Глава четвёртая. Долгая снежная ночь

Воздух обвивает тело невесомыми волокнами, словно заботливо укутывающий в паутину паук. Я не чувствую беспокойства, не ощущаю страха, лишь приятную расслабленность и умиротворённость. Воздух мой лучший и единственный друг, зачем ему причинять мне зло? Разве касался бы он моей кожи так мягко и нежно, задумай недоброе? Стал бы тратить время на бессмысленные игры с таким нелепым существом, как я? Конечно же нет, зачем ему это. Воздух тоже живой, не меньше чем кто-либо, и ему тоже не чужды родительские чувства.
Открываю глаза, отстранённо замечая, что я несусь вниз по широкой колодезной шахте.
- Ах во-о-от оно что, - мысли медлительны, заторможены, словно мне ввели лошадиную дозу успокоительного. – Вот в чём дело… А тут непло-о-охо, мне нра-а-авится…
Вокруг так темно, что я не вижу ни собственных рук, ни проносящихся мимо стен. С трудом оборачиваюсь и вижу где-то далеко позади крошечную пуговку света. Падать куда приятнее во мраке.
Откуда я падаю?.. Что там было, наверху?.. И что ждёт внизу?.. Это всё не важно, главное, чтобы полёт длился подольше, слишком уж приятно чувствовать встречное сопротивление ветра. Хотя, «сопротивление» – не совсем удачное слово…
Я наг и беспомощен. Ослеплён, оглушён и нем. Нет ни Катаклизмов, ни стреляющих в меня солдат, ни глупых милиционеров со всей этой эвакуацией. Не надо копаться в собственных комплексах, пытаясь выглядеть достойным сыном своего отца. К чёрту бессмысленность существования и полнейшее нежелание что-либо менять в своей жизни. Здесь даже лучше, чем в армии… Тишина и отчуждённость. Вот бы это длилось целую вечность… а потом ещё минут пять…
Если бы не лень, то я расплылся бы в глупой улыбке, но зачем тратить силы на такую ерунду?
Волокна струящегося по телу воздуха начинают твердеть, медленно материализуясь во что-то вроде ветвей или, быть может, рук с большим количеством пальцев на кистях. Крепко, но бережно они несут меня вниз, навстречу какому-то существу, томящемуся на дне колодца... Спасибо им, сам бы я ни за что не справился, обязательно сдался на половине пути …
Приходит осознание, что вокруг нет никакой темноты, просто многосуставчатые пальцы обвили мне голову. Тёплый ветер, дующий снизу, оборачивается дыханием сидящего на дне существа. Интересно было бы посмотреть, кто это такой и ради чего он так старается… Интересно, но вовсе не обязательно…
Словно прочитав мои мысли, хватка на голове ослабевает, возвращая мне зрение. Оказывается, нет никакого колодца, а шахту образуют исполинские стволы многоэтажных зданий, которым нет ни начала, ни конца. Кажется, я и не падаю вовсе, а поднимаюсь вверх, а тело моё занимает совсем не ту позу, которая мне чудилась… Как необычно падать вверх и смотреть в одну сторону, но видеть вещи совсем в другом месте.
Потренировавшись немного в обращении инвертированным зрением, я поднял глаза вниз и увидел обволакивающий меня кокон. Это была огромная рука, каждый палец которой оканчивался другой рукой, а тот – следующей, и так бесконечное количество раз. Вот бы мне такие конечности, я бы смог устремиться в бесконечный полёт без чьей-либо помощи… Поднял бы своё тело и навеки исчез где-нибудь в глубинах космоса…
Со всех сторон слышится нарастающий гул. Это приходят в движение здания. Подобно морским волнам, они то разбегаются во всех направлениях, а то собираются воедино. Часть домов рассыпается в труху, а на их месте появляются точно такие же, но совершенно иные…
Стоит поднять голову, и я смогу лицезреть лицо нового Бога, но пальцы-руки решают, что я увидел достаточно, и вновь обвивают лицо.
- Нет, пожа-а-алуйста!.. Дайте мне на него посмотре-е-еть!.. – плаксиво протягиваю я, но просьба эта остаётся без ответа.
До меня долетает сладкий аромат корицы с примесью сухого бетона. Путы, удерживающие тело, становятся крепче, их объятия уже далеко не нежные. Сверху раздаются странные, пугающие звуки, пока что слабо различимые на фоне гула вскипающих многоэтажек. Спокойствие и умиротворённость тают на глазах… Что это за тварь чавкает высоко внизу? Какого хрена ей от меня надо?..
Попытки вырваться не приносят никакого успеха, но я не прекращаю борьбу. Чавканье теперь раздаётся не только снизу, но и со всех сторон. Миллионы тысяч слюнявых ртов облизываются в предвкушении трапезы, касаются моей кожи влажными языками, но гигантская рука несёт меня дальше, мимо слуг аппетита к королю голода.
Неожиданно я ощущаю вонзившийся в меня взгляд, всепоглощающий, жирный и жадный. Он растворяет меня, рассматривая весь организм в целом и каждый атом в отдельности, он забирается ко мне в брюхо и оценивающе пробегает по нервным окончаниям… Этот взгляд, словно автомобильная фара, ослепляет меня и лишает воли…
Я уже готов раствориться во взгляде Бога со дна, но кто-то посторонний, легко преодолев скорлупу кокона, касается спины. В месте прикосновения тело наполняется всепожирающим пламенем. Я готов закричать от вздувающихся на спине ожогов, но сдерживаю рвущийся на волю вопль ужаса, так как кипящее пламя удивительным образом… освобождает меня!.. Кокон теряет плотность и растекается, превращаясь обратно в воздух, а полёт сбавляет обороты…
Чавканье совсем близко, стоит открыть глаза, и тайна развеется, но я не успеваю этого сделать. Жар, плавящий тело, устремляется вверх, к голове, в мгновения ока иссушив глазные яблоки…
- Не смотри…

Сознание рывком покидает пучины сновидений, но несколько секунд мне всё ещё чудится, что я вишу в пустоте странного колодца. По спине растекается ожог, но не от жара. Вокруг яростно завывает метель, температура воздуха минус двадцать пять – тридцать, не меньше, а я к тому же лежу на голом снегу.
Лежу… на снегу… в какой-то канавке…
Поезд воспоминаний рывком возвращается в депо, и я тут же припоминаю о недавней гонке со временем и неудачной перестрелке.
Степанченко!
- Андрюх, - негромко зову я. – Андрюха!
Взгляд натыкается на бугорок снега в паре шагов от моего лежбища. Втыкаю и без того сведённые холодом пальцы в сугроб и начинаю капать, раскидывая вокруг рыхлый снег. Наконец, из-под наста появляется лицо, ничем не отличающееся по цвету от окружающей меня зимней белизны. На миг впадаю в ступор, вглядываясь в него, после чего касаюсь заледеневшей шеи товарища. Холодный, пульса нет…
- Да как так-то, Андрюх, - с сожалением спрашиваю я у остекленевших глаз покойника, но те ничего не отвечают.
Пытаюсь прикрыть их, но веки намертво примёрзли и больше не двигаются. Не придумав ничего лучше, возвращаю разбросанный снег на место, и отползаю в сторону, только сейчас замечая, что вокруг нет никаких деревьев, а из мечущегося со всех сторон бурана проступают очертания городских построек.
От канавки, ставшей мне спасением, а Андрею – могилой, зданиям убегает едва различимый след – извивающуюся дорожку примятого снега, словно по нему полз кто-то тяжёлый. Уж не один ли из оставшихся в живых «иностранцев»?
Хватит воздух нюхать. Надо срочно добраться до какого-нибудь здания и укрыться от пронизывающего ветра. Разведу костёр, осмотрю себя, не отморозил ли чего нужного, валяясь на снегу, отогреюсь, а потом уже и в детектива можно будет поиграть.
Опустил балаклаву на лицо и, шаркая окоченевшими ногами, побрёл к ближайшему дому. Как бы плотно я ни запахивал куртку, ветер продувал тело до самых костей, заставляя зубы выстукивать мелкую дробь. На полпути к едва различимым очертаниям здания ботинок зацепился за что-то, торчащее из снежного покрывала… Чёрт, это что, рука?
Как я и думал – судя по белому рукаву маскхалата, один из преследовавших нас солдат. Странно, что меня не постигла похожая судьба. Пальцы мёртвой хваткой сжимают что-то круглое… Чёрт, да ведь это граната. Чека снята, но рычаг всё ещё прижимается к корпусу.
Меня так и подмывало поскорее уйти, но сознание требовало обзавестись каким-нибудь оружием. Автомат где-то глубоко под снегом, руками не доберёшься, а граната – вот она, в пределах досягаемости. Грешно пропускать.
Ходить с взведённым взрывателем ни капли не привлекало, так что необходимо было найти вырванное кольцо или что-нибудь аналогичное. Пошарил в карманах, но ничего подходящего не нашёл… Эх, сейчас бы гвоздик какой-нибудь или проволочку… Стоп, ключи! Руки с каждой минутой становились всё непослушнее, зубы заходились стуком, тело содрогалось от крупной дрожи, но я не собирался отступать. Снял с кольца ключи, отогнул один из концов и осторожно заблокировал им рычаг. Затем максимально осторожно попытался разжать пальцы. Хватка у мертвеца, к счастью, оказалась далеко не железной. Действуя одним из ключей, как рычагом, я разомкнул кисть. Так-то лучше… Модель неизвестная, иностранная, судя по всему На зелёном боку что-то написано, но вчитываться некогда. Убедившись, что кольцо от ключей надёжно удерживает ударник от столкновения с детонирующим капсюлем, я продолжил путь к многоэтажкам, но на этот раз чувствовал я себя куда уверенней, готовый дать отпор обладателю следа.

К тому моменту, когда я всё же доковылял до укрытия, пальцы на руках и ногах практически утратили чувствительность. Надо как можно скорее развести костёр и хорошенько согреться. Как специально, разбился экран наручных, и теперь сквозь трещины и чёрные потёки различаются только две цифры. Практически точное северное время: хрен знает сколько часов, двадцать две минуты. Сколько прошло времени с момента потери сознания и каковы шансы, что город ещё не оцепили на карантин? Судя по сумраку – сейчас часа четыре дня, от этого и буду отталкиваться.
…четыреста двадцать два, повторяю, машина в населённом пункте, берёза!..
След привёл к двери подъезда, которая оказалась полностью похоронена под толстым слоем снега, однако не было никаких признаков того, что её кто-то открывал. Странно, как же тогда незнакомец попал внутрь? Не растворился же в воздухе? Хотя, откуда мне знать что это за существо…
Служба на периметре научила меня нескольким важным правилам. Первое – никогда не списывай увиденное на помешательство или галлюцинации. Да, без них никуда, дело привычное, но всегда лучше перестраховаться. Встретил чудовище – сперва убеги или открой огонь, а потом уже решай, материально оно было или нет.
Второе – если не знаешь, чего ожидать от встреченного существа, то лучше быть настороже и не расслабляться. Лучше переоценить противника, чем недооценить.
Третье – никогда не доверяй увиденному. Всегда помни, что встреченные в Городе люди могут оказаться его изворотливыми порождениями или мороками, поэтому большее доверие всегда вызывают ранее не виденные люди.
Кто его знает, что случилось бы, не вмешайся откопавшее меня существо. Вполне вероятно, что замёрз бы насмерть, как Степанченко, но могло оказаться и так, что вышло у неё это случайно. Например, она хотела отобедать подмороженным человеческим мясом, выкопала его из сугроба, но потом её кто-то спугнул.
Раздираемый противоречиями, я пошёл в обход дома и вскоре обнаружил табличку с указанием улицы и номера дома... «Партизаны Заполярья, 2»… Не может такого быть!..
На всякий случай помассировав виски, я какое-то время смотрел под ноги, а потом вновь поднял взгляд на табличку. Ничего не изменилось. Чёрт, как я здесь оказался? Это здание расположено неподалёку от милицейского околотка. Тот странный звук откинул нас обратно в город? Вполне вероятно… Если бы не метель, я бы уже давно понял, где очутился, но из-за плотной завесы снега дальше тридцати метров ничего не разобрать. Необходимо переждать непогоду, а потом уже сориентироваться на местности и определить направление движение, единственное верно направление – это прочь из города. Шансы успеть выбраться до оцепления чрезвычайно малы, но они всё равно есть… И зачем я только поехал с ментами, надо было лезть в автобус, там шансов выжить было бы куда больше, чем слоняясь по округе, без малейшего представления сколько прошло времени, и где я нахожусь.
Ноги по колено проваливались в снег, идти было тяжело, но выбора не было: это ближайшее из возможных укрытий. Наконец, я решил пробраться внутрь через один из балконов. Особых проблем это не вызвало, первый этаж практически на всю высоту замёл буран, достаточно было разгрести часть снега и разбить стекло ногой. Опасаться, что кто-то сторонний услышит звон, смысла не было – белая завеса отлично гасила окружающие звуки, а обитатели дома, если такие присутствуют, в любом случае узнают о моём появлении.
Аккуратно забрался внутрь, замаскировал дыру в окне и огляделся. Среднестатистический балкон, захламлённый разнообразным бесполезным мусором: начиная от пустых пятилитровых банок и аккуратно сложенными в углу кирпичами, до холодильника «Минск», - ничего полезного. В потолке балкона обнаружился люк пожарной лестницы, но пробраться к нему из-за наваленного вокруг хлама было проблематично, так что я отложил это мероприятие на будущее.
Дверь в квартиру оказалась открыта… Странно... Внутри царила кромешная тьма, идти туда было боязно, мало ли кто может притаиться в засаде. В других условиях я бы развернулся и поискал убежище попривлекательней, но, повторюсь, выбора у меня не было. Присев возле приоткрой двери, я на несколько минут целиком обратился в слух, но так и  не услышал ничего, кроме тоскливого свиста сквозняка.
Граната, конечно, дело хорошее, но подорвать себя вместе с вероятным противником мне не прельщало, поэтому пришлось спрятать её до поры, а самому вооружиться найденной здесь же огромной обувной ложкой. Лучше, чем ничего… Чиркнул кремень зажигалки, освещая себе дорогу, я двинулся вперёд. Зал особой роскошью не блистал: средней руки диван, пара кресел, какие-то серванты с подарочной посудой, шкафы с книгами и телевизор. Прихожая тоже пуста, из совмещённого туалета доносится мерзкий запах животных экскрементов. Так и есть, возле унитаза стоит загаженный по самое не могу кошачий лоток. На кухне обнаружилась и сама кошка, к сожалению, не дожившая до моего появления. Иссохшее тельце, свернувшись калачиком, лежало у холодной батареи. Судя по пустым мискам, животное умерло либо от обезвоживания, либо от голода… Бессмыслица какая-то!.. С момента эвакуации прошло несколько часов… Или я ошибаюсь?
Отлично. Кажется, никого. Ну вот и славно… Без особой надежды на успех пощёлкал выключателем на стене, потом покрутил вентили крана. Пусто… Озарённый догадкой, бросился было к щитку с вентилями, перекрывающими горячую и холодную воду, но те оказались открыты. Придётся топить снег.
Из распахнутого холодильника несло целым букетом ароматов, источаемых разложившимися продуктами, так что я поскорее захлопнул его. С шкафчиками дело обстояло получше, мне удалось обнаружилось несколько упаковок риса, соль и приправы. Помимо этого, в одном из выдвижных ящиков дожидались своего часа более-менее острый нож и несколько огрызков хозяйственных свечей, один из которых я тут же зажёг от чересчур нагревшейся за это время зажигалки.
В конечном итоге, закончив с обыском, я стал думать, как развести костёр прямо в квартире и не отравиться при этом угарным газом. Поразмыслив, вернулся на балкон и попробовал приподнять пожарный люк. Удивительно, но тот легко поддался вверх, хотя большинство людей, трясясь за своё имущество, в первые же дни заваривают подобные люки или баррикадирую чем-нибудь тяжёлым. Я уже было рассчитывал поживиться съестным повкусней крупы, но этим мечтам не суждено было сбыться. Квартира этажом выше оказалась абсолютно пустой, видимо кто-то совсем недавно съехал отсюда.
Ну и хрен с ним. Открыв одно из окон, вернулся вниз и принялся разгребать хлам, освобождая место под люком. Деревянные вещи оставлял на месте, всё прочее же относил в квартиру. Закончив, отодрал кусок линолеума, на его месте пристроил широкий кусок металла и прослойку из кирпичей, а поверх всего этого положил металлический таз, найденный в ванной. По моей идее огонь в тазу должен был нагревать кирпичи, которые неплохо накапливают тепло, а дым, вместо того, чтобы скапливаться здесь же, пойдёт через люк в верхнюю квартиру.
Не слушающимися пальцами накидал в таз импровизированных дров, сунул туда же несколько книг, поджёг свечой. Сухая древесина быстро занялась пламенем, а я аккуратно зачерпнул в кастрюлю снега и более-менее устойчиво пристроил её в тазу, постепенно наполняя её по мере таяния. Растопив достаточное количество, как следует прокипятил её и засыпал внутрь крупу.
За окном окончательно стемнело, приближалась тёмная полярная ночь. Думать о сложившейся ситуации совершенно не хотелось, только нездоровое воображение раздраконю. Достаточно лишь факта, что я жив и даже умудрился ничего не отморозить. Периодически помешивая бурлящую в кастрюле кашу, я переобулся в найденные в квартире тёплые тапочки, а свои берцы, вместе с курткой, варежками и носками, пристроил возле кирпичей. Поступок не то чтобы осмотрительный – заявись кто ко мне на огонёк, придётся в следочках по сугробам удирать, но и ходить в промёрзшей сырой одежде не особо безопасно для здоровья.
Закончив с готовкой, снял с огня кастрюлю, а сам отправился в зал. Не смотря на потрескивающее в тазу пламя, на балконе всё равно было прохладно, поэтому я решил притащить из зала какой-нибудь плед или одеяло, а заодно поискать тёплую одежду. Открыв один из шкафов, принялся перебирать его содержимое, когда заметил какое-то движение в прихожей. Тряпки тут же выпали из рук, выхватив из-за пояса нож, я развернулся в сторону опасности, но ничего не увидел, однако минимального подозрения в опастности вполне хватило, чтобы я вспомнил где именно нахожусь. Беспечность здесь наказывается и довольно быстро.
Кто-нибудь непременно пошёл бы проверять, что за существо скользнуло из прихожей на кухню… Кто-нибудь, но, определённо, не я. Похватав, что под руку попалось, вернулся на балкон и закрыл на шпингалет дверь. Слава богу, я догадался перенести полезные вещи на балкон, так что возвращаться в квартиру не придётся.
Рис вышел отвратно сладко-солёным и отдавал запахом корицы. Странно, неужели перепутал упаковки и насыпал внутрь пряностей? Вроде бы, нет… Тем не менее, я опорожнил кастрюлю на половину, и, закутавшись в тряпьё, уютно устроился у огня. Тело окончательно согрелось, напряжение могло бы схлынуть целиком, если бы не движение, замеченное в прихожей. Мучимый самыми разными догадками, я настороженно вслушивался в вой ветра, боясь разобрать в нём чьи-нибудь шаги.
Время, к слову сказать, я не тратил зря. Сперва обмотал кусок картона изолентой, соорудив тем самым кустарные ножны, а затем взялся за некое подобие снегоступов, приделывая к разломанному пополам сиденью стула тряпичные крепления для ног.
В памяти всплыл остекленевший взгляд Степанченко. Неприятно всколыхнулась совесть… Чёрт, как-никак, а ведь это мой друг детства, да ещё и пытавшийся помочь выбраться из города в критической ситуации. Милиционер вполне мог пройти мимо, никак не продемонстрировать, что заметил меня… Нет, окликнул, уговорил лейтенанта взять с собой… А что получил взамен? Безымянную снежную могилу? Надо будет откопать его и… и… и что? Сколотить гроб и закопать опять? Что за глупости… Помолиться? Да разве станет ему легче от моих молитв? Нет, поезд ушёл, и Андрею ничем уже не помочь. Время сейчас на вес золота. Время нужно живым, у мёртвых его и так достаточно…
Минута тянулась за минутой, сытый и согревшийся я задремал, не знаю, сколько времени прошло, но из полудрёмы меня вырвал чей-то голос:
- Иа-а-ан…
Сон как рукой сняло. Деревянная рукоятка ножа кольнула холодом металлических заклёпок, я затаился, пытаясь понять, не причудился ли мне тихий голос Степанченко.
- Иа-а-ан, выхои-и-и… - послышалось вновь, но звук доносился не из квартиры, как мне сперва показалось, а снаружи, прямиком из бурана.
Не раздумывая и не тратя время на лишние размышления, я быстро оделся в успевшую высохнуть одежду, заправил штаны в приятные тёплые берцы и забрался по пожарной лестнице в квартиру выше, прихватив с собой горящую ножку стула. В воздухе витал терпкий дым, я опустил на лицо шапку и подполз к раскрытому окну. Выглянул, до рези в глаза всматриваясь в пелену кружащегося снега. Метрах в сорока что-то было, кажется, едва заметные очертания стоящей в полный рост фигуры. Метель мешала рассмотреть детали, но существо явно имело человеческое строение тела...
- Ва-а-ая-я-я, выхои-и-и, нам поа-а-а…
Существо тянуло слова, пытаясь тем самым компенсировать слабый голос, едва слышимый с такого расстояния, не был бы мой сон таким чутким, скорее всего я попросту не разобрал зов на фоне бушующей стихии.
- А-а-ань…
Чёрт, это определённо Андрей. Голос точно его, разве что говоривший проглатывал часть букв, словно у него рот был забит мешающей двигать языком едой. Фигура тоже, вроде бы, его – широкая, массивная… Но это не Андрей. Можешь кого угодно пытаться обмануть, Город, но не меня. Степанченко сейчас лежит глубоко в снегу, а если и не лежит уже, то всё равно, я касался его шеи без малейшего намёка на пульс, я видел его промороженные насквозь глаза. Он мёртв, так что иди водить за нос кого-нибудь ещё… Но в мыслях всё равно то и дело проносится фраза: «А что если…» А что если он жив? Что если тело в снегу было иллюзией?..
-А-а-ан… усть всё будет не напра-а-асно…
Во тьме вспыхивает прожектор и яркий луч выхватывает меня из тьмы. На глаза моментально наворачиваются слёзы, я вскидываю руки к лицу, пытаясь спрятаться от ослепительного света. До слуха доносится лязганье затвора и негромкие переговоры караульных.
Нет, нет, чтоб тебя побрал, я не умру здесь! Я не один из них, я человек!
- Не стреляйте! Пожалуйста! – пытаюсь закричать я, но губы произносят совсем иные слова. – Пусть всё будет не напрасно…
Свет пропадает, а затем вспыхивает вновь, но на этот раз это уже не прожектор. На месте караульной вышки стоит девушка, чьи светлые волосы хаотично развеваются на ветру. Белозубая улыбка видна даже с такой дистанции.
Рот польской журналистки широко раскрывается. Так широко, что челюсть должна выйти из суставов. Из разинутой пасти девушки доносится голос лейтенанта Протасова, прерываемый радиопомехами:
- Стоя-я-ять! Рота к бою!
Я встряхиваю головой, отгоняя наваждение, но фигура во тьме остаётся на месте, хотя теперь это не журналистка, а погибший недавно старший сержант.
- Убирайся отсюда, тварь! – наплевав на осторожность, я встаю в полный рост и швыряю в нечёткий силуэт горящей палкой.
Противоестественно вспыхнув, деревяшка уносится вниз, приземляясь прямиком у ног существа, и увиденного в её свете вполне достаточно, чтобы понять – если это и Степанченко, то выходить к нему себе дороже.
То, что я принял за человеческий силуэт, оказывается светло-розовым куском плоти, вертикально торчащим из снега и раскачивающимся из стороны в сторону, видимо, для придания схожести со стоящим во тьме человеком… Чёрт, да ведь это язык! Шершавый розоватый язык, имеющий форму тела! Догадка тотчас находит подтверждение. До слуха долетает недовольное «кха-а-а-а», а затем сгусток плоти исчезает под снегом, но лишь для того, чтобы явить на свет факела своего обладателя.
Из сугроба появляется массивная круглая голова, разделённая пополам широкой полоской рта. В отблесках огня вспыхивают заплывшие бельмами глаза. Затем из толщи снега выползает всё тело целиком: шестиметровая плоская туша с четырьмя короткими, похожими на кротовьи, лапами, с безволосой поблескивающей жиром белой кожей, напоминающей внешне толстую гофрированную трубку. Чудовище сгребает лапами-ковшами снег и аккуратно засыпает лежащий перед ним факел. Вновь воцаряется белая мгла, но тварь не спешит прятаться.
- Ива-а-ан… - словно пробуя это слово на вкус, тварь высовывает огромный широкий язык и проводит им по телу, доставая чуть ли не до середины туловища. – Иванаива-а-а…
Наконец, монстр, проворно двигая головой, ввинчивает в снежный наст и вскоре целиком исчезает под ним, не оставляя после даже подобия ямы.
Я кубарем скатился по лестнице, суматошно собирая нехитрые пожитки. Подхватил снегоступы, остатки каши, сунул за пояс нож и хотел было вернуться наверх, но не успел. Костёр практически погас, но его тусклого света хватило, чтобы различить проплывающее за окном огромное тело монстра. Оно плавало в толще снега! Внешне это выглядело, как поход в океанариум: за толстым стеклом баражирует туша какого-нибудь морского исполина, способного лишь пялиться на прогуливающихся мимо посетителей, находящихся в безопасности… Вот только стекло в моём случае ничерта не толстое.
Заплывший глаз поворачивается в мою сторону, когти скрежещут по балконным окнам, оставляя глубокие царапины. Плюнув на неудобную лестницу, я заскакиваю в квартиру и закрываю дверь на все задвижки. Отставив в сторону кастрюлю с рисом, начинаю подтягивать к окнам зала тяжёлые серванты и шкафы: звенит разбивающаяся посуда, сыплются на пол книги, но я не обращаю на это внимания. Наконец, закончив баррикадироваться, прислушиваюсь, но чудовище и не думает меня преследовать… До ушей доносится звук совсем иного толка – чавканье, доносящееся со стороны оставленной на полу кастрюли.
Дыхание перехватывает, стараясь не делать резких движений, я пячусь к стене, попутно доставая зажигалку. Вспыхивает свет, открывая взору остатки моего ужина и… с головой залезшую в него кошку. Довольно урча, животное уплетает рис, словно элитный корм из лосося.
Я облегчённо выдыхаю. Вот же, совсем нервы ни к чёрту… кошку испу…
Какую ещё кошку?.. Не ту ли, что мёртвая у батареи лежала?
Животное отрывается от еды и поднимает голову. Животное облизывает морду, вместе с остатками еды съедая куски отваливающейся шерсти. Животное недовольно прерванной трапезой. Коричневые высохшие глаза недовольно смотрят на огонёк зажигалки, словно не замечая меня. Кошка хрипло рычит и делает несколько шагов в моём направлении, и, не смотря на трупные пятна, усеявшие плешивую тушку зверя, двигается он быстро и молниеносно, как и подобает представителю породы кошачьих. Следуя интуиции, гашу пламя и погружаюсь в кромешную тьму пустой квартиры. Пот крупными каплями стекает по спине, какое-то время ничего не слышно, но, наконец, вновь раздаётся довольное урчание и чавканье.
Надо уходить, срочно! Но куда? Дорога через балкон закрыта, там караулит снежное чудовище, остаётся только входная дверь квартиры. Но как я выберусь из подъезда на улицу, наверняка все двери закрыты… Бес с ним, разберусь, надо только поскорей уйти от этой жуткой кошки, какого-то хрена голодной, не смотря на давность своей кончины.
Зрение немного привыкло к темноте, подхватив с пола снегоступы, я аккуратно выдвинулся в сторону выхода. Копошащаяся во тьме тварь, судя по звукам, никак на это не отреагировала, так что добрался до двери я без происшествий. Задержав дыхание, щелкнул задвижкой и быстро выскочил в коридор…

Темно… Так темно, что хоть глаз выкалывай, всё равно палец не увидишь. Сколько ни вглядывайся, даже очертаний коридора не разобрать, словно я угодил в беззвёздный космический вакуум. Хотя нет, в вакууме не может быть так сыро и промозгло. Делаю два шага в черноту, касаясь для верности холодной стены и стараясь ступать как можно тише, дабы не привлечь внимания ещё кого-нибудь из здешних обитателей, но хлюпающая под подошвами вода тут же выдаёт меня с потрохами. Водопровод где-то прорвало, что ли? Если так, то почему вода издаёт уже знакомый мне концентрированный пряный запах?
Делаю ещё несколько шагов, обратив всё внимание в слух. Пусто, только методичный стук капель обо что-то твёрдое, и чем больше я вслушивался в этот раздражающе спокойный звук, тем отчётливей проступал в нём некий загадочный ритм…
Кап, кап, кап, кап –
Не туда зашёл солдат…
Кап, бульк, бульк, кап –
Будет сам он виноват!
Бульк, кап, бульк, кап –
Удирай скорей назад!
Слышишь, тихо как, солдат?
Слышишь, капельки стучат?
Бульк, кап, бульк, кап!
Знай, нелёгок свой расклад –
Только мёртвые молчат!..
Зачем я сюда только полез? Надо было бежать в квартиру выше, а не ломиться к этой драной кошке…
Кап, кап, бульк, кап…
Город встретить тебя рад!
Бульк, бульк, бульк, кап…
Город «под» и Город «над»…
Кап, кап, кап, кап!!!
Смерть получше тех наград,
Впереди что ждут, солдат,
Поворачивай назад, убегай быстрей назад,
Уноси свой нежный зад!..
К горлу подступает ком, но я неимоверным усилием подавляю приступ тошноты. Не для того я корячился с костром, чтобы сейчас выблевать всё… Пытаясь хоть как-то укрыться от пробирающегося во все поры мерзкого запаха корицы, я вытаскиваю две сигареты и засовываю их в ноздри… Немного помогает…
Шаг за шагом, капля за каплей, я двигаюсь по коридору, которому нет ни конца, ни края. Ни дверей, ни окон, только прямая, как стрела, стена, да насмехающееся надо мною шлёпанье воды под ногами:
Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…
Не ходи, солдат, вперёд!
Кап, кап, шлёп, шлёп…
Там тебя засада ждёт!
Шлёп, кап, кап, шлёп!
Солнце больше не взойдёт,
Сгинул синий небосвод!
Чернота, людей исход,
Голод, снег и тонкий лёд…
Кап, кап, кап, шлёп…
Жаль, тебя никто не ждёт,
Жаль, что пёс твой пропадёт,
Друг тебя переживёт,
А сестра в земле сгниёт!..
Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп,
Подошёл и твой черёд…
Позади раздаётся быстрое шлёпанье босых ног, несущихся в моём направлении, но я не поддаюсь панике и не пытаюсь спастись бегством. Вместо этого выхватываю из-за пояса нож, разворачиваюсь и выставляю его перед собой. Шлёпанье уже близко, ещё немного, и на меня набросится невидимое в темноте существо, которое вполне может быть человеком, как и я, сгинувшим в этой невезучей многоэтажке…
Шлёп, шлёп, шлёп… Я рефлекторно сощуриваю глаза и делаю широкий взмах ножом, который не встречает ничего, кроме воздуха. Шаги проносятся мимо и быстро уносятся вдаль...
Коридор многоэтажки не может быть таким длинным, это попросту невозможно!
Шлёпанье растворяется где-то вдалеке, но на его смену тут же приходят новые шаги, и на этот раз незнакомцев куда больше, и они никуда не торопятся…
Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…
Солдат смерти, видно, ждёт,
Эту ночь не проживёт,
Кто блуждает средь пустот.
Убегай скорее, скот!
Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…
А то вскроем твой живот…
Ускоряю шаг, но невидимые существа быстро нагоняют меня, берут в кольцо, подстраиваясь под мой темп ходьбы. Я резко останавливаюсь, делаю несколько взмахов клинком, но никого не достаю, словно скрывающиеся в темноте существа – бестелесные призраки.
«Это не более, чем игра воображения, паранойя, рождённая шумом воды. Не верь тому, что слышишь! Не верь!» - уговариваю я себя, но успокоиться никак не получается.
Свет, нужен свет, иначе я никогда не выберусь отсюда, сойду с ума и стану безумным обитателем этого проклятого места, разговаривающего с капаньем воды и дожидающегося следующих посетителей… Чёрт, где же зажигалка, неужели я её выронил в квартире или на балконе?! Нет, вот она, слава богу!..
Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк!
Что же ты, солдатик, смолк?
Щёлк, шлёп, шлёп, щёлк!
Видно, ты забыл свой долг?..
Так, успокоиться. Вдох, выдох, вдох, выдох…
Я останавливаюсь и отрываю руку от стены, прикрывая зажигалку от возможного сквозняка. Палец раз за разом вращает колёсико, но исрка никак не желает появляться. Натёртая кожа начинает саднить, но я не прекращаю попыток…
- Не смотри… - доносится из темноты до боли знакомый голос, но я слишком напуган, чтобы опознать его.
Шлёпанье босых ног вокруг меня ни на секунду не умолкает. Существа переминаются с ноги на ногу, ходят туда-сюда, с интересом следят за паникующим человеком…
- Не-е-е смо-о-отри… - протяжно повторяет голос, но опаздывает со вторым предупреждением…
Все звуки стихают, разогнанные вспыхнувшим в руках огоньком света, я поднимаю взгляд… И вижу окруживших меня людей… Мёртвых людей… Провалы глазниц больше походят на разрытые могилы. Волосы свалявшимися патлами спадают на раздробленные плечи, а зубы, навсегда застывшие в мертвецком оскале, словно пытаются сказать что-то очень важное.
Десятки мертвецов стоят плотным кольцом, выглядывают из-за друг друга, робко поднимают костлявые конечности, но тут же опускают их. Почти все они несут на себе увечья в виде оторванных конечностей, перемолотых рёбер и проломленных черепов. Некогда бывшие одеждой испачканные в земле, прожжённые лохмотья не скрывают, а лишь подчёркивают несовместимые с жизнью повреждения. На большинстве надет военный камуфляж и массивными свинцовыми нагрудниками, несколько фигур – в лётных шлемах и парашютных сбруях, все прочие же в разномастной гражданке с висящими на груди фотоаппаратами…
- НЕТ! – кричу я во всю мощь своих лёгких. – ЭТО НЕВОЗМОЖНО!
Зажигалка выпадает из рук и со стуком исчезает в темноте, но я не замечаю этого, перед глазами всё ещё стоят скелеты, раскрывающие в немом крике рты и тянущие ко мне переломанные кисти.
- УБИРАЙТЕСЬ! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ! Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ!
Рука шарит в поисках стены, но ничего не находит. В панике я размахиваю руками, но лишь черпаю ладонями воздух: нет ни мертвецов, ни коридора… Падаю на колени, пытаясь нащупать зажигалку, но и она куда-то запропастилась. Судя по шелесту одежды, мертвецы расступаются, давая дорогу кому-то ещё. Кому-то, кто держался позади плотных рядов и остался незамеченным. Шлёпанье приближается вплотную, я ощущаю испускаемое незнакомцем тепло, мягкое и яростное одновременно. Словно загипнотизированный, замираю, таращусь во тьму, ожидая скорой смерти, но ничего не происходит. Вместо этого раздаётся стук и к моим ногам что-то падает… зажигалка… Поднимаю, но больше не предпринимаю попыток зажечь огонь… Лучше не смотреть…
- Не смотри-и-и, - соглашается с моими мыслями существо. – Всё будет… хорошо…
Следует неловкая пауза, я было раскрываю рот, чтобы сказать что-то глупое и ничего не значащее, но неожиданно из темноты прилетает сухая ладонь и отвешивает мне звонку пощёчину…
Кап, кап, кап, кап,
Возвращайся к нам, солдат…

Раскрыв глаза, обнаруживаю себя, сидящим у стены. Вокруг всё так же темно, как и прежде, где-то капает вода, но теперь ни в черноте, ни в этом повторяющемся звуке нет никакой угрозы. Голова раскалывается от боли, оцарапанная об шершавую стену щека саднит… Было ли всё это реально или монотонный шум загипнотизировал меня? Не знаю. Главное, что завывание метели снаружи стихло, нужно поскорее убираться отсюда…

Зажигалку я больше не использовал, решив экономить газ на крайние случаи. Прошло несколько минут ползанья в потёмках, в течение которых я то и дело натыкался на двери расположенных на этом этаже квартир. Не питая особой надежды на успех, дёргал каждую из них за ручку, параллельно прислушиваясь, не обитает ли внутри очередное порождение Города. Чаще всего из-за дверей не доносилось ни единого звука, но за одной я услышал отчётливый скрежет, словно кто-то втыкал нож в дерево и с силой чертил им линии. Самое обидное, что квартира, откуда доносился подозрительный шум, оказалась единственной не запертой на этаже.
Осторожно приоткрыв дверь, заглянул внутрь, но тут же отпрянул, защёлкнув замок. Во тьме кухни шевелилось нечто огромное и многолапое, невероятно похожее на паука. Существо вонзало коготки на концах конечностей в пол, силясь подтянуть неуклюжее тело поближе к двери, но у него ничего не получалось. Жирное брюшко чудовища, намного превышающее размер дверного проёма, застряло в дверном проёме кухни, обрекая монстра на вечное голодное заточение.
Смотрю, в весёленькое место меня занесло. Что ни встреча – то приятные сюрпризы… Эх, был бы я сейчас в составе своего отделения, с оружием, в защите, половина из встреченных опасностей предстали бы в совсем ином, не выгодном для местных жителей, свете. Жаль, что мой «калаш», наверняка, уже таскает на плече другой срочник, ну а армейские товарищи помогать мне не стали бы.
Наконец, я вышел к окну. Пусть снаружи всё ещё темно, но, благодаря снегу, устилающему окрестности толстым слоем, появилась хоть какое-то освещение. Неподалёку от окна располагался лифт, ожидаемо неработающий. Прямо напротив намертво сомкнутых дверей на стене нарисована цифра этажа… «11»…
Одиннадцатый этаж? С чего вдруг одиннадцатый этаж?
Если это действительно он, то можно смело ложиться на пол и взывать к чуду, потому что шансы выбраться упадут практически до нуля. Обливаясь холодным потом, я подбежал к окну и посмотрел вниз… Нет, всё в порядке, как и следовало ожидать, второй этаж. Снега навалило так много, что достаточно просто перескочить карниз, и я уже на свободе… Тогда с чего вдруг эта цифра на стене?
Вернувшись назад, я стал ощупывать фигурные номерки на дверях квартир. Двузначные номерки. Не веря тактильным ощущениям, зажёг ненадолго зажигалку: 45, 78, 14 – в этом не было ни логики, ни смысла! Номера шли хаотично, словно дом был слеплен и кусков разных зданий!
Всё, достаточно с меня изучать окрестности. Надо уходить, пока есть возможность. Надеюсь, сугробник уже забыл обо мне и уплыл в более хлебные районы, иначе я рискую быть сожранным в первые же минуты побега… Плевать! Пусть даже и так, главное я буду разжёванным и переваренным, а не превращусь в очередного жителя Города.
Со звоном разлетелось стекло, разбитое рукояткой ножа. В лицо тут же пахнуло крепким морозцем, заставившим накинуть на лицо маску. Как я входил, так и выхожу, подобно вору-неудачнику, забравшемуся в квартиру к наёмному убийце: едва живой, с пустыми карманами, но радостный, словно обнёс городскую казну.
Местность совершенно не поддавалась определению: ни единого ориентира, лишь безликие улочки, штампованные многоэтажки и выглядывающие из-под снега деревья. Приладив на ноги самодельные снегоступы, которые я умудрился не прое… кхм,  умудрился не потерять, блуждая в темноте, спрыгиваю вниз, тут же провалившись по колено в снег.
Картина окружающего городского ландшафта пугала и завораживала одновременно. Вместе с непогодой ушли и тучи, застилавшие совсем недавно небо, так что взгляду открывалось тёмное небо, усеянное яркими звёздами. Сколько прошло с момента моего пробуждения? Часов шесть? Восемь? Понятия не имею, давно уже утратил ощущение времени. Жаль, я не знаком с астрологией, иначе легко ответил на мучащие меня вопросы и помог сориентироваться по звёздам. Единственных знакомых мне Малой и Большой медведиц видно нигде не было, как не было заметно и яркой Полярной звезды. Вполне может стать, что это небо и вовсе не принадлежит нашему миру и навеяно воздействием Катаклизма. Может быть, оно никогда не видело человека и поэтому попыталось похоронить чуждое существо под сугробами, испуганное уродливыми постройками жилищ жителей Земли.

Яркий свет звёзд отражается в белоснежном зимнем покрывале, беспардонно укрывшем город. Освещения не хватает, чтобы вглядеться в горизонт и оценить, насколько далека городская черта, но его вполне достаточно, чтобы вовремя среагировать на близкую опасность и придерживаться определённого курса. Не знаю, видели ли здешние места метель сильнее: насколько хватало видимости, всё было равномерно и аккуратно засыпано снегом. В центре двора из-под снега торчала верхушка какого-то неведомого детского аттракциона, видимо, недавно там находилась детская игровая площадка. Рядом пристроились какие-то турники и перекладины, а дальше по улице виднелись несколько крыш небольших магазинчиков с заваленными вывесками. А вот это уже какая-никакая, но зацепка. Здесь не огромный мегаполис, лавок на душу населения мало, так что практически все из них легко узнаваемы. Надо подобраться поближе и постараться откопать название магазина.
На том и порешив, я побрёл вперёд. Местность была открытой, и, опасаясь быть замеченным кем-нибудь, я свернул к тянущемуся справа зданию. Осторожно пробираясь в его тени, преодолел три подъезда, а затем перебежал проезжую часть и замер у дерева. До цели оставалось всего ничего, но спешка в Городе неуместна.
Расфокусировав взгляд, принялся наблюдать за окрестностями, готовый среагировать даже на самое незаметное движение. В воздухе висела гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая падающими с крыш пластами снега. Ни души…
Здесь ни души, лишь мы,
У которых нет душ…
На секунду я впал в ступор от вспыхнувшей в памяти строчки, задумался, а что если…
Ну уж нет! У меня есть душа, я живой! Прочь такие мысли, прочь! В топку рефлексию, самокопания и бессмысленные попытки упорядочить происходящие вокруг события. Зачерпываешь лопатой и швыряешь в огонь злости, так, чтобы дверца печи раскалилась докрасна, чтобы волосы на голове плавились от жара, а потом в бой, на вышку или отлавливать мародёров. Через автоматный ствол, через приклад выплёскивать на всех этих тварей накопленное пламя! Выплёскивать на кого угодно, на что угодно, лишь бы самому не сгореть от него…
Кто-то должен был выстрелить первым,
Так лучше уж я…
Если бы не этот жар, я бы навряд ли выжил на Периметре… Всё было бы великолепно, не споткнись я о странного незнакомца в ту ночь…
В любой из возможных реальностей,
В этой жизни и следующих,
Каждую ночь прокля;тую
Ты будешь слышать мой вой…
Какого чёрта мне пришло на ум это стихотворение? Оно ведь вообще на любовную тематику. Хотя, чему я удивляюсь. Человеку, страдающему посттравматическим синдромом и не такое вбредёт в голову…
Подбежав к торчащей из сугробов крыше магазина, я начал быстро разгребать снег, и довольно быстро достиг желаемого. Взору предстала издевательски яркая картинка с простенько нарисованным пляжем и торчащими из песка пальмами. На голубом небе ярко светил яичный желток солнца, а поверх всего этого «райского наслаждения» шла надпись «Лагуна». Ошарашенно подняв голову, я вновь оглядел окрестности… Не может того быть… Продуктовый магазинчик «Лагуна» находится вблизи моего дома, но я не вижу ни детского сада, ни хорошо знакомой мне многоэтажки, в которой провёл детство, ни ресторана! Либо Город играет со мной, либо я свихнулся и страдаю от очередных глюков…
Доктор в своё время научил меня паре трюков, помогающих отличить реальность от вымысла. Одно из самых простых – это тактильные ощущения. Но, если верить словам эскулапа, самый верный и безопасный – слегка надавить на глазное яблоко. Реальные объекты при этом раздвоятся, а иллюзии – нет. Следуя этому совету, я стянул трёхпалую рукавицу и аккуратно нажал на веко. Пальмы, морские волны и солнце тут же раздвоились… Так, всё в порядке, магазин настоящий, а как на счёт других строений?
Поочерёдно я взглянул на каждое из окрестных зданий и с удивлением обнаружил, что недавно покинутая мной многоэтажка… нереальна… Встряхнув головой и поморгав, я повторил эксперимент, но нет, я не ошибся, дом действительно не раздваивался.
Я же ходил внутри него, разжигал костёр в одной из квартир и даже повстречал несколько жутких существ. Что же выходит, всё это было лишь иллюзией?
Нет, глупости. Щека до сих пор болит, за поясом нож, на ногах самодельные снегоступы… Живот полон риса. Кажется, совет доктора не работает, иного разумного объяснения у меня нет.
В любом случае, меня ждёт долгий переход до местного «периметра». Катаклизм каким-то образом изменил город, но где-то он должен начинаться и заканчиваться, так что необходимо обзавестись какой-нибудь едой, водой, а в идеале ещё и рюкзаком, в который всё это можно будет сложить. Двигаемый этими мыслями, я вгрызся в сухой, похожий на песок, снег, намереваясь любой ценой попасть в «Лагуну». Работая снятым с ноги снегоступом, быстро расширял ведущую к входу яму, за работой не забывая об осторожности и периодический выглядывая наружу. Вскоре я добрался до цели, ещё какое-то время потратил на попытки открыть оказавшуюся незапертой дверь.
Внутри ожидаемо царил мрак, но это ни капли не стесняло меня, слишком уж часто я захаживал сюда: в детстве за хлебом и сладостями, а повзрослев – за пивом и солёными закусками. Память услужливо подсказывала, где находятся необходимые предметы. Перемахнув через прилавок, присел у кассового аппарата. Чёрт, было наивно ожидать увидеть здесь фонарик или какую-нибудь сумку, а разгуливать с пакетом в руке себе дороже – слишком сковывает движения. Придётся ограничиться малым.
В первую очередь я отыскал зажигалки, схватил горсть и распихал по карманам, а старую выкинул. Газ в ней подходил к концу, так что приобретение своевременное. Затем перешёл к консервам и воде. Сунул в карманы несколько банок тушёнки и небольшую бутылку минералки. Поприседал, попрыгал, прислушиваясь к себе. Вроде бы ничего не мешает и не издаёт лишнего шума. На первое время вполне хватит и таких запасов, а появится рюкзак – загляну ещё куда-нибудь.
Всё, пора валить, больше ничего полезного здесь не найти.
Протиснувшись в не до конца откопанную дверь, я выглянул из ямы, готовый устремиться в укрытие, но остался на месте.
- Млять… - бессильно выругался я, вжимаясь в снег. – Откуда вы взялись…
Со стороны покинутого мной здания цепочкой двигались недавние знакомцы: четверо солдат, перестрелявших моих товарищей-милиционеров и чуть не убивших меня. Естественно, это были совершенно другие люди, но как пить дать относящиеся к тому же воинскому формированию. Те же маскировочные халаты, белые балаклавы с широкими защитными очками, те же незнакомые автоматы, отдалённо напоминающие родной Калашников, но имеющие ряд конструктивных отличий в виде трубчатого приклада, странной формы пластикового цевья и изменённых прицельных приспособлений. Уж я-то знаю, как выглядит стандартный армейский 74М, и это точно был не он, значит, и солдаты насквозь иностранные.
Нырнув обратно в магазин, я заметался в поисках выхода из сложившейся ситуации. Убегать нет никакого смысла – заметят и откроют огонь. Прятаться – тоже. Совсем скоро эти гады заметят следы на снегу и заходят закинуть в яму гранату-другую. Что же делать?
Дверь подсобном помещении, так же исполняющем функции склада, ожидаемо заперта, а если бы нерадивый персонал и позабыл её закрыть, толку-то, снаружи снега метра на три. Ни единой спасительной зацепки…
«Пейн, я выхода не чувствую!
Ванёк, у тебя его нет!»
Не смешно нихрена… Варианта два: спрятаться в надежде, что меня никто не найдёт, или принять бой и попытаться завладеть автоматом, а там уже наши шансы уровняются.
- Onko t;;ll; ket;;n? Tulkaa ulos! , – донёсся с улицы тихий голос, но я не понял ни слова. - Me emme halua vahingoittaa sinua  .
- Olavi, he ovat kaikki hulluja  . – одёрнул своего товарища другой солдат, судя по интонациям, командир группы. - Vain heit; kranaatti !.
- Matti, he ovat samanlaisia ihmisi; kuin me. Jotkut heist; voivat pelastua  .
Знать бы, о чём говорят эти сволочи. Что это вообще за язык? Эстонский? Похоже на то, но что эстонцам делать так далеко на севере, да ещё и в такое неспокойное время?.. Хотя нет, приходилось мне слышать эстонский язык на периметре, и это точно не он, но что-то прибалтийское – к гадалке не ходи.
- Min; laskeudun alas ja tarkistan  ! – голос первого солдата звучал взволновано, однако, судя по всему, прочие члены группы его чувств не разделяли.
Вполне вероятно, что наиболее разговорчивый собирался выкурить меня отсюда, а командир всячески отговаривал его, но могло быть и наоборот… Чёртовы догадки, скажите хотя бы одно знакомое слово, хоть что-то!..
- Meid;n on ment;v; edelleen! Meid;n t;ytyy l;yt;; generaattori! Kaikki muu my;hemmin!
- H;n on oikeassa , - подключился к разговору третий, ранее молчавший солдат.
- H;lm; ! – в сердцах воскликнул командир.
Один за другим щёлкнули автоматные предохранители. До слуха донеслось едва различимое шуршание одежды и осторожное поскрипывание снега. Судя по всему, военные решили-таки заглянуть ко мне на огонёк. Ну что же, более лёгкой добычи им не найти во всей округе.
Прильнув к стене возле входного проёма, я приготовился дать достойный отпор приближающемуся неприятелю. Нож есть, это уже что-то, если удастся нанести точный удар… Граната! У меня же есть граната! Самое время воспользоваться ей!
Руки суматошно зашарили по карманам, но, как назло, натыкались лишь на банки тушёнки. Консервы со стуком падали на пол и укатывались куда-то во тьму магазина, но граната решительно не желала быть найденной…
- Onko siell; ket;;n? Tule ulos !..
Ну где же она, где… Сигареты, зажигалки, вода… Чёрт…
Наконец, рука наткнулась на бугорок в нагрудном кармане. Отпущенное время вот-вот грозило кончиться, так что, нащупав шершавый бок снаряда, я без размышлений потянул его на себя. Послышался ни с чем несравнимый звон отлетевшего в сторону рычага…
- Млять… - на осознание произошедшего понадобилось всего мгновение, но его хватило, чтобы натренированное тело успело отреагировать.
Швырнув гранату в дверную щель, я перемахнул через витрину и распластался на полу, зажав ладонями уши и пошире открыв рот. С улицы послышался предостерегающий выкрик, но было уже поздно...
Раздался оглушительный взрыв. Маленькое закупоренное со всех сторон помещение магазина сработало, подобно качественному усилителю звука. Ни открытый рот, ни прижатые ладони ничерта не помогли, так что я в мгновение ока оглох и потерял ориентацию в пространстве. Мир поглотил тихий писк в ушах, перед глазами всё поплыло, но я каким-то невероятным усилием воли умудрился остаться в сознании.
В этот момент где-то в параллельной вселенной, неизмеримо далёкой от меня, зазвенело стекло входной двери. Часть осколков угодила в полки с продуктами, сметая их содержимое на пол и разнося на мелкие куски, но основной удар пришёлся на солдата, пробирающегося по выкопанному мной проходу. Отреагировать на опасность бедолага не успел, погибнув на месте, а вот его товарищам повезло меньше. Происходи дело у двери какого-нибудь подвала или квартиры, и они отделались бы лёгкой контузией, но сейчас между поражающими элементами и бойцами не было ничего, кроме снега, который, в отличие от бетона, легко прошивается навылет. В ночной тишине раздались крики боли и ругань, но я ничего этого не слышал.
Минута шла за минутой. Безучастно поглядывая на вход, я ожидал ответного хода, но ничего не происходило. Наконец, писк стал понемногу утихать, а сквозь глухую тишину начали прорываться раздающиеся неподалёку автоматные очереди.
Осторожно приподнявшись, я попытался встать, но ушедший из-под ног пол, явно не согласный с моим решением, опрокинул тело назад. Голова едва не треснула от удара об пол, но времени на потирание шишек и ссадин не было. Встав на четвереньки, я пополз к двери. Рука сжимала рукоять ножа, в колени впивались осколки стекла, реальность двоилась, раскачивала тело из стороны в сторону, но повлиять на это я никак не мог.
Неловко прислонился к косяку и выглянул наружу. В расширившемся проходе лежал свеженький покойник. Словно опрокинутая на пол чернильница, тело щедро пропитало снег под собой свежей кровью, сочащейся из многочисленных ран. Сквозь разорванный маскхалат угадывались очертания бронежилета, не сумевшего уберечь хозяина от близкого взрыва наступательной гранаты. Белая каска практически не пострадала, в отличие от очков, которые покрылись паутинкой трещин с неаккуратным отверстием посередине. Вся левая половина стекла заляпана кровью, в правой же виднеется неестественно выпученный глаз, недоумённо уставившийся прямо на меня.
Рядом валяется уродливый автомат незнакомой модели. Визуально взрыв практически не повредил его, разве что лёгкое пластиковое цевьё треснуло. Подобрав оружие, я попытался передёрнуть затвор, но ничего не вышло. Вынул магазин, заглянул внутрь. В потёмках ничерта не видно, наверное, ствольную коробку прогнуло внутрь, заблокировав затвор, или что-нибудь в таком духе… Кусок говна … Никакого другого оружия у солдата не было, а если и было, то быстрый осмотр его не выявил.
Тем временем наверху продолжался бой. Один автомат грохотал практически у самой дыры, два других ухали где-то на отдалении. Тихонько… без лишних дёрганий и спешки… Понятия не имею, что произошло, пока я страдал от контузии, но надо как можно быстрее завладеть стволом. Там где стрельба, там и трупы, а где трупы – там трофеи. Наверху обязана быть хотя бы одна исправная винтовка!
Снег усеяли многочисленные подтаявшие могилки с покоящимися в них стреляными гильзами, раскалёнными горстями летящими от последнего оставшегося в живых иностранца. Один из его товарищей, лежащий ближе всех к яме, побелевшими ладонями сжимал рану на горле, из которой уже успела вытечь вся кровь. Второй, более удачливый, но всё же недостаточно, лежал дальше. Судя по позе, он успел залечь во время неожиданного нападения с тыла и даже дал несколько очередей в направлении врага, но вскоре был убит метким выстрелом. Уронив голову на руку, он больше напоминал уставшего путника, вздумавшего перевести дух, разве что картину портили несколько пулевых попаданий, пробивших каску вместе с тряпичным белым чехлом.
Совсем рядом просвистело несколько выстрелов, заставивших меня рефлекторно пригнуться. Лежащий на животе иностранец сноровисто перезарядил автомат и, сделав кувырок в сторону, укрылся за трупом своего товарища. В окнах второго этажа здания, находящегося метрах в ста пятидесяти, засверкали дульные вспышки, по улицам пронеслось эхо коротких очередей.
Иностранец прильнул к прицелу, готовый ответить невидимым с такого расстояния снайперам.
Сейчас или никогда!..
Выскочив из укрытия, я одним прыжком подлетел к распластавшемуся на снегу врагу, занося над головой кухонный нож, но тот оказался куда быстрей меня. Не знаю, где тренируют таких сукиных детей, и почему они в полном составе полегли здесь, но оставшийся в живых боец явно оказался мне не по зубам. Молниеносный разворот с одновременным перекатом в сторону, искажённое яростью широкое лицо, желтоватые зубы оскалены в звериной улыбке…
- ;p;r; ! – орёт человек, и я сразу же узнаю в нём командира отряда.
Рукопашный бой никогда не был моей сильной стороной. В голове только проносится мысль о том, в какую сторону неплохо было бы уклониться, и как сподручней нанести контратакующий выпад, а в лоб уже врезается автоматный приклад, лишая меня как способности к эффективному ведению боевых действий, так и сознания…