Гл8. А какие были красавцы!

         Пить Николай не бросил и с новой женой.
Через два года женщина с юга, измучившись и устав от борьбы с пьянством Николая, тоже рассталась с ним. Оставшись один, Николай вскоре и умер. Ему было шестьдесят два года. А воспоминания и сожаления о когда-то хорошем человеке вновь и вновь приходили к Ирине...
 - А какой был красавец! И ведь для Ирины ничего не жалел: дорогие подарки и наряды. Часто, зайдя с Ириной Сергеевной в  "Универмаг", он улавливал её взгляд на понравившуюся ей вещь, и говорил продавцу:
 - А вот это упакуйте нам!
 - Да не надо мне это! -  говорила Ирина Сергеевна. Но он делал по - своему. Домой часто приходил с цветами - гладиолусами. При встрече с Ириной Сергеевной на улице, неожиданно поднимал её на руки, против её воли, не стесняясь окружающих людей, а она думала: "замаливает передо мной грехи свои".
Однажды старшая дочь, увидев новый кулон у Ирины, прошептала:
 - Какой красивый!
А на другой день Николай принёс и ей подарок - кулон, ко дню рождения. У неё предстояла свадьба. Заботы и хлопоты Николай полностью взял на себя.

        Часто у него на работе бывали и женщины, которым от него что-то было нужно. "Молочный король!" - с восторгом отзывались они о Николае, а Ирина сокрушалась и думала: как уберечь его от такой работы, от назойливых друзей и подруг. Даже сейчас он не потерял мужского обояния. Он был подтянут, строен, высок, а карие глаза всегда излучали доброту в любом его состоянии.

        Не раз она предлагала ему выкупить этот старенький сепараторный пункт, - молочный заводик в прошлом, и прекратились бы пьянки. Тогда уже можно было оформить индивидуальное предпринимательство и исчезли бы алчные подруги. Ведь он был отличный специалист в своём "молочном" деле. Но убедить его не удавалось и в этом. Точка невозврата наметилась и была.
Ему было уже ничего не надо.
 - Я всего достиг, - сказал он... пьяный, а, подумав, добавил:
 - Если тебе скучно вот так жить, то выстрою дом на дачном участке! Ведь у нас есть 6 соток земли. И построил ведь неплохую дачку в два этажа...которую она потом и продала за хорошую цену. Деньги положила на сберкнижку для детей, на чёрный день. Но случился дефолт в нашей стране и деньги исчезли со сберкнижки по мановению волшебной палочки. Как и не было этой дачи! А ведь стоимость этой дачки была равносильна по стоимости двухкомнатной квартире, которую Ирина тоже продала, чтобы переехать к детям в другой город. Хорошо, что не положила деньги в сбербанк, а сразу купила жильё.   

      А начальство, кое-как дождавшись его пенсионного возраста в 60-лет, отправили его на пенсию, - на гибель. И будет это уже без Ирины Сергеевны. А Ирина Сергеевна всерьёз задумалась о его друзьях.  Так, никто из них и не помог  ей, а наоборот: Николай даже руки распустил...после её разговора с его "высоким" другом. А её медицинская карточка вскоре исчезла, из регистратуры...
Так ли нужно было и ей, Ирине Сергеевне, быть членом КПСС? Анализируя, она пришла к такому печальному выводу и решению...

            Старший сын Володя не намного пережил отца и брата Валеру. Покинул этот мир в тридцать шесть лет. Неправильное питание и алкоголь сделали своё дело, не выдержли его больные почки.
Клава, мать Володи и Валеры, ушла вслед за ними через год. Ей было пятьдесят восемь лет.

           Женщина с юга, после смерти Николая, вернулась в его жильё. Теперь ей стало хорошо. Когда его уволили с работы в пенсионном возрасте, вот тогда можно было бы и полечить его, ему никто не помешал бы лечиться. А женщина уехала, не выдержав.
          Перед отъездом Ирина Сергеевна зашла на кладбище вместе с дочерями, попрощаться с Николаем и его сыновьями. Да и с бедной Клавой. У них в руках были четыре букета гладиолусов. Положили каждому на могилу. Эти цветы очень любил Николай. Повспоминали его добрый характер. Всех было жаль.
Никто, из любивших женщин, не посещали его последнее пристанище. Не было ни одного цветочка, все забыли как он с ними бывал щедр...
Все четверо покоились рядом.
Пусть земля будет им пухом, - пожелали они.