Нельзя так много есть спагетти... Часть 2

Часть 2. Альдо

Начальником первой, наладочной бригады был Альдо со звучной фамилией Вандзолини, я как – то пошутил, назвав его: «Альдо  Вазелини», он вскипел, шутя: «Non Vaselini e Wanzolini!!!».

Бригада засмеялась, но сразу утихла. У них уважение к начальству проявлялось во  всём, и дисциплина была железная, начальник махнёт рукой, человек всё бросает и идёт, а то и бегом.  Я  говорил своим: «Учитесь, мол, ребята, у «буржуинов!» 

Альдо был просто талантливым человеком: в сложнейшей технике разбирался, как будто сам её изобрёл, еду готовил, как бог, понимали мы  друг друга с полуслова, как будто говорили на одном языке. Как-то раз я приветствовал его: «Салам аллейкум, эфенди!» Он ответил: «Вааллейкум вассалам!» Я чуть не упал! Оказывается, он и в Иране работал.

Их фирма “PAVIMENTAL S.P.A.”работала по всему миру. Советский Союз был тогда в почёте: кончил «холодную» войну, сломал Берлинскую стену, объединив Германию. Горбачёв был популярен в мире, как никто. Европа носила майки с надписями «Перестройка» и «Горбачёв». И получить контракт на работу в Союзе увеличивал и без того высокий мировой рейтинг фирмы.

Приехал как-то с инспекцией их финансовый директор по имени Пьетро Либератти. С виду это  был   очень добродушный  человек, с  приветливой улыбкой.  Говорили  даже, что у  него всего  лишь  начальное образование и что он из простой семьи. Но взгляд его, как рентген, будто просвечивал тебя насквозь. И встречали его, как министра, даже микроавтобус для встречи отмыли внутри и снаружи.
А в те годы по стране гремел фильм «Спрут» про итальянскую мафию, которая, как в прессе сообщалось,  деньги свои отмывала через строительные фирмы.

Под этим впечатлением я и поздоровался с ним поутру по-итальянски: « Добрый день, сеньор Террозини!» (Террозини – мафиозный адвокат из фильма.) 
-  Нет Террозини, я -  Пьетро Либератти!!! – возмутился он. Хотя они тоже «Спрут» все смотрели.
-  Да ладно, ладно, Пьетро, - успокоил его я и добавил: «Capo di mafiа». («Главный мафиози» - перевод мой.)
Мы дружно засмеялись,  довольные собой:  я – что вывел его на чистую воду, он – что так ловко отвёл подозрения в сторону….

Кстати, когда он показал мне рекламный проспект фирмы и сообщил, что начинали они всего лишь со 100 000 долларов и вот до каких оборотов докатились, я задал резонный вопрос: «А кто эти деньги вам дал?» Он не ответил, и победа  была за нами. Вот что значит, пропаганда в прессе. Любого можно обратить в бегство!

Кстати, Пьетро предложил мне тогда выпить  кофе, трейлер-кухня для обедов и отдыха бригады ещё не пришёл,  и мы заехали в бар мотеля. Выпили по кофе и рюмке коньяка для тонуса. Я удивился.

Он сказал мне, что хотел бы, чтобы его бригада имела к обеду ящик-другой пива или ящик сухого вина. Я удивился ещё больше, но так как на меня возложили полную заботу об обеспечении бригады, то привёз на следующий день из мотеля ящик чешского пива. А надо заметить, что в советское время импорт был всегда высококлассным, хотя и труднодоступным для трудящихся масс.

Альдо попробовал, оценил качество и протягивает мне 20 долларов (они до этого брали в «Берёзке» пиво по доллару за банку 0,375л). Я отказался. Он, подумав, что мало, суёт мне 50. Я говорю: «Двадцать рублей». Теперь удивился он, ведь доллар был тогда уже 25 рублей.

Я мог тогда бы стать миллионером, привозя им по два ящика пива каждый день, но я считал Альдо своим итальянским другом и обманывать его я не мог, несмотря на статью УК  РСФСР за валютные махинации.

Но два ящика пива или ящик сухого вина бригаде из 15-ти человек к обеду  в  рабочий день? А надо заметить, что не только питание, но и сигареты и алкоголь – всё было за счёт фирмы. На эти цели каждый руководитель бригады имел портфель с рублями и пачку долларов в кармане, ибо карты тогда ещё были не в ходу, причём квитанции и счета для отчёта их мало интересовали. Но выпивать в рабочее время, да ещё во время горбачёвской борьбы с пьянством у нас?

Оказалось, выпивать постоянно на работе им было можно, но напиваться, как  принято тогда было у нас – нельзя. За первое появление в неадекватном состоянии работника отправляли отсыпаться в гостиницу, а его дневная зарплата делилась на всех, за второе уже высылали из страны, где работали, и чаще всего увольняли. А безработному в Италии тогда платили в лирах в районе 800 долларов месяц.  Для наших простых людей  - невообразимая сумма, что тогда, что и  сейчас.

Я спросил как-то  Альдо: «А сколько получают твои рабочие?»
-  Обычно 2000 долларов в месяц, в командировке у вас – 4000.
-  А ты?
-  6000, я же отвечаю за работу, - ответил Альдо.
-  Ну, а  Чезаре? – спросил я. Чезаре, начальник участка, появлялся на дороге только утром иногда и, обязательно,  к концу работы, чтобы замерить вместе со мной авто-рулеткой количество сделанных за день погонных метров реконструированного покрытия, занести их в специальный журнал и удостоверить нашими с ним автографами.
-  Точно не знаю, но в два раза больше любого рабочего, а сколько получает Иван, машинист асфальтоукладчика?  - ударил навстречу мне  Альдо.

В целях экономии валюты на укладчике и катке работали наши ребята, два Ивана, ибо эта техника в мире  была  идентичной  и  освоить  её  не  составляло труда.
-  Обычно, 300 – 350 рублей, а  с вами, с 6-ти утра до восьми вечера - 750 – 800 рублей.
-  А ты?  – поинтересовался он.
-  Я – двести.
-  Долларов?
-  Рублей.
-  В день?
-  В месяц.
-  Иван, рабочий, 800, а ты, инженер, 200? Теперь понятно, почему у вас такие дороги, - сделал для себя вывод  Альдо.
-  А как же ты живёшь, у тебя же жена и сын?
-  Потом узнаешь, - загадочно усмехнулся я. И он довольно быстро узнал, но об этом потом…. Кстати, эти наши два Ивана внесли серьёзные коррективы в дисциплину труда заморских гостей.
Иван Иванович с укладчика для начала сразил их смекалкой и способностью стойко переносить все тяготы и лишения работы.

На укладчике сломались «загребущие лапы»- устройство, позволяющее укладчику сгребать в себя асфальтобетонную смесь, которую высыпал за собой идущий по дороге завод. Пока итальянцы «мараковали» над неисправностью, появился Иван с кувалдой, которого они только втроём смогли не подпустить к устройству. Тогда он велел им сдвинуть устройство с дороги, засел за укладчик и подогнал его прямо под разгрузочное сопло едущего завода. Эту картину надо было увековечить для истории кино- и телесъёмкой.

Летняя жара, работающий завод, сыплющая с него дымящаяся смесь температурой  140  градусов Цельсия и абсолютно невозмутимый Иван в этом «аду». Итальянцы даже рты пооткрывали….
«Русише панцербатальон» (русский танковый  батальон – нем.), - сообщил я  Альдо, кивая на Иваныча, который и правда в армии много лет был механиком-водителем танка и никакой  дым и жара ему были нипочём. Альдо был сражён наповал! Как и вся его бригада!

Но Иван не унимался. Как-то я заметил необычное оживление в районе укладчика, подошёл и увидел  Альдо, с негодованием кричавшего что-то Иван Иванычу,  сидевшему  в этом пекле со счастливыми глазами и радостной  улыбкой. Как я выяснил потом, у Вани накануне был день рождения жены, и он, с целью поправить здоровье, употребил поутру стакан первача, ну и взял, естественно, бутылочку с собой.
-  Piano Piano, Aldo («Помедленней, Альдо»- перевод мой), - заметил я Альдо.
-  Иван пьяно!!! Иван пьяный! – от возмущения он перешёл на русский.
-  Альдо! Русише панцербатальон! Аллес ист гут! – заверил я Альдо и тот успокоился.

Первач в те горбачёвские времена был очень популярен в народе, и два Ивана решили как-то угостить им гостей.
Итальянцы первое время в Союзе пили пиво и сухое вино разводили водой.

И вот я наблюдаю такую картину: заманивают как-то наши парни Лучано в сторонку, наливают ему полстакана самогона и вилку с солёным грибом на закуску дают. Тот недоверчиво посмотрел на угощение, но дружба и солидарность вместе работавших людей были полными, и он махнул стакан. До гриба дело не дошло!
Лучано, с открытым ртом и выпученными глазами подбежал  к «Дукату», выхватил 3-х литровую банку с соком и выдул половину.

Эту процедуру заметил Тобиас, двухметровый австриец из их бригады. Уверенным шагом он подошёл к Иванам и пальцем махнул, мол, наливайте, и довёл уровень напитка до полного стакана. Знай, мол, наших - австрийских! Картина повторила предыдущую и Тобиас допил баллон с соком..
Пришлось мне прекратить застолье, чтобы не перекосило всю бригаду на огорчение друга Альдо.

Как-то во время чемпионата мира по футболу – 90  мы, с прилетевшим ко мне в гости братом Андреем, смотрели ночью футбол и итальянский нападающий, сицилиец  Сальваторе  Скилаччи, перекрестившись, забил гол. Он проделывал это в каждом матче.

Мы с братом, естественно, болевшие за ставших мне родными итальянцев, прыгнули  в машину и примчались в мотель поздравить бригаду с первым голом. Они всей толпой сидели в одном номере у телевизора и радостно галдели с усталыми, хоть спички вставляй, от бессонницы глазами. Не было одного Альдо! Ребята махнули рукой, мол, спит у себя в номере. Мы пошли, разбудили его и поздравили с голом. Он встал, налил всем по рюмке и выпили за гол.
-  Почему не смотришь матч? – спросил я его.
-  Должен же завтра на работе быть хоть кто-то с нормальной головой!  –  Альдо один переживал за работу. На то и «Бригадефюрер», как я его в шутку величал.

Как-то в субботу, накануне единственного выходного, он сказал, что хочет прийти ко мне в гости. На вопрос, почему ко мне, в Москве много замечательных мест, он ответил, что хочет  погостить в  простой русской семье.

Наутро он прикатил на «Регате» с двумя пакетами из «Берёзки». Там были почти весь ассортимент алкогольных напитков, непременные спагетти и разнообразные баночки с продуктами. Он объявил Елене, жене моей, что готовить будет сам и приготовил «бомбу» - пасту с ракушками. Вышло у него настолько всё вкусно, я же говорил -  талантливый парень, что я снёс пару полных больших тарелок, и всё, что мы пили, водку, виски, коньяк, и запили итальянским красным сухим вином, оказалось переводом добра на ветер, ибо все были «ни в одном глазу» от такой закуски.

Потом разговорились, и так как с нами была Элена (так называл Елену он), то речь кроме работы, зашла о жёнах и детях. Альдо сообщил, что один сын его лётчик, второй – карабинер (полицейский).
-  А сколько лет вашей жене? – спросила Елена.
-  Скоро пятьдесят, - ответил он и добавил по-английски, - «скоро замена!» Я был в шоке: «Нам так не жить!»  Но жена моя не поняла данного изречения!
-  Альдо, это как это так, скоро «ченч», ведь она же твоя жена? – допекала иностранца она.
-  А что, - отбивался он, - дети выросли, встали на ноги, жена обеспечена всем, а мне хочется ещё пожить в любви. Я переводил Елене эти «отмазки», как мог, но Елена  стояла на своём, пока Альдо не заявил ей, что такую как она, он не поменял бы ни на что и никогда!

И мы пошли провожаться.
-Wery strong your whife  (Классная у тебя жена – перев.автора).- твердил мне Альдо.
- Wery strong, - вторил я ему, - Super Wery strong, и вспомнив песню «Дип пёрпл», добавил: «Мэри Лонг».

Так с песней я и посадил его в «Фиат-Регату», с напутствием,что говорить, если вдруг остановит ГАИ: «Из бин  Альдо, автостради инжениере, друг Владимира», и он, абсолютно трезвый, укатил в мотель.
А я в недоумении, что почему же так, столько выпито, и никак не действует, вернулся домой, выпил полный стакан коньяка и ответил Елене: « Альдо – дас ист мой Друг», и наконец-то упал спать, ибо в 6-00 уже нужно быть на любимой дороге….

Продолжение следует.....