Посмотреть в глаза. Рассказ. Журнал Нева 4, 2006г

Посмотреть в глаза

1.

Нет никакой необходимости каждый день повторять одно и то же, но получается, что именно это мы делаем каждый день. Одни в этом повторении находят для себя универсальный способ влиять на кого-то, как им кажется, но все выходит наоборот. Тот, к кому обращаются с одними и теми же упреками, один раз и навсегда вырабатывает систему защиты, о которую разбиваются постоянные напоминания о том, что нужно делать. В одних семьях это игра словами, быстро переходящая в дружескую беседу, в других — напряженное и агрессивное отражение нападок, которые и не являются таковыми, но отражающему кажется, что на него нападают, и не по делу. У третьих нет этих проблем из-за раз и навсегда установленного и признаваемого всеми этикета.

Каждое утро Ирина начинает с одних и тех же вопросов к своему мужу: когда и во сколько он придет? Спокойный Степан Аркадьевич привык к этим вопросам и, кажется, ждет момента, чтобы отразить удар, чтобы не давать определенного ответа. Ирина не понимает, что для Степана Аркадьевича эти обычные вопросы почему-то звучат как приказ быть дома именно в шесть, и ни минутой позже. Огрызнувшись по-мужски независимо и дерзко: “Ну, что ты каждый раз спрашиваешь одно и то же?”, Степан Аркадьевич быстро исчезает за дверью, чтобы не услышать продолжения, избежать объяснений, и вот он свободен как птица для полета, и сразу масса вариантов выстраивается в его голове, пока он устраивается в уютное кресло за рулем нового “Ауди”, прикасаясь к этим блестящим кнопкам, ручкам и отправляясь в свое дневное путешествие, маршрут которого он в своей голове еще вчера перед самым сном продумал до подробностей.

В тот злополучный день в его новенький “Ауди” на полной скорости врезался “Мерседес” — за рулем сидел пьяный мужчина, который на месте скончался.

Больница, куда попал Степан Аркадьевич, была современная: огромное здание серого цвета возвышалось полукругом, подъезд на машинах был предусмотрен со всех сторон, несколько лифтов, палаты на двух, трех человек. Это не была какая-то специальная больница, но медперсонал выглядел весьма респектабельно. Чувствовалось, что деньги поступают в это учреждение. Подтверждением этому была чистота в палатах и внимательность врачей.

Первое чувство, когда он пришел в себя, было счастье, что он жив. Он ничего не помнил, но потом жена Ирина сообщила, что его спасла подушка безопасности. Счастье первых минут, когда он пришел в сознание, постепенно обрастало новыми впечатлениями. В его теперешнем беспомощном положении куда-то пропал стыд, и когда к нему подходили молоденькие медсестры для процедур и санитарки, он не чувствовал себя мужчиной, а чувствовал пациентом, подчиняясь ловким рукам, делавшим перевязки, переворачивавшим его то на один бок, то на другой.

Степан Аркадьевич оказался в больнице впервые. Сколько он слышал разговоров о всевозможных ужасах, о палатах, где лежат по пятнадцать–двадцать человек, об утках, с утра до вечера стоящих около тяжело больных, к которым никто не подходит, о деньгах, которые платят за операции. Но сейчас у Степана Аркадьевича не было сил на какие-то отрицательные впечатления. Палата, где лежал Степан Аркадьевич, ему казалась уютной и чистой.

2.

Жизнь больничная всегда превращается в некое путешествие в другую жизнь. Недуг не кажется опасным, к нему быстро привыкаешь, глядя, как вокруг такие же люди и им тоже что-то лечат. Завязывается дружба, и здесь, на больничной койке, она искренняя из-за отсутствия истории отношений между людьми. Хочется о себе рассказать, и сам себе кажешься другим, новым, как будто за собой наблюдаешь со стороны. Обязательно, если палата большая, образуется лидер. Его уважают, к нему обращаются, и всегда есть кто-то, кому эти случайные люди не нужны и неинтересны. Таких не любят, над ними посмеиваются, отчего они становятся злыми и дерзкими.

В любом коллективе роли распределяются в зависимости от характера людей, и у одних не возникает проблем, а у других наоборот. Одним всегда везде хорошо, а другим везде плохо. В одинаковых условиях больницы люди ведут себя всегда по-разному, а медперсонал больницы твердо придерживается раз и навсегда установленных правил.

День начинается с обхода больных, измерения температуры, потом завтрак, потом отдых — для лежачих это всегда в постели, другие выходят в коридор пообщаться и покурить, если это не запрещено. С курением всегда борются, как и  с пьянством, но что поделаешь, если больница не закрытого типа и обязательно сердобольные родственники приносят то, что их просит больной. Если в больнице оказываются пьющие, они сразу сбиваются в стайку и подкупают санитарок, чтобы не пропадать зазря, и это настоящий бич для персонала, и больных тоже.

Степан Аркадьевич, человек солидный, был помещен в палату на двоих. Это только кажется, что чем меньше народу, тем удобнее. Удобнее всего быть одному, но это не всегда возможно, и приходится подчиниться обстоятельствам.

Он примерный больной, тихий, скромный, исполнительный. Не пьющий, не курящий. Положительный. И посетители к нему ходят приличные. Навещают его во все положенные дни. Жена Ирина не скупится дать лишние деньги старшей медсестре, и от этого отношение персонала к нему хорошее.

Его сосед по палате — молодой парень Митя. Симпатичный, крашенный в белый цвет. Тоже с травмами. Он рассказал свою историю.

“Живу с женщиной, ну как с женой. Старше она меня на десять лет. Пьет и меня заставляет. Я, вроде, могу без этого, но когда с ней, все одним кончается — посылает меня в магазин, пока не свалится поперек комнаты”.

Эта история потом обрастает подробностями:

“Сам вечно с ней ругаюсь. Денег ей мало. Ну, я, конечно устраиваюсь куда берут, но из-за Этой долго не задерживаюсь нигде. Не дает работать: как начинает пить, ну и я, вроде сначала держусь, а потом не иду на работу, — ну, меня и увольняют. Все Эта виновата”.

В дни посещений к Мите приходит Эта, раскрашенная, как кукла, белобрысая Нюрка. У Мити перелом правого бедра и правой руки. Он пока на растяжке, так что Степан Аркадьевич все слышит и видит, что происходит прямо тут у него перед глазами. Нюрка, конечно, бесстыжая, пристает к Мите не стесняясь. Тот отбрыкивается, а она все лезет. Наконец Митя, отбившись от нее, прямо спрашивает:

— Принесла?

— Принесла. На вот, держи, — и Нюрка протягивает сверток, который Митя прячет под матрас. Степан Аркадьевич знает — когда Эта уйдет, Митя потихоньку от него потягивает из бутылки, пока не будет очередной обход и у него ее не отнимут, пригрозив, что выгонят лечиться домой.

Нюрка, женщина за тридцать, разговорчивая и разбитная, все в любви признается Мите, что жить без него не может. Но Степан Аркадьевич знает от Мити, что “по пьянке она дает кому попало”.

— Вот выйду из больницы, буду драть как сидорову козу. Она другого не понимает, — признается Митя, выпив изрядно из той самой бутылки, которую ему принесла Нюрка.

Много чего интересного узнается про жизнь Мити из его нехитрого рассказа:

— Вот я вам скажу, вы думаете, что я отпетый пьяница. Это не так, — он достает бутылку и делает пару глотков. — Мне бы денег, да побольше. Я бы что, — купил бы себе костюм, ботинки и тачку. Вот все меня и зауважают. У наших у всех так. Как только подросли, родители понакупали ребятам машины, старые, правда, иномарки, вот они фраерами и заделались, и все с манером себя держат. Уж их-то я знаю, как облупленных. Вот у Витьки родители тащат, где не лень, а как машину купили, так носы позадирали, не подступись. Вот и я о машине мечтаю. Мне и баба-то не нужна, а Эта как назло прицепилась. Вот деньги появятся, куплю тачку — только и видали меня.

Степан Аркадьевич иногда вставит слово, что учиться тебе надо, парень ты норовистый, получишь профессию, но Митя его перебивает:

— В гробу я видал ваше ученье. Вот у меня отец учился, учился, — и ничего. Денег как не было, так и нет. Нет. Я своей дорогой пойду. Устроюсь куда-нибудь плотником, а там глядишь, директором стану. Все наши уже директора. И без всякого там образования.

Удивляется Степан Аркадьевич, слушая Митю: откуда в нем эта уверенность, что все само собой образуется. И знает Степан Аркадьевич, что не переубедить ему Митю, что учиться надо, ума разума набираться.

Вот и мать Мити пришла, женщина хмурая, некрасивая. И все об одном: “Работать тебе надо идти, деньги зарабатывать”.

“А как он эти деньги заработает, если ничего не умеет? Вот и пьет с горя, от неумения свою молодую жизнь наладить как положено”, — рассуждал про себя Степан Аркадьевич.

Разные мысли приходили в голову Степану Аркадьевичу, когда он слушал полупьяный рассказ Мити. Жалко парня. А помочь как? Ведь не вырвать человека из его окружения, не предоставить желанной тачки. Все это пустые слова, и одни упреки слышит этот молодой, красивый, полный сил парень. И на койке здесь оказался не случайно. Ребята по пьяни дрались, и он с ними. Вот и досталось смелому Мите по заслугам.

Скоро выписали Митю. Он оставил свой телефон Степану Аркадьевичу и взял его. Расстались как лучшие друзья. Опустела палата, а все не выходит из головы Степана Аркадьевича Митя. Как сложится его судьба?

3.

Степан Аркадьевич вскоре тоже выписался из больницы. Дела. Заботы! Совсем забыл Степан Аркадьевич Митю, своего соседа по палате.

Однажды, когда Степан Аркадьевич и Ирина сидели на кухне, зазвонил телефон. Степан Аркадьевич подошел.

— Здрасте! Это Митя! Ну, помните, из больницы?

— Да, да! Ну как у тебя? Где ты? — спросил Степан Аркадьевич, вспомнив этого бесшабашного парня.

— Вроде все нормально. Работаю тут. Ну, как бы с машинами. У меня тут дело. Не дадите в долг баксов пятьсот? Мне не хватает, тачку хочу купить.

Степан Аркадьевич призадумался. Он вспомнил, как Митя ему рассказывал о своей мечте, но от природы осторожный, Степан Аркадьевич сказал:

— Я тебе позвоню, если удастся занять ненадолго.

— Ну, ладно, — выпалил на другом конце Митя и повесил трубку.

Степан Аркадьевич вернулся на кухню. Какое-то чувство неуверенности нашло на него. Он ведь знал, что эти пятьсот долларов он отложил на покупку компьютера, и одновременно непонятное чувство встревожило его и поселило раздвоенность в душе. Он хотел помочь этому парню, жизнь которого может наладиться, если купит машину. Степан Аркадьевич рассказал Ирине о своих сомнениях — если они дадут эти деньги в долг, то придется на какое-то время отложить покупку компьютера. Ирина не сказала Степану Аркадьевичу то, что думает, — она по опыту знала, что убедить его невозможно, и только заметила:

— Но ведь ты совсем не знаешь этого парня…

На этом разговор закончился. В конце концов, Степан Аркадьевич решил, что можно еще попользоваться старым компьютером, а деньги ему через какое-то время Митя отдаст. Он набрал номер его телефона. К телефону подошел сам Митя.

— Привет! Это Степан Аркадьевич. Я дам тебе деньги на месяц, — сказал уверенно, как доброму приятелю, Степан Аркадьевич.

— Мне надо тысячу, но ладно, и эти бабки кстати будут. Я к вам заеду? Можно? — но предусмотрительный Степан Аркадьевич назначил встречу у метро.

В условленное время Степан Аркадьевич был на месте. Ровно в восемь подкатила сверкающая иномарка темно синего цвета, и из нее вышел Митя.

— Здрасте, — сказал он. — Нравится? — и кивнул в сторону машины.

— Отличная машина. Ты много еще должен? — спросил доверительно Степан Аркадьевич.

— Еще три тонны, — ответил уверенно Митя, — вот, собираю по знакомым.

— А из чего собираешься отдавать? — спросил неуверенно Степан Аркадьевич, чувствуя, что что-то вызывает у него сомнения.

— Я же работаю. А потом, смогу еще на машине подработать, — уверенно сказал Митя. Тут Степан Аркадьевич протянул ему пятьсот долларов и добавил:

— Через месяц вернешь.

— Да, да, конечно, — затараторил нервно Митя, пересчитывая деньги и пряча их в карман. Выглядел он вполне прилично. Оглядывая Митю, Степан Аркадьевич хотел увериться в том, что Митя его не подведет, как будто по виду можно определить, порядочный или непорядочный перед тобой человек.

4.

Время шло. Прошел месяц, другой. От Мити не было никаких вестей. Прошло еще полгода. Степан Аркадьевич забеспокоился и как-то раз набрал номер телефона Мити. К телефону подошла женщина.

— Попросите, пожалуйста, Дмитрия, — спросил Степан Аркадьевич, и то, что он услышал, повергло его в настоящий шок:

— Я те покажу Митрия.. Нету, нету его. Когда будет не спрашивай, и не звони больше, — пробурчала женщина и бросила трубку.

Степан Аркадьевич стоял как оплеванный. Он даже не вспоминал, что Митя ему должен пятьсот долларов. Хамство, на него вылившееся, повергло его в шок. Досада на свое ротозейство и доверчивость всколыхнули в душе Степана Аркадьевича, на первый взгляд спокойного и уравновешенного человека, бурю эмоций. Но как он мог знать, что именно так получится? Всегда есть риск давать деньги в долг неизвестному человеку. Но почему он так сильно промахнулся? Откуда в нем эта не умирающая уверенность, что людям надо помогать, что никто его не обманет, — или ему так хотелось, чтобы было так. Он вспомнил Митю, пьющего из бутылки, принесенной его подругой, и подумал: “Разве можно было давать деньги человеку…” — и он не находил подходящего слова для названия этого человека. У него не было подходящего слова.

Пришла Ирина. Степан Аркадьевич все ей рассказал. Ирина не удивилась и только повела плечом — чего, мол, можно было ждать. И тут Степан Аркадьевич рассказал ей о своем плане:

— Я поеду к нему и посмотрю ему в глаза, — уверенно сказал он. Ирина всплеснула руками.

— Неисправимый идеалист. Да он не будет с тобой разговаривать. Он сразу же забыл о твоем существовании.

— Ты так думаешь? Но это невозможно, — пролепетал Степан Аркадьевич, и все-таки, про себя, решил разыскать этого Митю. Ирине он решил ничего не говорить.

Найти Митю в большом городе оказалось делом непростым, но опытный Степан Аркадьевич решил эту задачу сразу. Он обратился к главврачу больницы, где лечился, и ему дали адрес.

5.

И вот Степан Аркадьевич едет по этому адресу в пригород на машине, едет на свой страх и риск, не предупредив Ирину, которая непременно ему бы это запретила. Его по человечески заинтересовал этот парень Митя, показавшийся ему симпатичным. Степан Аркадьевич ехал и рассуждал: “Что-то случилось, раз он не объявился, как обещал”. Он не мог допустить, что человек, честно ему смотревший в глаза, мог напрочь забыть о существовании его, Степана Аркадьевича, но тут же вспомнил, как его по телефону обругали, и вся эта история представилась в другом свете.

Дом, около которого остановился Степан Аркадьевич, ничем не отличался особенным: одноэтажный, давно не крашенный, какой-то весь облупившийся, крыльцо покосившееся. Калитка была закрыта изнутри на навесной замок. Никаких звонков. Подбежала маленькая собачка и стала лаять. Занавеска зашевелилась, и в окне показалось лицо женщины. Степан Аркадьевич ее сразу узнал — это была мать Мити.

— Что надо? — спросила женщина, приоткрыв створки окна.

— Здесь живет Митя? — спросил Степан Аркадьевич.

— Ну, — ответила женщина, проявляя чудеса неразговорчивости.

— У меня к нему дело, — обратился Степан Аркадьевич.

— Какое такое дело? Нету у него делоф. Вышли все. Да шли бы вы своей дорогой.

Степан Аркадьевич решил непременно выяснить то, что хотел.

— Любезная! А он сам где? — громко сказал Степан Аркадьевич.

— Сам, сам. Был, да сплыл, — выкрикнула женщина и задернула занавеску, давая понять, что разговор окончен.

Степан Аркадьевич сел за руль машины и задумался. Он не ожидал, что задача найти Митю окажется такой трудной. По дороге навстречу ехала женщина на велосипеде с сумкой через плечо. “Почтальон”, — подумал Степан Аркадьевич.

— Извините. Не подскажете, — женщина притормозила, — где можно Митю найти? — обратился к ней Степан Аркадьевич.

— Это что? Дмитрия, сына Прасковьи, что ли? — спросила женщина.

— Да! Да! Он живет вон в том доме, — и Степан Аркадьевич показал на дом, где ему показали от ворот поворот.

— Ясно. Это вас Прасковья отшила! Она у нас известная по этой части. К ней лучше не обращаться. Митя уже давно здесь не живет. К нему приезжал милиционер. Говорят, что он какие-то машины угонял, ну вот и попался однажды. А где сейчас — никто не знает. Может в бега подался, может, где в колонии. Вы бы лучше к милиционеру подъехали.

— Спасибо большое, — сказал Степан Аркадьевич.

— А к Прасковье лучше не обращаться. Она любого отошьет. — Женщина поправила на голове платок, села по-мужски, закинув ногу, на велосипед, и уехала по тропинке к лесу, и через некоторое время перестал мелькать ее белый платок.

Степан Аркадьевич продолжал сидеть за рулем автомобиля, не зная, куда ему ехать. Ему нужно было узнать, что с этим Митей, нужно было для себя самого, чтобы понять, что происходит в жизни с людьми не по их воле, по их воле. Почему с Митей, а не с кем-то другим, произошла эта история? Степан Аркадьевич задавал такие вопросы себе всегда, сколько помнил, но теперь сама жизнь вторгалась к нему с этими вопросами, и он хотел найти ответ. Пусть не окончательный, пусть как-то ему отвечающий на тревожащие его мысли.

Степан Аркадьевич ехал по поселку в надежде узнать, где можно найти милиционера. Вот мальчишки, эти вездесущие, все знающие! Наверное, они-то знают что-нибудь про Митю.

Мальчишки явно смутились, когда Степан Аркадьевич на машине подъехал к ним. Они как будто чего-то застеснялись: то ли вида Степана Аркадьевича, каких здесь днем с огнем не сыщешь. После первого вопроса, не знают ли они, где можно найти Митю, последовали какие-то неопределенные замечания: “Да откуда нам знать?..” — вперед вышел мальчик посмелее, и отрапортовал:

— Вообще, Митя сказал никому не говорить, где он. Он ведь какими-то там машинами занимается. Вроде номера на них новые навешивает… — тут мальчишка насупился и стал ногой ковырять землю. Степан Аркадьевич, видя замешательство, спросил:

— Это что, у него работа такая? — и тут мальчишку как будто прорвало:

— Да, нет. Это они с ребятами берут где-то машины, вроде как по-тихому, а потом продают.

Степан Аркадьевич заинтересованно продолжал расспрашивать:

— Так что это, значит, они угоняют машины?

— Ну, вроде того. — И тут все мальчишки наперебой стали говорить:

— К нам и милиционер приходил, — сказал самый смелый.

— Протокол составили, — заметил самый маленький.

— Но мы ничего не знаем — так и сказали, — опять вступил самый смелый, который первым начал разговор.

— Воруют, а поймать их никто не может, — заметил паренек с рыжими волосами, почесал затылок и стал уходить в сторону леса.

— Васька! Ты куда? — спросил самый смелый.

— Да не знаю я ничего, — отмахнулся рыжий, продолжая свой путь. Тут Степан Аркадьевич спросил напрямую:

— А где Митя живет? — и самый смелый ему ответил:

— Говорят, где-то недалеко от станции у тетки Варвары угол снимает.

— Спасибо, — сказал Степан Аркадьевич, вынул из сумки кулек и протянул ребятам. Там лежали апельсины и груши, которые в дорогу взял с собой Степан Аркадьевич. Ребята радостно стали вытаскивать из кулька фрукты. Всем хватило, и, усевшись на траву кружком, принялись за еду.

6.

Степан Аркадьевич понял, что попал в историю, что его, как школьника, обманул первый встречный. Он выехал на шоссе, и мысли его приняли новое направление. Он представил себе жизнь этого Мити, каждый день собирающегося на очередное дело, с риском для жизни, в погоне за непонятной теперь целью, которая свелась к простому воровству; и ему стало, как это часто с ним бывало, противно, но чувство какой-то жалости к судьбе этого случайного Мити натолкнуло его на мысль совершенно нормальную: что не один Митя виноват в своем несчастье, о котором не думает, а живет, как трава в поле. “Неужели ничем нельзя помочь этому человеку…”, — и тут он вспомнил Ирину, которая его всегда в такие минуты опускала на землю и говорила о его неисправимом идеализме, и мысли его плавно потекли вслед за изменяющимся за окном пейзажем.

При въезде в город у него проверили документы и осмотрели машину. И вдруг ему показалось, что лицо проверяющего ему знакомо. Он внимательней присмотрелся и неожиданно сказал: “Митя?”. Перед Степаном Аркадьевичем стоял Митя и смотрел на него как-то странно, отчего Степану Аркадьевичу стало не по себе. Он вспомнил, что ему говорили ребята, и почувствовал неожиданно ужас при мысли, что… Не успел он додумать свою мысль, как на заднем сиденье оказались двое. Митя при этом стоял около машины Степана Аркадьевича и неожиданно изменившимся голосом сказал:

— Руки назад. Выйти из машины. — Степан Аркадьевич подчинился. Когда он вышел из машины, он видел, как двое что-то стали искать в машине. Степана Аркадьевича отвели в сторону. Степан Аркадьевич понял, что нужно заплатить столько, сколько скажут. Он был так всем произошедшим ошарашен, что не мог вымолвить ни слова. Он порылся в карманах и вынул все, что было.

— Больше у меня с собой ничего нет.

— Ладно, — сказал Митя, который не признавался к Степану Аркадьевичу. Он подсчитал деньги, положил их в карман, и, глядя в глаза Степана Аркадьевича, сказал:

— Проезжайте.

7.

Когда Степан Аркадьевич сел за руль машины, то не сразу смог двинуться с места. От того, что он тут встретил Митю, которого искал, и отдал все свои деньги из страха, что с ним могут сделать что-то очень, очень плохое, он впал в странное состояние. Потом, отъехав несколько сот метров от места происшествия, он притормозил и опустил голову на руль. Слезы потекли по его щекам — он ничего не мог с собой поделать. Ему было стыдно и страшно одновременно. Стыдно, что отдал деньги, что не устроил скандал, от того что испугался, как в детстве, когда страшное вдруг привиделось во сне и прячешься под одеяло от померещившегося чего-то. А здесь… Человек, к которому ты в душе испытывал жалость, не заметил тебя, не признал, отнял последние деньги, а ты вот тут сидишь и ничего с этим сделать не сможешь.

Степан Аркадьевич прощался со своими иллюзиями, что человека можно исправить. Жестокость жизни испугала его, она заглянула ему в глаза пустыми глазами Мити, который показал, что правда на стороне…

Степан Аркадьевич не закончил фразы, он не знал, как ее закончить, его мысль заметалась и не находила нужного слова. И вдруг он заметил, что его обгоняет кто-то и делает знак притормозить. Степан Аркадьевич сделал вид, что это к нему не относится, и прибавил скорость. Страх сдавил ему горло — он старался дышать глубже, чтобы не потерять контроль над собой. Машина показалась ему знакомой. Неожиданно он, присмотревшись, узнал Митю, который высунул руку в открытое окно и усиленно ею махал. В руке у Мити было что-то, но Степан Аркадьевич не мог рассмотреть что это, и только когда машина Мити поравнялась с его машиной, он увидел — Митя держит в руке деньги. Он снизил скорость, и машина Мити остановилась у обочины. Степан Аркадьевич тоже остановил свою машину. Митя подошел к машине Степана Аркадьевича.

— Да открой же ты! Ну чего боишься! — крикнул Митя во весь голос. Степан Аркадьевич приоткрыл окно.

— На, держи, — и Митя протянул деньги.

Степан Аркадьевич не мог пошевелиться. Он не знал, что ему делать, — и неожиданно он закрыл окно и поехал, не чувствуя ничего. Ни одна мысль не приходила ему на ум. Он ехал, не понимая, почему он не взял деньги, и вдруг понял, что не деньги ему нужны были — ему нужно было посмотреть в глаза Мити. И он посмотрел… В них он ничего не увидел.
Журнал "Нева"2006 №11.