Убийство в операционной

Ганс Франк считался одним из самых знающих и удачливых полицейских криминальной полиции Мюнхена. Несмотря не достаточно молодой возраст и должность всего лишь инспектора, ему поручали самые резонансные дела в столице Баварии. Если бы не его ершистый характер, он давно бы уже стал комиссаром полиции.  Вот и сейчас, когда на  многоэтажной парковке возле большой клиники был обнаружен труп молодой женщины,  и районное отделение полиции  терялось в догадках, зачем было убивать медицинскую сестру, он был послан на помощь районным полицейским.  Приехав, Ганс увидел около  стоящего на парковке автомобиля марки «Опель» лежащую на земле молодую женщину, в светлом плаще, около головы которой была лужа уже спекшейся крови.   Около неё стояло несколько мужчин, часть из них была в полицейской униформе, но большая часть в штатском.  К Гансу подошел один из полицейских,  и протянул мортировку, с запёкшейся на конце её кровью.
- Видимо, это оружие убийства, - проговорил он, и продолжил:
- Отпечатков пальцев нет, преступник был в перчатках.
- Уже узнали, что это за женщина? – обращаясь ко всем сразу, спросил Франк.
- Да, узнали. Это операционная медицинская сестра клиники доктора Бюхера.  Фамилия её Шпигель, звали Урсулой.  Директор  уже оповещен о случившемся.  Если с ним хотите поговорить, инспектор, то он у себя в кабинете.
- Хорошо, свяжитесь с ним, я подойду через 10 минут.  Какие-нибудь следы есть?
- Видимо, сумочку потерпевшей обыскивали, все содержимое валялось на земле.
- Ничего необычного в содержимом не увидели?
- Нет, все как обычно. Всякая женская ерунда. Только вот  связки ключей от машины и квартиры не было.
- Возможно, взял преступник, чтобы поехать на квартиру за чем-то? - в задумчивости проговорил Франк,  и продолжил расспрашивать:
- Когда произошло убийство?
- Около трех часов назад.  Точнее медэксперт скажет после вскрытия.
- Кто обнаружил труп?
- Медицинская сестра, которая собиралась после работы уехать домой. Вон она, её допрашивает  Вильгельм, - указал на стоящих в стороне полицейского и женщину один из полицейских в штатском.
- Все сфотографировали, запротоколировали?
- Да, все сделали как обычно.
- Хорошо, можете увозить труп. А я схожу к руководителю клиники,  поговорю с директором клиники.  А вы узнайте адрес, где жила медсестра, и произведите там обыск. Может, там найдутся какие-то зацепки. И поговорите с водителями, которые ставят машины, может, видели что-то.

Ганс поднялся на второй этаж, где находился кабинет директора и владельца клиники Бюхера.  В небольшой приемной сидела миловидная секретарша, которая спросила, кто он такой. Услышав ответ, нажала кнопку внутренней связи:
- Господин директор, к вам инспектор полиции.
- Пусть войдет, - раздалось из динамика громкой связи.
Вошедшего в кабинет Ганса встретил вставший из-за стола моложавый мужчина лет  сорока-сорока пяти.  Он пригласил полицейского присаживаться у стола и спросил:
- Чай, кофе, инспектор?
- Нет, спасибо. Скажите, господин Бюхер, вы хорошо знали убитую?
- Сказать, что хорошо, значит,  ничего не сказать. Она была моей личной операционной сестрой, я оперировал только с ней.
- Так вы не только директор и владелец клиники, как мне сказали, но и оперирующий хирург?
- И ведущий хирург клиники. Делаю самые сложные операции. И эта сестра было со мной со дня  организации клиники, т.е. больше десяти лет. 
- Я представляю, какая это для вас утрата. Примите мои искренние соболезнования, доктор.
- Да, я очень огорчен. На завтра даже отменил операцию,  надо найти операционную сестру такого же уровня, что, поверьте, непросто.  У нас небольшая клиника, весь персонал на счету.  Буду искать в других больницах.
- Как вы можете охарактеризовать свою медсестру?
- Очень грамотная, исполнительная, ответственная.  Очень болеет за наше дело, и всякие материальные блага для неё не важны.  Я очень сожалению об её утрате.
- У неё есть отдельный кабинет в клинике?
- Нет, все сестры у нас в одном кабинете. Там переодеваются, хранят свои личные вещи.  Принимают пищу в нашей столовой, для них мы готовим специальное меню.  Я постарался создать для персонала максимально комфортные условия для работы.

Распрощавшись с директором клиники, который опытному глазу инспектора показался излишне напряженным, Ганс спустился вниз, к своему «Фольсвагену», и поехал в криминальное  управление.  В голове вертелась мысль:
- Какой может быть мотив убийства операционной сестры? И орудие убийства странное.  Скорее, убийство спонтанное, мортировка говорит об этом, скорее всего, убийца ставит свою машину в этой же парковке,  и схватил первый попавшийся под руку тяжелый предмет.

В управлении его ждал сюрприз. Приехавшие с обыска квартиры убитой полицейские доложили, что нашли ампулы с наркотиками, как написано на этикетках.  Причем они лежали на видных местах, их и искать не пришлось, и это вызвало у полицейских резонные подозрения.  Один их них доложил Гансу:
- Не подбросили ли  ампулы  специально, чтобы увести на ложный след?  Видимо, делали все впопыхах, боялись, что заметят. Разбросаны вещи, как будто что-то искали, а ампулы с наркотиками не взяли.
- Да, все это странно.  Так, надо выяснить, имела ли убитая доступ к наркотикам в клинике, не пропадали ли они у них в ближайшие дни или раньше. Уточните все у сестер, которые с ней раздевались в одном кабинете. Но это уже завтра, сегодня все ушли домой, кроме дежурного персонала.

Следующие два дня прошли в плотной работе полицейских с персоналом,  которого в этой частной клинике действительно было не очень много. Но,  тем не менее, как доложили Гансу его сотрудники, клиника занималась и научными исследования,  в частности, как сказал не без хвастовства один из докторов,  они синтезировали лекарство, которое снижает отторжение инородных тел, в частности, пересаженных искусственных почек, сердца, других органов. И это подтверждено на животных, на человеке пока не проводилось.  Обезьяны, которым доктор Бюхер пересадил чужие почки, жили уже продолжительное время без признаков отторжения, получая их препарат. Выяснили также, что Урсула имела допуск к наркотическим средствам, но хищений последний не зарегистрировано.

А вот зацепок по убийству практически не было.  Одна медицинская сестра сказала, что убитая некоторое время назад подрабатывала в наркологической клинике. Она жила без мужа, на иждивении мать-старушка в деревне, так что денег не хватало, и она бралась за любые подработки.  Узнав об этом, Ганс решил поехать сам в наркологическую клинику, и правильно сделал. Из разговора с медицинской сестрой он узнал, что у убитой во время работы в клинике возник любовный роман с одним из больных. И благодаря её усилиям молодой человек победил свое вредное пристрастие, был выписан из клиники, и они вроде собирались пожениться. Все это случилось пару месяцев назад. После выписки молодого человека убитая перестала совмещать в наркологической клинике.

Некоторые усилия потребовались полиции, чтобы найти этого молодого человека.  Оказалось, он родом из Мюнхена, но плавает штурманом на торговом судне.  Четыре дня назад вернулся из плавания, и должен был встретиться с любимой, но она не пришла на свидание. На следующий день он позвонил в клинику и узнал о случившемся несчастье.  Молодой человек был убит горем, и когда Ганс его разговорил, поведал, как произошло его увлечение наркотиками, и какую роль сыграла  любимая женщина в его исцелении:
- Вы знаете, инспектор, что такое ночные вахты в штормовом море? Я не очень хорошо переносил качку, но стоять вахты должен был наравне со всеми.  Чтобы не клонило ко сну, мне доктор посоветовал принимать небольшие дозы кофеина.  Так и пристрастился.  И когда понял, что это путь к деградации личности, лег в клинику. И там познакомился с Урсулой.  Она стала мне помогать избавиться от наркотической зависимости, и   постепенно мы полюбили друг друга.  Когда меня выписали, я ушел в рейс, после которого она собиралась познакомиться меня со своей матерью,  и мы собирались пожениться.
Произнеся эта слова, молодой человек горестно вздохнул.
 Ганс спросил его:
- А Урсула приносила вам наркотики после выписки?
- Да вы что! Она к ним относилась, как к самому большому злу. Хотя без них не обходится ни одна операция, но это же для пользы больного, а не во вред. 
- Вы знали, где жила Урсула?
- Конечно,  мы какое-то время после моей выписки жили у неё на квартире.
- У вас был ключ от квартиры?
- Почему был? Он и сейчас есть. Вот он, - и молодой человек показал  ключ.
- А вы не ездили на квартиру после приезда?
- Нет, вначале я дожидался Урсулу в условленном месте, она должна была приехать на своем «Опеле», мы собирались поужинать в ресторане, и потом поехать к ней. Но когда  она не пришла, я поехал к ней, но дверь в квартиру была опечатана, и я остановился в гостинице.

Ганс посидел в задумчивости. Все сходилось, и этот молодой штурман, убитый горем, говорил истинную правду.  Поэтому он продолжил расспрос:
- А вы говорили с Урсулой о ей работе?
- Конечно, она очень дорожила своей работой, она ей нравилась. С восхищением говорила о своем директоре клиники, с которым она работала в операционной. Он её очень ценил. Но как-то обмолвилась, что ей не нравится, что директор не прислушивается к мнению доктора-лаборанта-исследователя, он изобрел какой-то препарат, который перевернет представление о пересадках органов и систем. Я в это не разбираюсь, но Урсула сказала, что тот доктор считает, что надо продолжить эксперименты над животными, и лишь потом оповестить весь мир об изобретении. А директору не терпится сообщить об этом, получить патент, за которым последуют большие деньги, и он сможет расширить свою клинику, и к нему поедут пациенты со всего мира.
Они еще немного поговорили о работе молодой девушки в клинике Бюхера, и Ганс откланялся.  По дороге он все думал о словах молодого штурмана про этот препарат. Второй раз при расследовании он сталкивается с ним. Не в нем ли разгадка убийства операционной сестры?

На следующий день Ганс поехал в клинику в надежде прояснить это в разговоре с доктором-исследователем, но его ждала неудача.  Доктор оказался в реанимации после сложной операции по замене клапана сердца, сделанной несколько дней назад.  Молодые пациенты  переводятся в обычную палату быстрее, но доктор был уже пожилым человеком, да и операция делалась по жизненным показаниям, так что его продолжали держать в реанимации,  и поговорить с ним Гансу не удалось. Но зато он переговорил с медицинской сестрой, чей стол стоял рядом со столом Урсулы.  На его вопрос, не заметила ли она что-то необычное в поведении своей коллеги, та вспомнила,  что после операции  доктору-исследователю она была чем-то взволнована.  Звонила в какую-то фармацевтическую компанию, чтобы что-то узнать про шовный материал.  Так как она в этот день торопилась по каким-то делам, то назначила встречу в этой компании на следующий день.  Разговорившая с Гансом сестра  еще обратила внимание, что проходивший мимо их кабинета с открытой дверью директор почему-то замедлил шаг, как бы прислушиваясь к разговору Урсулы.

Не откладывая в долгий ящик, Ганс узнал, какая фирма поставляет в клинику шовный материал, и поехал туда. Принявшая его сотрудница припомнила, что звонившая из какой-то клиники медицинская сестра интересовалась новинками шовного материала, спрашивала, какого цвета нитки для производства швов наружных и внутренних.  Ганс тоже заинтересовался этим вопросом, и,  уходя через какое-то время из этой фирмы, уже знал, что нитки для сшивания тканей человека различаются не только толщиной, но и свойствами. Некоторые нитки остаются в организме навсегда, сдерживая края разрезов, а некоторые самостоятельно рассасываются через некоторое время.  Есть и наружные швы, нитки из которых удаляются после заживления раны и формирования крепкого рубца.

На следующий день Ганс снова был в клинике.  Его приход весьма удивил директора, которому пришлось отвечать на некоторые вопросы, по мнению доктора, не относящиеся к следствию. Ему пришлось рассказать инспектору, что за операция была сделана его коллеге, доктору-исследователю, и почему так срочно.  Дотошный полицейский выспрашивал, какими нитками Бюхер пришивал протез клапана сердца,  что может случиться, если произошла ошибка, и вместо не рассасываемых ниток шов сделан нитками, которые рассасываются со временем.  Посетовал, что не всегда умерших после операции на сердце вскрывают после смерти вследствие сердечной недостаточности, и заверил Бюхера, что настоит, чтобы все подобные смерти впредь будут подвергаться судебно-медицинской экспертизе.  Разговор продолжался больше часа, и очень утомил директора, не привыкшего отвечать на подобные вопросы. А вот Ганс уходил в полной уверенности, что этот разговор приведет к разгадке смерти операционной медсестры.
После ухода из кабинета директора клиники он еще какое-то время вел разговор с обычно ассистирующим директору хирургом. 

Ганс решил, что следующий день будет решающим в расследовании, что ловушки расставлены, и добыча попадет в сети.  Все его помощники были предупреждены.  Оставалось ждать.  Первая весточка от сотрудника, дежурившего в клинике, была обнадеживающей.  Директор нашел какие-то перебои в работе сердца своего коллеги, которому он несколько дней назад поставил протез клапана сердца, и взял его на повторную операцию.  Ганс с полицейскими выехал в клинику. И когда оперирующий хирург наложил последний шов,  и сказал анестезиологам, что пациент теперь принадлежит им, в операционную вошли одетые в стерильные халаты полицейские во главе с Гансом.  Неожиданно для последнего Бюхер, как был, в халате, стерильных перчатках, бросился к Гансу и обнял его:
- Поздравляю, повторная операция прошла успешно. Наш доктор будет жить.
Ганс отстранился, и,  глядя в глаза хирурга, произнес:
- Всем оставаться на местах. Будет проводиться обыск, вот ордер.  А вы, господин Бюхер, обвиняетесь в попытке умышленного убийства вследствие неправильно сделанной предыдущей операции. Обыскать его, - дал команду Ганс своим подчиненным.

Он подошел к ассистенту и спросил:
- Ну, как? Вы проследили? Он заменил все нити на новые?
- Да, все заменил, старую нить  он вытащил из раны. Клапан держат новые нити.
Начался обыск всех присутствующих в операционной.  Через полчаса, когда больной после операции был отвезен в реанимацию, а Ганс прошел в кабинет директора клиники, который  был вытряхнут из стерильного халата,  и последний до последнего миллиметра осмотрен, туда зашел его подчиненный и сказал, что старую нить, которая является единственной уликой в данном деле, не нашли.
Ганс, тяжелым взглядом глядя в глаза Бюхера, произнес:
- Вам повезло, мы не нашли нить. Но я уверен, что в прошлый раз вы именно рассасывающимися нитками пришили клапан своему коллеге, и это вызнало недоумение у вашей операционной сестры, которая решила уточнить, что за новые нити, как вы ей сказали,  поступили в клинику. И вы убили её на парковке, а потом, чтобы отвести от себя подозрения, проникли к ней в квартиру и подбросили наркотики.  И все для того, чтобы скорее оповестить мир о новом препарате, который мог сделать вас не только знаменитым на весь мир, но и очень богатым.  После смерти изобретателя препарата вы были вольны поступать по своему.  Я очень жалею, что не смог вас остановить. Прощайте!

Ганс медленно снял стерильный халат, в котором по-прежнему находился, и тяжело ступая, вышел из кабинета. Директор усмехнулся,  подошел к стулу, на спинку которого был брошен халат, и взял его в руки. И в этот момент дверь распахнулась,  и в кабинет энергичным шагом вошел Ганс.
- Я понял, почему мы не нашли нитки, хотя обыскали всё, - он взял из рук опешившего Бюхера халат,  и сказал:
- Меня-то не обыскали. А нить должны быть в моем халате.
И он достал из кармана халата свернутую колечком уже давно нестерильную нить.  Торжествующе глядя на доктора, жестко сказал:
- Боюсь, вы нескоро встанете к операционному столу. Собирайтесь.