То, что видят твои глаза 6

Прошла неделя, и Ирина снова затосковала. Она перестала ходить на работу и, закрывшись дома и отключив телефон, снова взялась за коньяк. Несколько раз приходил и безуспешно стучал в дверь дядя Коля. Антонина тоже, придя, не смогла открыть заблокированную дверь.

Она уже собиралась уходить, как к двери подошла Вика и она «чудесным образом» открылась. На пороге стояла Ирина в клетчатой мужской рубахе, одетой поверх драных, когда-то модных джинсов, волосы были давно немыты и теперь некрасивыми пучками повисли вдоль бледного лица с безжизненно потухшими глазами. Она молча посмотрела на них и, повернувшись, не сказав ни слова, зашла в квартиру. Вика быстро проследовала за ней на кухню, разматывая свой длинный шарф на ходу, сообщая ей какую-то важную новость.

- Да, представляешь, так и сказал! «Я Ирку свою бросил… С Леночкой мне лучше будет».

- Врешь! – потухшим голосом, гневно осекла её Ирина. Она встала, шатаясь у стола - Где они? Я сама сейчас пойду и плюну ему в рожу!

- Да, представляешь он уже с ней по улице за ручку ходит! Правда, пьяный всегда… - как бы возмущаясь, тараторила Вика.

- Меня на эту серую мышь променял?! – крикнула Ирина, и вдруг начала громко истерично хохотать.

Но вскоре смех резко оборвался. Шатаясь, она вышла в прихожую и, отодвинув дверцу шкаф, стала там что-то искать.

- Да у неё вместо волос – два мышиных хвоста! – послышался оттуда её пьяный голос. Она громко икнула – Да она страшная же… как моя жизнь! Ну хоть бы к другой-какой ушёл… только не к ней!

Вдруг она сильно качнулась и не удержавшись, рухнула на пол прямо у шкафа. И то ли от боли, то ли от обиды завыла, сначала тоненьким голосом, как маленькая визгливая собачка, а потом уже в полный голос.

Вика пыталась поднять её с этого грязного пола, где она сидела сейчас посреди разбросанных бумаг. Ей хотелось увести её куда угодно, чтобы она не сидела вот так здесь, и не выла тоскливым голосом брошенной женщины.

- Ира, вставай! – уговаривала её Вика, и вскоре уже прикрикнула – Да встанешь ты уже, или нет?! Вернётся он… первый раз, что ли?!

Ирина, перестав выть, с ненавистью, посмотрела на неё.

- Ты не понимаешь! Он втоптал меня в самую грязь… Ленка!.. - она насколько могла непослушным языком отчеканивала каждое слово.

Тяжело поднявшись, Ирина снова принялась что-то искать. Вскоре в её руках звякнули ключи.

- Ты это куда собралась? – похолодев от ужаса, спросила Вика.

- Отойди – только и ответила Ирина, и попыталась засунуть ногу в кроссовок, но ничего не вышло. Она пнула его, и держась за всё, что только можно, побрела к входной двери.

- Ты с ума сошла! Тебе ли сейчас за руль?! – растеряно крутилась вокруг неё Вика - Куда ты собралась?! Проспись! Завтра поедешь!

Ирина снова посмотрела на неё. Взгляд её излучал полнейшее презрение.

- Я покататься хочу! – она больно толкнула Вику, и одев тапочки на босу ногу, шатаясь, вышла в подъезд.

Вика растерянно посмотрела на Антонину, но за подругой не побежала.

- Может посидит немного в машине, да успокоится?

Но ответом ей был донёсшийся визг шин и звук отъезжавшей машины. Вика, спешно на ходу накручивая шарф, выскочила на улицу.

- Господи! – в ужасе взмолилась Тоня, - да она же сейчас убьет кого-нибудь – себя или других. – И, немного подумав, достала телефон.

- Дядя Коля здравствуйте! – начала она – Простите, что беспокою….

***

В городке было место, называемое «гиблым». Там участок дороги делал неудобный зигзагообразный поворот, и бывало, что, разогнавшись на прямом длинном участке водитель, не заметив знак и не сбросив скорость не вписывался в него. А вылетали на небольшую площадку перед почерневшим от времени и дождей деревянным магазином, гордо именовавшимся в советское время «Хозмаг», где по причине вечного дефицита в те времена появлялись и исчезали огромные очереди, выстаивавшие за мылом и другой хозяйственной утварью. По причине частых аварий рядом с ним, магазин прозвали Гибельным. Но «Хозмаг», давно закрыли, и теперь он сиротливо стоял закрытый на большой амбарный замок, с рассыпающимся от проливных дождей и ветра высоким крыльцом.

Про этот магазин уже давно все забыли, а место по-прежнему оставалось гибельным. И после того, как там потерпел аварию милицейский «Уазик», на «гиблом» постоянно дежурил наряд ДПС.

В этот день в машине скучали, и как могли, развлекли себя, двое - сержант Иванов и  недавно прибывший к ним на службу молодой сотрудник Скворцов, «нежно» именуемый коллегами как «скворец желторотый».

Солнце, стремясь к своему зениту, нещадно палило машину, в которой, как в душной консервной банке, сидели эти две молодых мужчин, один из которых, званием постарше, имел фигуру далеко не стройную, а еле помещавшуюся между автомобильным рулём и сидением.

- Сколько времени, Скворец? – спросил он полусонным голосом, оттягивая давивший ему крупную шею жесткий воротник своей белой новой рубахи. – Перекусить не пора ли?

- Да скоро двенадцать… - начал скучным голосом, в такт ему, Скворцов, как вдруг он краем глаза заметил то, от чего волосы дыбом поднялись на его светлой, коротко стриженной голове. Мимо, едва не снеся их, средь бела дня, когда надёжным сотрудникам полагается отъехать подкрепится, на огромной скорости промчался белый, сверкающий на солнце тонированный «Мерседес». Но каким-то чудом, домчавшись до «гиблого» места, он резко сбросил скорость. Задняя часть его с грохотом ударилась о полуразрушенное крыльцо магазина, снова набирая скорость. Открыв от удивления рот, он смотрел как в страшном фильме как машина помчалась в головокружительно короткий зигзаг.

- Что это? – срывающимся на писк голосом, прокричал он, выпучив глаза и указывая рукой на скрывающийся уже за поворотом автомобиль.

Сидевший за рулём сержант приоткрыл сонный глаз и, не задавая лишних вопросов, включил зажигание, и резко дал газу.

- Вон он! – через минуту прокричал Скворцов указывая, на мчащуюся впереди них машину.

«Мерседес» обогнал «Ниву» и «Жигули» и сейчас, виляя, пересекал сплошную, выезжал время от времени на встречную полосу.

- Козёл какой! – ругнулся про себя сержант – Пьяный или обколотый… Скворец, доставай живо рупор!

Вскоре над дорогой неслось угрожающе:

- Белый «Мерседес» номер 777, немедленно остановитесь! Прижмитесь к обочине! Приказываем вам остановиться!

Машины, ехавшие на встречу, прижимались к обочине. А «Мерседес» продолжал свою смертельную гонку. Он уже «догнал» и стукнул несколько машин, помяв себе перед, но всё равно неистово мчался вперед.

- Скворец, звони в часть. Запроси перехват, пусть вышлют дополнительный наряд… Попробуем перехватить его, голубчика, у моста.  И приготовь пистолет на всякий…
•
Ирина мчалась с огромной скоростью, вцепившись в руль, и невидящим взглядом смотрела перед собой. Какая-то глубоко сидящая в ней привычка аккуратного водителя, как компьютерная программа на автомате двигала ей, не давая столкнутся с летящими на встречу ей машинами. Но ей было всё равно, главное скорость, главное мчаться, чтобы убежать сейчас от этой боли и унижения, в которые повергала её ставшей уже такой тягостно-несчастной реальность.

Она включила музыку на полную громкость. Бешенный рок больно бил по мозгам, вызывая дикое возбуждение. Постепенно её сознание стало улавливать ужас и страх, который она видела у водителей, спешно сворачивающих на тротуар. Задрав голову, она дико захохотала. За поворотом, вспомнила она, был мост, а там снова прямая. И можно мчаться, мчаться несколько километров, пока не остынет воспалённый от бессонных ночей и жутких переживаний мозг. Она не видела погоню, не слышала приказов, обращённых к ней.

В жутком, смертельно опасном веселье она летела к мосту. До него оставалось несколько десятков метров. Вдруг какой-то звук, похожий на хлопок, донёсся до неё. От неожиданности она машинально вывернула руль резко вправо. Задняя часть машины подлетела вверх, затем машина завалилась на левый бок, и покатилась под откос.

Двое мужчин в форме подбежали к помятой, стоящей на крыше с дымящимися колёсами машине. Один из них снял фуражку с сильно вспотевшей лысой головы. Они наклонились, желая убедиться, что там есть ещё кто-то живой. Молодая белокурая женщина была без сознания. А на её светлые волосы сочилась кровь.

- Ёлки, палки! Баба... – от неожиданности выпрямился Сковорцов, и растерянно почесал затылок.

***

Утром звонил дядя Коля. С плохо скрываемым волнением, он грубовато спросил Тоню:

- Ты во сколько сегодня придёшь?

У Антонины сегодня был выходной.

- Приди пожалуйста, очень надо. – просил он – Я заплачу…

Через полчаса Тоня переступила порог их дома. Окна были зашторены, в комнатах царил полумрак и жуткая тишина. Она тихо прикрыла входную дверь, и замерла на пороге, прислушиваясь, в какой части квартиры, есть хоть какая-нибудь жизнь. Услышав шорох и звуки, из кухни, покрякивая, вышел дядя Коля.

Антонина молча кивнула головой и тихо спросила:

- Ирина где?

Он так же молча, кивком головы, показал ей в сторону спальни, и жестом пригласил войти.

На большой кровати, под огромным синим одеялом и с лицом почти такого же цвета, лежал кто-то, даже отдалённо не напоминавший Ирину. Какой-то подросток… Но, немного привыкнув к полумраку, Антонина поняла, что это несомненно она. Губы её распухли, на щеках и на подбородке было множество кровоподтёков. Глаза были плотно закрыты, ни стонов, ни даже дыхания не было слышно.

- Что с ней? – Шёпотом спросила она у дяди Коли.

 Он кивком головы, так же молча, позвал её на кухню.

- Я с больницы её сегодня утром забрал, - начал он с трудом сдерживая слёзы, - сотрясение у неё сильное, врач сказала. Но она криком кричала: «увези меня домой, или с окна спрыгну». Ну вот… забрал. Врач там выписала кое-что, - он кивком головы указал на большой пакет, стоящий сиротливо на кухонном столе – сказала, прокапать нужно… Я сразу про тебя подумал, ты же медичка… Поможешь, а?

Лицо его от бессонной ночи и плохо скрываемых душевных мук раскраснелось. Вытирая большим кулаком накатывающие слёзы, он лихорадочно расстёгивал нагрудный карман своей клетчатой рубахи.

- Вот, - он достал пачку денег, и неловко, трясущейся рукой, стал совать её в руки Антонины – Я заплачу… только прошу, помоги…

Тоня положила деньги на стол.

-  Уберите это сейчас же! Ничего не надо! Мы же за это время почти родными с вами стали… Я и без денег вам помогу. А Ирина, когда поправиться сама отблагодарит меня… если захочет.

Дядя Коля, плача, схватил её руку своими большими шершавыми ладонями и порывисто поцеловал.

- Спасибо, спасибо, дочка! – слёзы катились по его большому уставшему от жизни и забот лицу – Я знал, знал, что ты не откажешь…

Антонине хотелось прижать и пожалеть его, словно маленького несчастного мальчишку. Слёзы, как обычно, подступили к горлу. Ей было невыносимо жаль этого огромного, но такого беспомощного сейчас пожилого человека.

- Я сегодня в милиции был, - продолжал дядя Коля, достав большой платок, вытирая им глаза и громко сморкаясь – друг там у меня давнишний… мы с ним много лет на рыбалку вместе ездили… Обещал помочь, дело замять… Тоже вот денег не взял…

Он судорожно вздохнул и хотел продолжить, но голос снова изменил ему:

- Понимаешь, она же не пристёгивается никогда… после смерти матери… - навзрыд рассказывал он Антонине случившееся вчера – Они по колёсам стрелять стали, чтобы остановилась она… А когда из машины её доставали, сказали, что чудом жива осталась… Она же шесть раз перевернулась, когда под откос летела! Машина-то вся всмятку… А она, понимаешь, пристёгнутая была!
Дядя Коля всё ещё всхлипывал, и пытаясь себя успокоить, заговорил о хорошем:

- Врач мне сегодня говорит: «в рубашке видимо дочь-то у вас родилась! А царапины и сотрясение пройдут быстро».

Тоня посмотрела на увесистый пакет с препаратами, стоящий на столе перед ней, проверила что там.

- Так – сказала она уже привычно-уверенным голосом – пойдёмте в комнату, будем капельницу сооружать.