Баня

Шестьдесят градусов по Цельсию

Камни выли, злые от веселья.
Банщик сыпал: - жив курилка, жив?..
Народная песня.

… Нет, нет, терпеть уже нет никаких сил! – как будто бы кожу сдирают живьем. Кто бы ни прочитал написанное – не поверит. Градусник на стенке бани показывает 60 градусов, а в парилке туман.
- Чуть еще и будет полный порядок! – влажность пока 55%.
- И что, эта влажность? – жаркий туман поглощает слова.
- А вот когда до 60% добежим, сам увидишь!..
- Издеваешься ты, банщик, мать твою! – А-А-А-А-А-А-ААА!
Выпусти ты меня из этой парилки! Сдохну же я здесь!!!

Словно бык на выгоне весеннем,
Пар ревел, потемки оглушив…
продолжение народной песни

- Тихо, тихо, не переживай ты так сильно. Сам же говорил, холодно, мол в бане. Говорил?
- Ну, говорил. Говорил. Издеваешься?
- Да нет. Сам посмотри на термометр. Видишь?
- Вижу. 60 градусов. Точно не врет твой термометр?
- Может и соврет на один – два градуса. А чего ты орешь?
- Да кожа же моя, б…дь!
- Ничего, ничего. Новая нарастет…

…веник
в бане всем дороже денег! (народная мудрость)

Веник. Банный березовый веник парит. Накрывает тело, прижимается к нему. Ах!!! Неужели 60? Градусов. А почему нет никаких сил и мочи терпеть?
- Дай хотя бы отдышаться, не пари ты так. Перевернусь на живот…
- Да хоть на бок, хоть на живот. Всё хорошо будет (веселый хохоток). Не беспокойся.
- Уф – уф, хоть маленькую отдушину! Маленькую – маленькую.
- Да вон, прямо перед носом твоим. Только не открывай полностью, рядышком с ней так и дыши…
- Ну вот, отдохните, друзья мои… пока. Пропотейте как следует. А там уже сами дальше решайте. Только условие моё простое – кто не выдержал, я не виноват. Пойдет колоть дрова для бани. Минимум десять поленьев. И даже никаких возражений не принимается.
Я правда не могу понять. Издевается над нами этот, с первого раза показавшийся мне вполне симпатичным и добродушным мужчина? Или ЭТО испытание на прочность? Но сам же, как в первый раз зашел в парную, поежился от неприветливо – прохладного воздуха, что – то такое хмынул обидное про непонятно – холодную парилку. Что – то сказал о том, что не замерзнуть бы нам в ней. А он так сначала снисходительно - весело улыбнулся, - ты мол переживаешь, что замерзнуть можешь, тогда я обещаю – не успеешь! Да, замерзнуть не успеешь! Немножечко потерпи. Вот, сейчас в эту трубу поддам, так, теперь в эту. Вот, уже лучше - третья труба издает органные звуки, четвертая отзывается басом. Как будто бы странная банная мелодия в небольшой парилке: еее… эээ,.. бээ… б-у-у,..
Что за звуки такие странные? - я с любопытством, мне свойственным, наблюдаю за священнодействием. Хозяин бани подкидывает последние ароматно - кипящие ковшики уже непосредственно на раскаленные камни - Пшш!!! Вглядывается выше моей головы на термометр и другой прибор, показывающий влажность.
«Ай, как хорошо!!! По бане растекается горячий влажный туман. Лежать бы так и лежать. Кайф ловить.» Но уж нет – у банщика другие задумки – поиздеваться над нами?!!
- Все, все, не могу – у! – веник парит вдоль тела, изредка к нему прикасаясь. Припадает к спине, шее, пояснице. Я взвиваюсь, точно одновременно ужаленный во все нежные места моей кожи.
- Терпи, терпи! Куда ты собрался? – меня немного отпустило; теперь стонет, пытаясь задушить крики мой товарищ! – А – а – а!!! Николай! Умерь свои силы и старания! – а ведь он лежит от меня дальше. Почти что в другом углу от печки. Я ему тоже не завидую, но… думаю, что пар уже весь на мне осел, но по протяжному дыханию и натужным всхлипываниям понимаю, что если и осел, то не до конца…
- Ладно, ладно, погрейтесь немного, а я пойду пока умоюсь, - хозяин положил веники в кипяток, закрыл за собой дверь в парную.
- Женя, что ЭТО было? – это что, садист – эсэсовец? – я уже не стесняюсь в выражениях и задаю вопросы напрямик. Мне кажется, что у меня ожог как минимум второй или третьей степени! Но, чувствую такую сладкую расслабленность и кайф, что понимаю, - что - то здесь не то. То есть не те слова я сказал. Сгоряча, может быть…
А из парилки выходить пока не хочется. Пот обильно струится на деревянные полки. «Страшный» банщик исчез. Чего бояться? А ведь мой сегодняшний сосед описывал мне свои ощущения от этой парилки. Но… я как – то ему не поверил, что можно париться в русской бане при температуре всего лишь в 60! градусов. Мне почему – то казалось, что «нормальная» температура в парилке должна быть не менее 70 – 80 градусов. Вот такие бывают сомнения, что бываешь даже за это наказан. Но в предбаннике огромное зеркало. Я пытаюсь найти, обнаружить на теле следы от ожогов. Их нет!!! «А чего же я тогда орал, словно меня резали на мелкие ленточки? Да и не только я, но и мой товарищ, не впервые посещающий это заведение, с трудом сдерживал стонущие, вырывающиеся из горла звуки…»
Я очень большой любитель русской бани. Еще дед, небесное ему царствие, построил после войны своими руками прекрасную русскую баню. Небольшую. На два – три человека парную. Печку в ней каменку обустроил. Полоки – лежаки под потолком. Сколько я бань русских перевидал, не перечесть. И в городах разных, и у друзей – товарищей. Но всегда считал, что лучше той бани, которую соорудил мой дед, я вряд ли встречу. Может быть он никогда меня не ругал за то, что я едва мог выдержать горячий, тяжелый пар и прикосновения веников к нежной коже, а может быть делал все это, щадя меня; только из бани я скатывался на нижний полок таким распарено – удовлетворенным, раскрасневшимся до безобразия, с мраморными разводами на спине и теле, выливал на себя ушат ледяной воды, а затем с наслаждением сидел в предбаннике, потягивая душистый кисловатый квас, с плавающими в кувшине корочками темного хлеба.
Ну да ладно, давайте оставим предыдущий абзац за скобками. Как - то я поверил своему товарищу, что получу незабываемые ощущения от необычной во всех отношениях русской бани. Да и… пока не буду раскрывать всех остальных секретов…
После душа мы сидели в огромной комнате. За окнами - сугробы чистого, не московского снега. Пили горячий медовый чай из пиал. Разговаривали. В основном говорил наш приветливый хозяин. Рассказывал о житье – бытье. О своих внуках, которых воспитывал, когда дети (взрослые) были заняты своими служебными делами. О хозяйстве, кроликах, людях. Да о многом может припомнить человек, проживший две трети жизни человеческой. Мы слушали с интересом, потягивая душистый чай…
- Ну, что же, друзья мои – товарищи!? – второй заход! И уже не сердитесь на меня – старика, попарю вас сейчас так, что мир в копеечку вам покажется. А кому не в терпёж будет – вон, видите чурбаны осиновые? Десять чурбачков колуном, да топориком поколоть. Может быть веселее будет погреться?!
Я опять занимаю место около печки, пытаюсь мысленно «отключить» рецепторы. Отключил, получилось. Уже не ору так сильно, как в первый раз, но… чувствую, что орать – то как раз и пора, потому, что кожа начинает пузыриться, вздуваться на теле, а мой товарищ уже не скрывая своих эмоций глухо орет, зажав ладонью рот…
- Ну всё, всё, чего вы так раскричались. Полежите пока, сколько сможете, или захотите, ну а дальше у нас лечебные процедуры… продолжатся…
- Так, так, так, никаких смываний и подмываний, - садимся на скамейку, расслабляемся, дышим ровно, - хозяин бани берет из огромной глубокой емкости что – то похожее на соль или соду и начинает нас усиленно натирать. Спину, живот, подмышки. – Дальше сами натирайте себя! – Молодцы, так, еще, еще. Теперь медом! – Всё тело, я сказал! Особенно в паху, под мышками. Лицо не трогайте. Особенно глаза. Сейчас пойдёте снова париться…
Уже вроде даже полегче, да и повеселей. Лежим, обливаясь горячим потом – солью – мёдом. На головах будёновки. Банные, белые, без красных звёздочек. Подобрали по размеру. Ноги согнули в коленах, поднимаем пятки вверх. А - А – А! – Это же наши пятки, мать твою! Что ты по ним так хлещешь?!
- Да чтобы ходить вам легче было по земле, да и летать хорошо, а шкурка ваша сойдёт местами, да и ничего. Ничего с ней не случится! А икры закрыть бы надо – самые нежные места! Можно и ожог получить!
Я первым выскакиваю в предбанник, просовываю руку под струю воды. Смываю с себя соль, пот с медом. Оглядываю себя в огромное зеркало. Получил – таки ожог икр на ноге. Больно, но и в некоторой степени я горд за то, что смог выдержать такую встряску. Но… «военная» закалка ещё не окончена. Перед нами наполненные кипятком тазики.
- Ножки, ножки опускайте. Если очень горячо будет – вот чан с ледяной водой! – в большом чане плавает снег и небольшие айсберги. Ножки сюда, ножки туда. А теперь упражнение для коленей! Свести их вместе – кипяток на них, а затем сразу же из ледяной ванны холодной водой. Сколько так повторять? – Да пока не надоест…Уверенно так говорит, со знанием дела. Я уже даже не чувствую ни кипятка в тазике для ног, ни ледяной воды в чане. Ноги опуская попеременно в таз, затем в чан. Поливаю колени кипятком, затем ледяной водой.
- А для чего надо проделывать такие процедуры? – это я хозяину.
- А вот сам и увидишь. Через недельку – другую вспомнишь обо мне. Если уже «случились» всякие – разные радикулиты – пройдут. А если нет, то профилактика, - он снова весело взглянул на меня. В глазах озорные чертики.
«Профилактика, хм, - слабо возмутился я в душе. Ну что же, профилактика, так профилактика.» - как - то я уже больше стал доверять нашему банщику. Подумалось мне тогда, что – то такое он знает, чего не знаю я, а может когда – то и знал, да позабыл.
В следующем помещении, где на шестах сохли наши полотенца, меня заинтересовала печь. Я таких никогда не видел. Топится из специальной комнаты (пред - предбанника). Размеров огромных. Больше похожа на русскую печь, чем на банную. Дрова потрескивают. Нет надобности закрывать поддувало. Хозяин периодически подкидывает дровишки. Улыбается: – вон ваши простыни на шесте для просушки. Накиньте на себя. Отдохните (добрый, блин). А настроение у меня, по крайней мере после таких «экзекуций» прямо - таки райское (может быть их больше и не будет? Экзекуций этих).
Выходим в «приемный покой», где на столе около окна горячий чайник, вдоль стен расставлены скамьи с шерстяными одеялами, простынями, вешалки для одежды. У противоположной стены - холодильник, телевизор. За окном морозные белоснежные сугробы… Отдыхаем, закутавшись в подсохшие простыни. Ощущения необыкновенные – будто по небу летишь – паришь. Ах ты, снова захотелось в парилку, но хозяин остановил мой порыв: - подожди, остынь. Минут через десять пойдем вместе, последний раз вас попарю, а дальше отдыхать, расслабляться, кушать, можно и самогоночки немного на дорожку тяпнуть. Руки и ноги покрывают странные узоры, словно мозаика или светлый мрамор с красноватыми оттенками. Мысли где – то далеко – далеко. А по телу разливается нега и покой, покой...
- Ну что, друзья мои, - подъём! Попарю вас напоследок. Готовы?
Я - то уж точно готов, даже не страшно. Кажется, все ужасы позади, теперь главное полностью расслабиться и получать наслаждение вместе с удовольствием.
Мы снова в парной. Лежим на сухих простынях (когда они успели просохнуть?), ноги удобно покоятся на специальных подушечках. Греемся, потихоньку покрываясь влажным паром. Снова слышим знакомую музыку, словно где – то в отдалении заплакал саксофон. Это хозяин льёт в трубы пахучий кипяток.  Еее… эээ,.. бээ… б-у-у,.. – выводят трубы. Забавно. Пара почти не видно, а банщик поглядывает на приборы над моей головой. Крякнул, что – то буркнул себе под нос, вылил два ковшика на камни. Снова заклубился жаркий пар, опять веники нагоняют, разгоняя его поверху, касаясь наших «многострадальных» тел. Я уже не чувствую никаких неприятных симптомов, только ощущение полного блаженства. Так бы лежал бы и лежал, хоть целую вечность, но банщик потянул меня за руку, словно я заснул, - всё, всё, ты уже потеть перестал, иди мойся и отдыхай! «Вот так банщик, вот так специалист! Как он может всё видеть и чувствовать? - мой товарищ, с которым мы приехали вместе говорил, что это специалист не превзойдённый. Больше двадцати лет занимается любимым делом. Значит не только книжки всякие прочитал о настоящей русской бане, но и на практике, на себе, своих близких, чужих, посторонних людях изучил за несколько десятков лет все эти премудрости.»
Я смываю под душем вместе с мыльной пеной остатки пота и березовых листиков, гляжусь на себя в зеркало. Глаза светятся необыкновенным блеском, а на теле красновато – мраморные разводы. За окном чистейший снег. Огромные сугробы. «А почему бы? – мелькнула мысль.» – С разбегу ныряю в ближайший сугроб, обтираю лицо, шею, грудь, туловище. Снежинки нехотя тают, от плеч и спины к небу тянется знатный пар. «Ну вот, так еще лучше! – а солнце греет уже по – весеннему, хотя градусник показывает температуру в тени ниже одиннадцати градусов.» В дом заходить пока не хочется, а от тела, как от раскалённого камня взвивается прозрачный парок…
Мы сидим с товарищем за столом, лениво откинувшись на спинки стульев. Как римляне в тоги, обмотаны простынями. Неторопливо попиваем душистый кипяток. Хозяин куда – то исчез. Я не спрашиваю куда. Лень. Лень даже думать, не то, что говорить. Слов нет. Мыслей нет. Только блаженство, необыкновенное блаженство. Промелькнула мысль – как на седьмом небе. Точно, уцепилась в подсознании. Как на небе… Только захотелось ещё раз «забежать» в парилку; не успел. Наш гостеприимный хозяин с мороза потянул на себя дверь: - ну вот, теперь и перекусить, и выпить можно – в руках у него огромная корзина со снедью и бутылкой с темной жидкостью.
- ?
- Что, что ты так смотришь? Самогона не видел? Не переживай, тоже шестьдесят градусов, - банщик с шутками - прибаутками выкладывал из корзины янтарно – красноватые, с яркими прожилками кусочки сала, свежие салаты, супницу, глубокие плошки и скворчащую сковороду, над которой вьется жаркий дымок. – Приятного аппетита! А на меня зла не держите, если что; мне – то вашу кожу не жаль, - он снова весело улыбается. Давайте, давайте, веселей за ложки. Все своё, даже горчица. Рюмки на столе. И не сачковать! А то пока внуки приедут, помогут деду, - он снова показал головой в сторону полуметровых в обхвате «полешек». Колун рядом…
Я посмотрел на часы, беззвучно отсчитывающие время. «Ого, уже шесть часов прошло, а я и не заметил». Уезжать не хотелось. Напоследок я ещё раз «заглянул» в парилку. Просто полежать – поваляться в бане. Кожа снова чутко отозвалась на жаркую влагу. Появились сначала капельки, а затем обильно потекли струйки по телу…
Через десять минут за нами приехала машина.
Мы тепло попрощались с хозяином. До свидания!
Свидимся?
А как же иначе?
P. S. По приезду в Москву мне сразу же захотелось засесть за рассказ. Но, чувствовал - еще рано. Потому, что получились бы сплошные охи и ахи. Только по прошествии десяти дней я по памяти восстанавливая по крупицам события того дня, смог уже более ли менее точно, без лишних эмоций описать свои ощущения. А ещё хочу сказать, что у меня куда – то исчез застарелый артрит (до того я не мог правую кисть сжимать в кулак – средний палец никак не хотел сгибаться), колени, ранее издававшие неприятные скрипучие звуки и пощелкивания во время гимнастических упражнений, к моему большому удивлению, теперь молчат, как «рыба об лед». Не знаю, надолго ли это. Может быть, до следующего посещения необыкновенной бани? Тогда точно свидимся. А пока я с вами прощаюсь…

Виталий Кузнецов      Малоярославец – Москва 05 апреля 2018 года