Туфельки невесты

Если бы Юльку спросили, когда она была по - настоящему счастлива, она бы ответила — в годы ее взросления.
Именно тогда она подружилась с зеркалом и оно хранило в тайне отражение медленно созревающей плоти: чуть проклюнувшейся груди и округлившихся бедер.
Мамины платья уже были ей в пору: миниатюрная женщина, с которой следовало лепить статуэтки, накопила безумное количество нарядов. Эти платьица, кофточки, юбочки невероятных фасонов просто выстроились в очередь на примерку. Бархат, атлас, крепдешин, креп-жоржет, нежно касаясь Юлькиного тела, подчеркивали красоту линий просыпающейся женственности. А зеркало, улыбаясь, шептало: «Прелестно».
Парча и тафта, крепко обхватывая хрупкую талию, разлетались в разные стороны, открывая миру полудетские ножки на маленьких каблучках. Да, повезло, но не во всем: мамины туфли из разноцветной кожи, шелка и парчи, с каблуками в десять сантиметров, тридцать четвертого размера, годились только Золушке.

Зеленая гора поздней весной и летом с ее рощами, парками и улицами, бегущими вдоль обрывов, заросших зеленым ковром и открывающих взгляду пейзажи самого непревзойденного художника — природы, была пристанищем двухэтажных особняков сметоновской буржуазной постройки, окруженных цветущими плодоносящими садами.
Это был счастливый седьмой класс.  Юлька и ее две подружки — Тата и Танюша испытывали ни с чем не сравнимое удовольствие, когда вместо уроков садились на велосипед и колесили по Дубовой роще. Приходилось, конечно, прибегать к хитрости и писать липовые справки о болезни, подделывая почерк матери, но что поделаешь, не любила Юлька школу, скучно ей там было, хотя училась очень хорошо.
В тринадцать лет трех девочек связывало радужное детство, максимализм, клятвы дружбы и верности, первые влюбленности, первые столкновения с несправедливостью, чьей-то жадностью, скаредностью. Было ощущение счастья от первого сильного чувства влюбленности и ощущение горя от первой утраты. Танюша  училась в другой русской школе, ее дом стоял в самом начале подъема на Зеленую гору, фасад его был окутан зеленым плющом и он очень прельщал девчонок, не столь нарядным видом, сколь обилием сладостей в нем, ведь мать Татьяны работала на кондитерской фабрике. И по дороге со школы подружки обычно навещали свою добросердечную подругу чтобы полакомиться.
У Танюши был врожденный порок сердца, и даже при малейшем подъеме губы у нее синели, дыхание учащалось.

Новый год девочки всегда встречали у Танюши, иногда собиралась большая компания из соседских девчонок и мальчишек. Мать и отчим оставляли друзьям дочери празднично накрытый стол, а сами уходили в гости.
Тот Новый год, завершающий их подростковый возраст, Юлька запомнила навсегда, вероятно потому, что он был тоже самым счастливым. Тогда Юльке пришлось самой открывать шампанское Шальтинелис (литовское детское шампанское), так как мальчиков за столом не было. На ней было одето мамино платье из розовой тафты с глубоким декольте, отороченным черным кружевом, и целой пеной нижних юбок из тончайшего шелка.
При первом бое Кремлевских курантов она поднялась из-за стола под шелест шелковых нижних юбок, одной рукой сжимая горлышко бутылки, другой пытаясь открыть пробку, и чувствуя, как корсет платья впивается китовым усом в ее тонкую талию, и как впервые выпирает, прямо рвется из декольте наружу ее маленькая грудь. Бьют последние куранты, детвора нервничает, торопит, а пробка не поддается! Юлька в отчаянии срывает пробку, мощная струя фонтаном бьет ей в лицо, она захлебывается, тонет в шампанском, но продолжает, ухватившись за горлышко бутылки, прижимать ее к себе.
- Она нам ничего не оставит!- слышатся  возмущенные голоса.
Тата пытается отобрать у Юльки полупустую бутылку, но ее пальцы не разгибаются.
Юльку откачали, а вот платье было окончательно испорчено. С той встречи Нового года шампанское Юлька не пила много лет, ведь она в нем чуть не утонула!

Самым восхитительным зрелищем для подруг был цирк, который часто и надолго приезжал в город на гастроли.  Девчонки ходили на представление каждую неделю. Денег на билеты у них не было, они давали контролерше "в лапу". Процедура давать "в лапу" была неприятной, бросали жребий. Так как делали они это неумело, контролёрша злилась на них, и от этого было еще противнее. Но попав в зал, они забывали обо всех неприятностях. Ведь перед их глазами происходило чудо: клоуны, акробаты, звери, а сверху сыпалась разноцветная мишура. Подруги погружались в волшебную сказку на целых три часа и были уверены что эта сказка будет продолжаться всю отпущенную им жизнь. А ведь раньше, до знакомства с Танюшей, Юля  не испытывала любви к цирку. Это она, маленькая болезненная девочка с такими восторженными глазами и постоянно синеватыми, словно покусанными, губами, заразила подружек любовью к цирку. Больной девочке были противопоказаны нагрузки, но она развивала в себе гибкость, научилась делать "мостик" из положения стоя, садилась на шпагат. Иногда она устраивала подружкам показательные выступления, а они ей устраивали овации, как в цирке. Все были счастливы.
В восьмом классе Танюше  должно было исполниться 15 лет, а при ее заболевании этот возраст был критическим, требовалась срочная операция на сердце. Родители повезли Танюшу в Ленинград. Там в Военно-Медицинской академии ей сделали операцию. Девочка после операции открыла глаза, улыбнулась - и умерла.

Когда гроб с телом привезли домой, подруги пришли прощаться.
Танюша лежала в гробу, как живая, в белом платье невесты. Только губы, как при подъеме в гору, были очень синими  и белый кружевной воротничок платья прикрывал синий от кровоподтека подбородок после вскрытия.
Прощаясь с Танюшей, Юля прикоснулась губами к ее ледяному лбу. Потом сидела в машине у ног мертвой подруги, гроб был открыт. Машина подпрыгивала на неровной дороге и в такт ей подпрыгивали ноги покойницы в белых туфельках невесты.
Это была первая трагедия в ее жизни, первая ужасная  потеря, и она запомнила эти туфельки невесты на всю жизнь.
После похорон окаменевшие от горя, осиротевшие подруги сидели на поминках. Подошла мама покойницы, почерневшая от слез, поставила перед ними большой поднос с конфетами, нарядными, переливающимися разноцветными фантиками, расцеловала головы подруг. Юля смотрела на живую игру света на конфетах, на жующих и пьющих людей и комок горя разрастался в ее горле, перекрывая кислород, и она чувствовала, что вот-вот задохнется от нестерпимой душевной боли. А люди, сидящие на поминках, все ели и пили, и конца этому не было.
Девочки, пока учились в школе, навещали мать умершей подруги. Судьба была к ней милостива, вскоре она родила мальчика.
Возможно, Танюша знала, что у нее будет братик, или сестренка, она всегда мечтала об этом.
Мальчик рос заласканным, избалованным, закормленным сладким. Когда девочки его видели в последний раз, он был толстым и неповоротливым, как результат безудержной материнской любви.
Со временем девочки стали реже бывать у матери умершей подруги: слишком много боли читалось в ее глазах при встрече, и они чувствовали себя неуютно что живы, а Танечки нет.