Отомстила

                ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН

                ОТОМСТИЛА
                рассказ
                1
           Эта история произошла перед Новым годом в одной из средних школ. Завхоз Заедов в актовом зале с учащимися только что установил ёлку. В этот день обычно для составления акта приходил пожарник, который по вверенному ему району объезжал свои объекты. Заедов ждал его в канцелярии, сидя за своим столом.
           Но тот по роду своей службы к назначенному часу почему-то запаздывал. Заедов обещал своей жене прийти на обед домой пораньше. И теперь сидел с выражением огорчения на лице, смотрел на часы, которые висели на стене. И даже не обратил внимания на то, что вместо заболевшей секретарши за печатной машинкой сидела воспитатель по внеклассной работе Вера Солонкина. Она была как раз той особой, которая среди молодых учителей считала себя, чуть ли не первой красавицей. И почему-то всерьёз полагала, что ни один мужчина этого не должен не замечать. Но в большей степени это относилось к Заедову, так как по отзывам учителей он любил отпускать женщинам комплименты. Впрочем, Солонкина лично слышала, как однажды в приподнятом тоне он рьяно нахваливал учительницу по рисованию, которая к своему наряду со вкусом подбирала ювелирные украшения. И вообще, Заедов не оставлял без своего внимания учителей молодых и даже среднего возраста…
           Солонкиной же было обидно, что он её как бы нарочно не замечал, только потому, что она воспитатель, а до учителя ей надо было ещё дорасти.
                2
          Однако она не догадывалась, что Заедаев знал о её слабости выслушивать от коллег тёплые отзывы о ней, как она чудесно выглядит, к чему относился с пониманием вполне снисходительно. Но он не разделял её мнение о себе. У неё лицо было строгое, удлинённой формы, глаза серого цвета, холодные и пристальные, скошенный чуть набок нос, тонкие губы, подбородок как-то был тоже странно скошен. И одно плечо при этом чуть выдавалось вперёд. Нет, она была не в его вкусе…
            Солонкина стремилась быть всегда отмеченной школьным начальством за деловитость, поэтому она с намеренным усердием проявляла активность там, где её даже не просили. Вот сейчас она вместо секретарши отпечатывала для новогоднего утренника сценарий.
            Изредка Солонкина посматривала на завхоза, который сидел за столом напротив неё. Но он смотрел в окно, сцепив пальцы, потом смотрел на часы и снова устремлял взор в окно. А на неё – ноль внимания, хотя, наверное, видел какой на ней отличный деловой костюм, что подчёркивала и роскошная причёска. Она пребывала в ожидании новогодних утренников, и от этого ей было хорошо, она проведёт свои мероприятия ещё лучше, чем в прошлом году. И за это должна быть отблагодарена директором премиальными…
            Солонкиной так манилось самой спросить у завхоза о том, как она сегодня выглядит. Но наперекор её желанию в ней взыграла гордость, которая не позволила это сделать. И она только грустно подумала: «Неужели он настолько весь ушёл в себя в ожидание пожарника? Трудно представить, чтобы он не замечал молодую красивую девушку. Ведь передо мной теряются все молодые люди. А этот завхоз возомнил, будто настолько искушён женскими хитростями, что его уже ничто не интересовало. Но это же не так, с другими он о чём-то находил поговорить, а вот со мной сегодня ещё ни словом не обмолвился».
             Впрочем, она не хотела признавать, что и раньше он не очень жаловал её своим вниманием. Но про себя она об этом никогда не рассуждала. Может потому, что догадался о её поклонниках, и это из гордости его сдерживало? И всё-таки понимая, что Заедов, будучи женатым, не проходил мимо других юбок, чтобы не поговорить с ними, что и возбуждало у неё ревность, и неприятно было сознавать, что она ему, видимо, несимпатична, только непонятно, почему…
           От сильного огорчения даже сейчас её лицо непроизвольно перекосилось…
Заедов, увы, не задумывался над тем, что на неё могло так подействовать только не показное его равнодушие к ней. Вместо того, чтобы выправить положение, он вдруг поднялся из-за стола и, не глядя на Веру, бросил на ходу, что на случай прихода пожарника он будет неподалёку. И быстро вышел из канцелярии. Вера холодным взглядом проводила его и стала ещё ритмичней двумя пальцами выстукивать на машинке, отчего треск клавишей только усилился…
            Но его это, похоже, уже точно никак не интересовало…
            В продолжение часа, вплоть до обеденного перерыва, несколько раз Заедов наведывался в канцелярию. На его вопрос, приходил ли пожарник, Вера всякий раз отрицательно качала головой…
            Однако чиновник из пожарной службы так и не появился. И тогда Заедов поехал домой на обед. Бывало, если не заезжал в бухгалтерию, он успевал обернуться с обеда на работу вовремя. А сегодня у него там были неотложные  дела, о чём он вспомнил лишь по дороге...
           Из бухгалтерии Заедов позвонил в школу и передал Вере, что на полчаса задержится.
           После того, как Заедов уехал на обед, прошло полтора часа. В это время в своём кабинете уже сидела директор Лямлина, которая после обеда обыкновенно составляла по административной работе плановый отчёт.
           Настенные часы, висевшие в канцелярии, уже показывали половину третьего, когда дверь кабинета директора приоткрылась и Лямлина, не выходя из кабинета, спросила:
           – Вера, вы завхоза сегодня видели?
           – Нет, Гертруда Митрофановна, не видела, он даже не заходил, – беззастенчиво соврала Солонкина, и при этом от удивления широко раскрыла глаза.
           – Вот, пожалуйста, где-то опять болтается, а его обед уже давно закончился! – в досаде протянула Лямлина.
           На слова директора Солонкина ответила лишь бодрыми, рассыпчатыми ударами по клавиатуре машинки, как бы напоминая, что она трудится в поте лица…
                3   
           В это время дверь в канцелярию растворилась, и на пороге объявился лёгок на помине завхоз Заедов, которого Солонкина встретила сердитым взглядом.
           Когда он прошёл через канцелярию, дверь кабинета директора отворилась. Завхоз в нерешительности в дверях остановился, впрочем, столкнувшись с заведомо недовольным взором Лямлиной; она отступила к своему креслу и опустилась в него, сняла очки, потёрла усталые от напряжения глаза, и водрузила окуляры на место. Лямлина взяла яблоко, куснула, снова положила его на стол. Её челюсти хищно двигались, а глаза злобно воззрились на постылого завхоза.
           – Ну, объясните мне, где же это вы были? – жуя яблоко, строго спросила Лямлина, глядя на Заедова.
           – Заходил в бухгалтерию: в материальный отдел, – чувствуя себя оскорблённым за недоверие, буркнул завхоз. – Давно на сверку приглашали. Я звонил Вере…
           – А вы знаете, что вас битый час напрасно прождал пожарник? Да, с часу дня… и ушёл ни с чем…
          Заедов растерянно обернулся в сторону Солонкиной, которая кивком головы подтвердила. «Почему же Вера промолчала?» – подумал удивлённо завхоз, и  заговорил несколько растерянно:
          – Этого быть не может, потому что я ушёл на обед пять минут второго…
          – Вы смеете утверждать, что этого быть не могло? – яростно возмутилась Лямлина.– А я вам повторяю: он вас ждал! И потрудитесь ответить: где вы пропадали лишний час с обеда?
          – Гертруда Митрофановна, я бесцельно просидел почти два час, это вам подтвердит Вера. Она как раз была в канцелярии.   
          – Я вас здесь не видела, на меня не ссылайтесь! – жёстко, холодным тоном отчеканила Солонкина.
          – Вот видите: я ей верю, а вам – нет! – ехидно отчеканила Лямлина.
          – Как, Вера, разве ты меня не видела? – удивлённо, в оторопи протянул Заедов, он был растерян оттого, что Солонкина отказалась подтвердить справедливость его слов. – Я же звонил тебе из бухгалтерии, Вера?
         – Я дважды не отвечаю, и что вам от меня надо? – возмущённо отрезала всё так же холодно Солонкина.
         «Вот какая негодница! Я не похвалил её наряд, и за это она так отыгралась…», – подумал про себя Заедов, обжигая воспитательницу негодованием. Но та отвернулась, Солонкину нисколько не гложила совесть за то, что подыграла директору.К тому же Лямлина органически не переносила завхоза. Вот поэтому ей так хотелось подыграть. Вдобавок Солонкина не могла простить Заедову за то, что он так и не сказал ей, как женщине, ни одного лестного слова. А ведь она даже пыталась с ним поддерживать хорошие отношения, но не ради этого, а чтобы снабжал её необходимыми канцелярскими принадлежностями. Но это было ещё до того, когда она даже не подозревала, в каких натянутых отношениях он находился с Лямлиной. А когда узнала, что у директора завхоз в большой немилости, Солонкина решила держаться подальше от опального завхоза, и тем самым угодила Лямлиной на тот случай, что скоро она перейдёт на четвёртый курс заочного филфака. А там скоро подвернётся случай получить у директора несколько часов практики.
         Да, она была весьма довольна, что сделала ещё один шаг к подтверждению верности Лямлиной ради одного того, чтобы та из директорского фонда отмечала её верноподданность ежемесячными прибавками к основному жалованью. Солонкиной доставляло  истинное удовольствие то, что она не поддерживала Заедова,и ради своего благополучия её нисколько не трогали угрызения совести.
         Когда Заедов вышел из канцелярии с выговором, она с чувством удовлетворённого мщения подумала: «От одного порицания его не убудет. А я приобрела у директора доверие, что для меня поважней ущемлённого самолюбия завхоза… Может, теперь он будет со мной считаться и отмечать мою внешность сладкими для меня словами?..»
        Но он скоро уволился и Вера была весьма довольна, что внесла в это и свою лепту.

29 марта 1996 г.