Урочище Сантана

   Сороковатное освещение лампочки, под потолком, нисколько не мешало. Привыкнув, к её постоянному свечению, можно привыкнуть и к старому кафелю, цвета морской волны, и к трещинам на побеленной стене выше, и к суконному одеялу, вправленного в белоснежный пододеяльник, и к жёсткой подушке, и к спине уходящего человека в белом халате,  после сделанного мне укола какой-то дряни, от чего наступает полная апатия чувств, опустошение и безразличие. Ночные кошмары отступают куда-то вверх и растворяются в исходящем от лампочки свете.
   Когда это было? На прошлой неделе? Месяц назад? Или в прошлом сезоне, в разгар лета, когда звёзды были наиболее ярки, а луна огромным диском висела на юге? Или когда я в первый раз услышал этот странный звук в наушниках?
   Нет, не звук. Слово! Хриплое, шипящее, растягивающее каждую букву. Слово, похоже на непрерывно изменяющийся звук, в котором угадывалось одно – Сааннтанннааа….
***
   Сантана, услышал я из радио-наушников, в то время, когда мой МД лежал в рюкзаке, наушники снимать не стал, просто болтались на шее, а сам я шёл по старой просеке, ярко освещённой луной, которая была прямо по курсу.
   Я должен был выйти, согласно карте генштаба, через четверть часа, на линию ЛЭП, и уже по ней направиться в сторону города.
В свете полной луны идти было легко, временами поваленные поперёк деревья особо не докучали.
   И тут этот звук. Луна, ночь, лес и мурашки по коже. Сердце ёкнуло. Металлический вкус во рту и трясущиеся руки, сдирающие наушники. Вот первые ощущения что я испытал в тот момент. И шок, когда у видел, что они выключены. Может сам отключил, когда снимал?
   Стало заметно темнее. Луны не было, только светлый прогал впереди выдавал направление просеки. И тут пронзительный крик совы заставил вжать голову в плечи и второй раз похолодеть.
    Огромная птица, чёрный контур которой сорвался с дерева и бесшумно полетел вперёд, ясно выделялся на фоне белёсого неба.
   Где я? Сколько до ЛЭП? Курсор на экране навигатора отсутствовал, хвалёные спутники ГЛОНАСС и надёжные GPS потеряли меня. Или я потерялся? Да нет, просека вот она, всё так же прямолинейно уходит в глубь леса.
   Похолодало. Лес, до того нейтральный, сделался чаще и неприветливее.
   За мной следили! Я это почувствовал затылком. Резко повернул голову, в кромешной тьме чащи угадывались два бледно-голубоватых огонька чьих то глаз. Послышалось чьё-то рычание, шорох и из темноты выглянуло нечто… и сразу стало светлее, это луна вновь заняла своё место на небосклоне. Нечто исчезло, а вместо него я увидел какую-то корягу, причудливо изогнутую природой, со светящимися гнилушками.
   Звёздный вихрь в голове упорядочился, ноги, непослушные, подламывающиеся, пришли в прежнее состояние, ухающее сердце постепенно успокоилось, и я бодро зашагал на луну, по той же, ставшей такой обыденной и родной просеке.
   Стоп! А почему луна на всё том же, привычном, месте? Времени прошло предостаточно, а та, как ни вчём ни бывало, всё так же, висит над прямой, как стрела, просекой, и я всё так же иду на её бледный, но яркий овал в небе.
   Лес кончился внезапно, впереди открытое пространство и огромный камень-валун, на котором, как в сказке, чёрной, с подтёками краской, еле читаемая надпись: вперёд пойдёшь – жалеть будешь, на лево - помрёшь, на  право – в мучениях сгинешь, назад воротишься – ещё хуже будет.
Туристы балуются, подумал я и пошёл прямо.
Увы, трассы не было.
***
   Планируя выйти к утру к городу, я не рассчитывал на ночёвку, достаточно было пары краткосрочных привалов.
   Придётся дождаться утра. Расстелив плащ-палатку, и по удобнее пристроив рюкзак под голову, я растянулся на ней и приготовился ждать рассвет.
   Нынешний коп был неудачный, в прочем и как весь нынешний сезон в целом, который начался с поломки моего «сафарика». Он вообще не включался. После устранения неполадки, я вдруг обнаружил полное непонимание со стороны жены, которой обзавёлся этой зимой.
   Я лежал, глядя в тёмное, без звёзд небо, слушал ночные шорохи, потрескивание сучьев, под чьи ми то ногами, макушки хвойных деревьев застыли чёрными контурами на фоне неба. Почему нет звёзд? Луна есть, молчаливые тени от неё отбрасываются на землю, повторяя профиль деревьев, а на душе муторно и тревожно.
   Я пробудился с рассветом, зевая и потягиваясь выполз из под плащ палатки в предрассветный туман. Небо над полосой тумана было ясным. На небосводе застыл поблёкший диск луны.
   День начинался. Быть может и не только день.
   Навигатор по-прежнему не работал. Спутники меня не видели. На загруженной карте генштаба, в предполагаемом месте, где я находился, не было ни каких открытых пространств, полян и урочищ. Где то тут должна проходить ЛЭП, на которую и выходила просека. Просеки то же не было.
   Недалеко, в подлеске, кто-то завозился, с хрустом ломались ветки, прямо на меня выскочил кабан. На клыке чёрная земля и прошлогодние листья с травинками, злые красные глазки, ошалело уставились на меня, резко крутанувшись на месте, мохнатое создание скрылось в обратном направлении. Только после этого я услышал ухнувшее, куда-то в пятки, сердце.
   Нужно выбираться от сюда. Скатав плащ-палатку и закинув рюкзак за спину, я с опаской глянул в направление скрывшегося вепря.
   От куда-то с боку начал сгущаться и наползать всё более усиливающийся туман. Он надвигался сплошной стеной, медленно и неотвратимо заполняя всё пространство, скрывая пролесок, стену дальнего леса, окружавшего, раскинувшегося передо мной, оголённого пространства .
Я ускорил шаг, стремясь выйти на середину этой огромной поляны. Впереди, в тумане, что то появилось, чёрные, с человеческий рост стволы, столбы, одни прямые, другие в наклон, с торчащими в сторону… это не сучья, не обрубленные деревья… кресты! Подошёл ближе. Так и есть. Погост. Старое, с покосившимися, поваленными, превратившимися в труху упавшими крестами. Одни ещё стояли на заросших травой и мелким кустарником холмиках, другие были давно повалены ветрами, временем и только угадывались в траве…
   «Под сим крестом… раб божий… Тимофей... 73 года», «… раба божья Марфа… 83 года..» Ни дат рождения, ни дат смерти…
Из тумана вышел кабан. Почесался о крест, да так, что тот зашатался, хрюкнул, покосился на меня и потрусил дальше. Я стоял как вкопанный. Мимо промчался выводок поросят, один ткнулся своим пятачком мне в берцы, отскочил. Радостно взвизгнул и умчался за своими собратьями.
   Три птицы, по виду вороны, вынырнули от куда то с верху, уселись на крест и уставились на меня. Медленно отступая назад, я споткнулся, вскочил и не разбирая дороги понёсся прочь. Злое, хохочущее карканье донеслось в спину, подстегнуло, ускорило бег, и тут я полетел куда то вниз, упал лицом в воду, рюкзак накрыл голову сверху, завалился на бок, я следом, хватая ртом воздух, высвободил руки от лямок и встал на четвереньки.
   Небольшая речушка пересекала это место. Берег оврага, с которого я свалился, был не высок и зарос травой. Противоположный берег был рядом, выбравшись на другую сторону, я уселся на траву, и дико озираясь, решил привести мысли в порядок.
   И так. Я не понятно где. Дикие звери. Погост со старыми крестами. Навигатор молчит. Часы разбиты при падении. Телефон. У меня есть сотовый телефон! Так и есть, я так и знал. Всё к одному. Отсутствие сигнала…
- Э, парень, как тебя это угораздило?
   Я, аж, подскочил. Рядом стоял мужичок и улыбался. Рубаха на выпуск, брюки заправлены в сапоги, на голове огромная, как у грузин в кино, фуражка, на плече он придерживал металлодетектор. В другой руке обычная штыковая лопата.
Лицо его было носасто-вытянутое, острые мочки ушей, рыжие усишки в разные стороны и рыжая щетина завершали его портрет. Старый лис, почему то подумалось мне, и голос его был точно такой, как если бы он был бы и в самом деле старым лисом, отрывистым и тявкающим. 
- Я, говорю, от кель ты, с той стороны что ли? – он кивнул на противоположный берег, в сторону погоста, и не дожидаясь ответа,- я и говорю, все Вы от туда приходите, понароете ям, - он кивнул на раскрытый рюкзак из которого торчали штанга моего МД и сапёрная лопатка, - а мне закапывай,- сказал он с усмешкой, и добавил, - да это ни чего, это даже к лучшему.
- Закапываю я, - буркнул я, вставая и отряхиваясь, - Заблудился, шёл к ЛЭП, а вышел сюда.
- ЛЭП.. отродясь не слыхивал, - заявил мужичок и пошёл прочь.
- Эй, стойте, да постой те же! – бросился я за ним, но тот растворился в высокой траве, поглощённый туманом.
- Меня Сантана зовут!, - крикнул он, уже с другого берега. И вновь исчез.
   Туман рассеялся. Сменив промокшие носки и, вставив новые сухие стельки в берцы,  я взобрался на возвышающийся бережок и огляделся. Урочище оказалось огромным, покрытым невысокой травой пространством, через которое протекала речушка, было по несколько гектаров с обеих её сторон, на одной стороне обозначился холм с поваленными и покосившимися крестами, на другой ровное травяное поле, заросшее местами мелким кустарником с деревьями, в расположении которых угадывалась некая геометрическая логика.
   Вдалеке маячила фигурка, бродившего по полю Сантаны,  однако МД его был по прежнему на плече, хотя сам он, время от времени, останавливался, приседал, совершал какие то действия лопатой, поднимался и шёл дальше.
   Перебравшись по камням на его сторону, я решил собрать свой «Сафарик», так как почувствовал, что поисковый инстинкт перевешивает эмоции происшедших событий, и не спеша направился в сторону Лиса, как окрестил я этого мужичка, со странным именем Сантана.
   Первый же сигнал принёс необычайно красивый крестик, второй отличного сохрана монетку, третий, пятый, десятый сигналы... да тут клондайк какой то, более хабарного места я и не встречал за всю свою поисковую практику! Я уже сбился со счёта выкопанным ямкам, «правильные» сигналы непрерывно звучали в наушниках, поясная сумка заметно потяжелела от находок, мой «охотничий» азарт ликовал, поисковый фарт зашкаливал все мыслимые пределы!
   Сигнал. Лопата в землю. Отброшен ком земли. В ямке или наверху монета, крестик, колечко! Небывалое везение! Душа счастливо вибрирует, в голове праздничная иллюминация, руки трясутся от волнения, частота ямок такая,  как будто сеятель прошёлся по урочищу, глубины залегания почти что нет, да тут и МД не нужен! Куда ни копни, везде находка!
   Я разогнулся, потянулся, встав на цыпочки, разминая уставшие приседать ноги, выгнул спину, покрутил тазом, расслабляя занывшую поясницу.  Небывалый день. Небывалая удача!
   - Ну что, парень, удача так и прёт? – тявкающий голос, прозвучавший рядом заставил вздрогнуть. – Не ошибся я в тебе, правильно вывел и душа твоя полна азарта, и похвально-расточительна для нашего дела.
   Рядом с ним довольно хрюкнул кабан. Ворона сидела на плече и оценивающе косила глазом. В траве прошелестел повизгивающий выводок поросят. Взгляд Сантаны был прямой и холодный.
- О чём это ты, - вырвалось у меня, в то время когда в мозгу вспыхнула лампочка – опасность!
- Да всё о том же. О ямках, о душе, да ты глянь ка!
   Я оглянулся. По пути, по которому я прошёл, по примятой траве виднелся след, след не закопанных ямок, разбросанная земля чернела вдоль всего моего трека, до этого места, небольшие ямки казались огромными котлованами, на дне, ближайших ко мне, я увидел, как звёзды, искорки…
- На-ка, выпей,- Сантана протянул фляжку, и жёстко посмотрел в глаза.
   Словно во сне, сопротивляющимся сознанием, я протянул руку и пригубил. На вкус  травяной чай, он мятным привкусом устремился по пищеводу, что-то внутри похолодело, что-то сжалось, потом рассыпалось на множество искорок. Сантана улыбнулся.
- Душа, парень, не сгусток энергии, она как ваша галактика с миллиардом звёзд и планет. А в центре что? Правильно! Чёрная дыра, всасывающая пространство. И это есть порядок Мироздания…
    Он говорил, что-то ещё, про предназначение, промысел и необходимость. О том, что у каждого своя просека, которая ведёт на твоё урочище, о свободе выбора пройти по ней или вернуться. О делах,  на которые способен и которые волен совершать или нет. О душе и расточительстве оной, о том, что кто-то теряет, а кто-то находит.
   Я стоял и слушал. В какой-то момент, затуманенным сознанием я уловил, что и не человек передо мною. Острый нос и рожки, копыта вместо сапог, о ногу его трётся инфенральная тварь. На плече не ворона, сорока, та самая птица, не пожелавшая войти в Ноев Ковчег, которая притаилась на верхушке и смеялась над погибающим миром.
За спиной Сантаны, в рассеивающемся тумане, явственно проступили более плотные его слои, которые, поднимаясь вверх, образовывали число 666.
Не помня себя я развернулся и побежал, побежал бросив рюкзак и МД, отшвырнув лопату и сорвав с пояса сумку с хабаром, а за спиной стрекотала, смеялась, лезла вон из перьев сорока.
***
   Сороковатное освещение лампочки, под потолком, нисколько не мешало. Сделавший мне инъекцию доктор распрямился и с улыбкой посмотрел на меня. Острые мочки ушей, рыжие усишки в разные стороны и рыжая щетина. Сантана?
- Кто ты? – дрогнувшим голосом спросил я в след уходящему белому халату.
В дверях он обернулся.
- В моём имени лишняя буква…
 Из-под кровати, с визгом, выскочил выводок поросят и устремился к уже закрывающейся двери.
А за окном неистово стрекотала сорока.

КОНЕЦ.