можно доказать и проверить. Люди вышли в космос, освоили гиперпрыжки, открыли новые, пригодные для жизни планеты, а я тут о какой-то мистике думаю.
Лучше думать об Академии, о Петере, об экзаменах, которые придется сдавать меньше, чем через год. О моем желании стать адмиралом флота. Настоящие солдаты не забивают себе голову мистикой!
Я свернул с улицы в темноту одного из парков. Прошел мимо кустов, в которых мы все лето играли в прятки. Миновал любимое кривое дерево Лолы. Стараясь почаще глядеть под ноги, опасаясь пропустить в темноте кочку или яму, я не заметил, как вышел на самый край парка, на узкую аллею, где горело всего два фонаря. Тут мы играли довольно редко, и когда были последний раз, то наткнулись на огороженную забором стройку в конце аллеи. Сейчас там мерцали огни то ли кафе, то ли клуба, но моему одиночеству они не мешали.
Я выбрал наиболее темную лавочку, с сомнением потрогал влажное от ночного воздуха сиденье и забрался на него с ногами, усевшись на спинке.
За спиной тонко кричала ночная птица. Деревья шелестели кронами. По голове гладили ладони прохладного ветра. От кафе долетали обрывки веселых голосов. Воздух был пронзительно, до мурашек свеж.
Я закрыл глаза, чувствуя биение своего сердца. Рядом с ним и вокруг него я четко ощущал другую теплую пульсацию, которой раньше не придавал значения. Ее ритм вторил пульсу, но не до конца совпадал с ним, изредка замирая или начиная частить, словно внутри моих ребер существовала отдельная жизнь.
Опять мистика? Ветер что-то невнятно шептал мне на ухо. Птица за спиной кричала в тревоге.
Разум ожидал испуга, но его не было. Ладонь я положил на грудь, спокойно слушая двойной ритм и воспринимая его как должное. Впервые я уловил его тогда, в больнице, когда очнулся и не увидел правой руки. С тех пор он всегда был со мной. Доктор с бровями-гусеницами упоминал о шумах в моем сердце. Об этом шла речь? Интересно…
От созерцания меня отвлекли шаги на аллее со стороны кафе. Я недовольно вгляделся в темноту, чувствуя, что растерял всю магию момента. Кто-то прошел под дальним из горящих фонарей и теперь быстро двигался в мою сторону.
На всякий случай я спрыгнул со скамейки и присел в кустах за ее спинкой. От кафе раздался могучий басовитый крик "Стоять!". Темная фигура на аллее сорвалась на бег.
В свет дальнего фонаря выскочил преследователь - крупный высокий мужчина. Рассмотреть я его не успел, он миновал фонарь и тяжело затопал вперед.
- Вора держи! - кричал он.
Убегающий миновал второй фонарь и подбежал почти к самой моей скамейке. Решение пришло за секунду. Я выскочил из кустов и бросился под ноги беглецу, хватая его за коленки.
Он резко вскрикнул, машинально клонясь назад, взмахнул руками и упал на спину. Его затылок стукнулся о землю с отчетливым жутким хлопком.
Я слышал подобный звук, когда камнем попал Швабре в голову.
Запыхавшийся мужик уже подбежал к нам, следом семенили еще несколько человек. Кто-то включил фонарик, луч мазнул меня по глазам, заставив зажмуриться.
Я встал на ноги, отцепившись от беглеца, ботинком угодив в какую-то липкую лужу. В глазах плясали пятна от фонаря, я поднял руку, чтобы закрыться от света.
- Добегался, - гулко, как из бочки, сказал мужик, беря фонарик в свои руки и направив его в землю. В желтом круге света я увидел багровое маслянистое пятно, расползающееся под моими ногами. Сердце прыгнуло от пяток до самого горла. Вокруг головы беглеца растеклась уже целая лужа крови.
***
Через невыносимо долгий час я сидел на скамейке под фонарем, завернутый в тяжелую куртку, и отворачивался от мигающих красно-синих огней в центре аллеи. Полицейский, прибывший сюда быстрее "скорой", уже допросил всех очевидцев, включая меня, и сейчас сидел на своем мотоцикле, занося информацию в комм и отчего-то не спеша выключать мигалку.
Беглец оказался юношей пятнадцати лет, работавшим уборщиком в том самом кафе, на конце парка. К счастью, он не умер, но крови потерял достаточно. Без сознания его увезли на "скорой" под протяжные звуки сирены.
Преследовавший его мужик, завернувший меня в свою куртку, сел рядом со мной на скамейку. Он был налысо брит и широкоплеч. По рукам змеились движущиеся тату, прячась в рукава черной футболки.
- Главное, парень, не ссы, - сказал он глухим раскатистым басом. - Ты героически задержал преступника. Он кассу каждую смену обносил, понемногу, а я все ушами хлопал, в бизнесе-то я новичок! Сегодня поймал с поличным, а он сделал ноги. Это хорошо, что ты под эти самые ноги ему, как кролик, кинулся!
Мужик загромыхал хохотом, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.
- А вы хозяин кафе, да? - спросил я, когда он успокоился.
- Типа того, - согласился мужик. - Босс для всего персонала. Можешь так и звать - Боссом. А ты у нас кто, храбрый кролик?
- Джейк, - серьезно сказал я. - В четвертом классе началки учусь, в местной школе.
- О, взрослый уже совсем, - заулыбался широко Босс, протягивая мне правую руку для рукопожатия. - Будем знакомы.
Я покачал головой и протянул левую, отпустив куртку, тут же свалившуюся с плеч. Босс аккуратно пожал большущей рукой мою ладонь и почесал в затылке.
- А я не заметил сразу, прости уж. Такая ерунда мне обычно в глаза не бросается.
- Смеетесь? - горько спросил я.
- Ничуть, - сказал Босс. - Я при встрече всегда смотрю только в лицо человеку, и то не обо всем по нему догадываюсь.
Я завозился, пытаясь снова залезть под теплую куртку. Она пахла кожей и странным дымом.
- А по моему лицу можно сказать, какой я человек? - спросил я, поместившись под курткой почти целиком и с ногами забравшись на скамейку.
Небо начинало неуверенно светлеть, деревья шумели рыжими листьями, холодный предрассветный ветер гнал над ними мелкие обрывки облаков. На это утро администрация города планировала дожди.
- Смелый и решительный, - уверенно ответил Босс. - Эх, наверное, стоит прекратить работать ночами. Никакого от этого проку. Будем закрываться вечером… И уборщика теперь искать нового, черт бы его побрал. О, тебе, кстати, работа не нужна? Оформлю на вечерние, хоть на пару часов в день, неофициально, конечно. Что скажешь?
Я в упор посмотрел в его глаза - искусственные, желтые радужки под тяжелыми бровями, но при этом все равно живые и теплые, и спросил:
- А двоих возьмете?