МГЛА. Роман. Глава 14

                http://www.proza.ru/2018/04/13/578


14

Разлогов не знал, сколько пролежал в полудреме. Он открыл глаза и уставился в черную стену. Все, что случилось на этой кровати, встало перед глазами. Тяжелое сожаление охватило его. Совесть? Нет. Просто не для этого он привез сюда Ромашку. Хотелось остроты ощущений, какого-то небывалого удовольствия, полного удовлетворения. А вместо этого он получил болезненное разочарование и желание провалиться куда-нибудь, где нет муки и затхлого воздуха. «Бежать из этой норы. Прямо сейчас!» - подумал он.
Мысли, как всадники с ногайками, наскакивали одна за другой и стегали его. Разлогов испытывал почти физическую боль. Зачем они были здесь втроем, зачем он привез ее сюда, зачем вообще она в его жизни, такая красивая и такая…
Сашка храпел, как перфоратор. Разлогов больше не мог выносить духоты. Он отодвинулся от Ромашки, от ее горячего, ставшего словно заразным тела, и слез с кровати. Ощупью в темноте нашел свои вещи, стал впопыхах одеваться.
-  Ты куда? – спросила Ромашка шепотом.
- В туалет.
Он вышел на улицу. По небу ползла холодная майская заря. Густой воздух казался тяжелым и плотным. Разлогов вздохнул полной грудью. Пар изо рта растворился, словно его и не было. «Растворялось бы также то, о чем сожалеешь», - подумал Разлогов. Он не хотел, чтобы наступило утро и стало светло. Не хотел ее видеть. Если ехать, то сейчас. Отгородиться темнотой, чтобы не встретить ее взгляд. Разлогов вернулся в дом. Ромашка сидела на кровати.
- Едем сейчас, - сказал он.
- Что случилось? – ее голос дрожал.
- Ничего.
- Почему сейчас?
- Не хочу здесь оставаться.
Ромашка стала искать свои вещи. Сашка храпел, как ни в чем не бывало.
- Пойду, заведу машину, - сказал Разлогов, - разбуди Сашку.
Он сел в машину, повернул ключ. «Рейндж Ровер» завелся. Не проститься с Сашкой было нельзя, он обидится. На кой черт он его в это втянул? Нашел бы кого-нибудь в интернете, если приспичило, а после благополучно забыл. А с Сашкой они как-никак приятели.
Разлогов вышел из машины и встретил их на крыльце. Ромашка - с сумкой в руке, с наспех собранными на затылке волосами. Утренний воздух провел по ее лицу холодной рукой, она была растеряна, бледна и, несмотря ни на что, очаровательна. Отсутствие косметики сделало ее лицо мягче. Разлогову это показалось наваждением; не может такая девушка участвовать в групповухе, не может этот ангельский лик быть страшной харей того подавившегося существа. Нет, может. Она ехидна, оборотень.
Сашка был в штанах и тапках. Он зевнул и убрал с лица волосы.
- Че случилось-то?
- Сань, у меня компаньон из Риги прилетает сегодня в Шереметьево. Я только сейчас вспомнил.
- Не свисти.
- Серьезно.
Помолчали.
- Ну, ладно. Счастливо, - Сашка с кривой ухмылкой протянул руку, Разлогов пожал ее. – Пока, Ромашка.
Сашка сказал это с теплотой и задержал на ней взгляд. Она сделала едва заметное движение к нему, как будто хотела поцеловать в щеку, но не решилась, только поблагодарила взглядом. После всего Разлогову это показалось просто нелепым. Он подумал, что с его стороны было бы уместно рассмеяться.
Они сели в машину. Ромашка сунула озябшие руки между коленей, но не попросила включить печку. Она сидела, сдвинув бедра, и смотрела вперед. После того, как весь вечер она только и делала, что раздвигала ляжки и брала в рот, ее зажатая поза выглядела гадко и лживо. «Рейндж Ровер» тронулся и закачался на ухабистой дороге.
Они молчали, как будто сзади сидел кто-то третий. Ромашка вздыхала. Разлогов делал вид, что ему все равно, но чувствовал, что лицо выдает его. Они выехали на шоссе и помчались к Москве. Серое утро наступало на тьму. «Рейндж Ровер» мчался быстрее ветра, но в салоне скорость не ощущалась.
- Все нормально? – ей едва хватило дыхания на два слова.
- Да.
Снова воцарилось молчание, но такое напряженное, словно готово было взорваться. Разлогов не выдержал и посмотрел на Ромашку, встретил ее взгляд. Ее лицо было таким, как будто она сейчас закричит, но, вместе с тем по-прежнему красивым. Оно оставалось прекрасным даже в отчаянии. Только Разлогов видел не это лицо, а давящееся, уродливое.
Его чуть не прорвало. Мучила пропасть между красотой и страшным разинутым ртом. Некуда было деться от этого несоответствия. Стало зябко, и Разлогов включил печку. Хотелось причинить Ромашке страдание. Только ее боль могла облегчить его боль. Выволочь из машины и таскать за волосы по земле, а потом разбить каблуком лицо. И по животу, чтобы дергалась в конвульсиях, как давеча, когда подавилась. Помня, как ее тело отзывалось на удовольствие, наблюдать, как оно отзывается на мучение. Заставить страдать, страшно страдать, как при потере близкого человека. Видеть, как мука корежит ее лицо. От этих мыслей стало легче, как от таблетки.
Москва приближалась. Поток стал плотным и вскоре замедлился, а Разлогов хотел гнать. Они молчали и этим выдавали себя. Молчание было красноречивее слов. Движение почти остановилось, машины продвигались короткими рывками. Разлогов перестроился на обочину, но вскоре и обочину затянула вереница автомобилей. Стало светло. Дым из выхлопных труб поднимался как пар, словно зимой.
- ..твою мать! Суббота же! Откуда столько народу?! – вырвалось у Разлогова.
- Здесь всегда пробки, - пробормотала Ромашка.
Он чуть не врезал ей наотмашь, чтобы заткнулась.
- Не говори ерунду.
Разве это он сказал? Ведь он не собирался ничего говорить. Разлогов взглянул на нее. Ромашка молчала, схватив на горле ворот куртки смуглыми пальцами с ярко-красными ногтями. Вчера эти пальцы держались за Сашкин член, им нравился его здоровый член, нравилось гонять на нем шкуру. Разлогов глянул на дорогу и опять на нее. Ему показалось, она сейчас раскроет рот и заговорит. Они встретились глазами. Он почувствовал толчок.
- ..твою мать!
Разлогов не успел затормозить и стукнул «Тойоту-Камри», которая шла впереди. Он включил аварийку и вышел. Из «Камри» вылез невысокий кавказец.
- Ты что, ездить не умеешь?
Разлогов приготовился к драке.
- С кем не бывает?! Извини.
Кавказец подошел, посмотрел на бампер. Разлогов протиснулся между машинами и наклонился. На «Рейндж Ровере» чуть погнулся номерной знак. На бампере «Камри» рядом со знаком была царапина.
- Вот, - провел пальцем кавказец.
- Это ерунда. Это и тысячи не стоит.
- Смеешься? Ты же видишь, машина дорогая, как говоришь – тысячи не стоит!
- Не такая уж дорогая.
- Тебе это Жигули, что ли? – кавказец начал закипать.
- Ладно, давай трешку и по рукам?
- Смеешься? Все, я гаишников вызываю.
- Ладно – пятерка.
Кавказец уставился на него. Теперь Разлогов начал злиться.
- Ремонт тут не нужен. Если не присматриваться, ничего не видно. Просто, так как я не прав, я предлагаю тебе пять штук, и считаю это справедливым в данной ситуации.
- Ладно, договорились, - кавказец скривился, словно делал одолжение. – Просто я опаздываю.
- Бумага есть? Расписку написать.
- Нет.
Разлогов вернулся в машину, открыл бардачок. Ромашка поджала ноги.
- Надолго?
Он не ответил, взял бумагу и вышел. Когда кавказец написал расписку, Разлогов прочел ее и отдал деньги.
- Ладно, давай аккуратно езди, - кавказец протянул руку.
- Пошел ты… - Разлогов направился к своей машине.
Кавказец что-то выкрикнул, хлопнул дверью.
- Уже все? – удивилась Ромашка.
Разлогов тронулся и перестроился влево, чтобы объехать «Камри».
- Все нормально?
Ее показное участие выглядело по-идиотски. Разлогов снова закипел. Кавказец на «Камри» отвлек на несколько минут, и вот все вернулось.
- Вы договорились? - похоже, она, во что бы то ни стало, решила не молчать.
- Да.
- Ты дал ему денег?
Разлогов кивнул.
- Сколько?
- Пять тысяч.
- За что? – возмутилась она. – Чурке какому-то!
- Чурке? Кто бы говорил! - заревел он. - Ты же только под такими и была!
Ее лицо сморщилось и застыло в гримасе, как будто у нее остановилось сердце. Разлогов смотрел на Ромашку, видел, как она разродилась болью, которой с утра не могла разродиться. Он обрадовался, как ребенок. Глянул на дорогу и опять на нее, стал бросать в нее слова, словно тыкать рогатиной.
- Ты же тварь. Конченая. Тебя только в бытовку гастарбайтерам.
- Ты же сам пригласил, – пролепетала она.
- Да кто б тебя приглашал, если б ты нормальная была! Купчиха, …твою мать! Мразь ты!
- Останови! – закричала она. - Останови машину!
Разлогов резко перестроился и остановил.
- Пошла вон, тварь!
Ромашка пыталась отстегнуть ремень. Ему хотелось ударить ее кулаком в лицо. Ее движения были отчаянными, словно машина тонула. Наконец, дверь открылась. Разлогов толкнул ее в плечо, которое показалось ему не по-женски неподатливым. Она качнулась, но не упала, вышла, оставив дверь открытой, и смотрела на него. Он увидел ее сумку на заднем сиденье, хотел выбросить, но этого показалось мало. Разлогов выскочил из машины и с силой швырнул сумку Ромашке в лицо. Она вскрикнула, голова откинулась, она шагнула назад, но не упала.
- Мразь! – выдохнул он.
Люди с интересом, как зрители в зале, наблюдали из машин захватывающую сцену. Разлогов никогда не вел себя подобным образом, никогда не выходил из себя. Он знал, что ужасен, но хотел быть таким. Его сердце купалось в ее унижении. Он чувствовал себя так, как будто раздавил мерзкое насекомое.
Разлогов нажал на газ и посмотрел в зеркало. Ромашка упала на колени и уронила лицо в ладони.


http://www.proza.ru/2018/04/17/646