Портвейн

Портвейн
И немедленно выпил.
В. Ерофеев.
Мы рождены,  чтоб Кафку сделать былью.
Народ

   На душе было гнусно, и  настроение по определению являлось мерзопакостным, под стать погоде: несмотря на весенние дни, небо брутально хмурилось, и  с него падали капли пополам с мокрыми снежинками,  а промозглый ветер срывал молодые листья с деревьев, символизируя крушение мечты, а равно тлен  и тщету бытия. 
   Я неторопливо шёл в магазин, имея законные (они же последние) двести рублей с мелочью, дабы удовлетворить скорбь земную, а равно  и душевную.
   Унылый житель очень средней Азии не менее уныло ковырялся в помойке, закончив дело, он хлопнул крышкой ящика, при этом сидящий в соседнем баке кот, коему  этим действием был, несомненно, причинен материальный и физический ущерб в виде прищемления хвоста, взвыл, и, вякнув отчётливо, осуждающе, и, вероятно, матерно на всё человечество что-то типа  «Ооой, млиаааууу!», порскнул было в кусты, но передумал, резко сменил курс,  сел на лавочку, задрал заднюю лапу и стал вылизывать пушистые шурундулы, всем своим видом показывая, что он к этой сцене не имеет ни малейшего отношения.
    Вверху со скрипом открылась форточка, и рядом, в полутора метрах, на плитку от родного оленевода  шмякнулся презерватив, матерящийся по-армянски, и таящий в своих недрах население Москвы, Шанхая, Шепетовки и Урюпинска вместе взятых.
   Я зашёл в заветный магазин.
   - Портвейн «семь в кубе» и сырок «Дружба» (для пущей эклектики)  - попросил я хозяина магазина  - носатого азербайджанца.
    Айзер цыкнул золотым зубом, выложил, на первый, не дотошный взгляд,  свежий сырок, и, покопавшись в винных дебрях, поставил передо мной запылённую бутылку с мутноватым содержимым.
- Это… съедобно? – засумлевался я.
- Ээээ, мамой клянус, нэ отравищьса!
    Я вздохнул, взял пузырь с эклектичной закуской потопал на набережную великой реки.
    Река катила волны на тон темнее цвета небес, на ее волнах качались пятна мазута, пустые бутылки и использованные кондомы.
    Телефон молчал.
     Я отослал двум закадыкам СМСку следующего содержания: «Милостивый государь! Покорнейше прошу Вас препожаловать к нам на журфикс. В меню будут изысканная карта вин и элитные сыры».
Ответа не было
      Я набрал номер Коляна.
   После продолжительных гудков Колян вяло ответил : «Алёёё».
   - С прелестницей лежишь, падел? – ласково вопросил я.
    - Нет, микросхемы ваяю! – лаконично отоврался  Колян. Я почти поверил в эту наглую ложь, когда за кадром нежный, воркующий голосок эротично срифмовал: «Коотик, давай в роотик!».     Я вздохнул, и дал отбой.
    Второй моей надеждой был Серёга, но, набрав его номер я услышал что-то вроде: «какогохренамля?» и могучий храп. Серёге явно было уже хорошо.
    Я вышел к набережной и закурил, поставив купленную бутылку рядом с собой.
    Как всегда, внезапно, и, главное, не к месту, появилась полицейская машина, из которой вышел очень упитанный старший сержант. Подойдя к лавочке, на которой я сидел, он вяло махнул рукой возле уха, что означало типа «Приветик!» и представился, скорее не мне, а своему галстуку: «Стрш сжнт Фдыщнко».
 - Чем обязан приятностию нашей встречи, сударь? – любезно осведомился я.
- Распиваем! – убеждённо произнёс он, тыча пальцем в бутылку.
- Не открыта.. – возвёл я очи горе.
- Значит, покушение на распитие! – блеснул он знаниями основ юриспруденции.
 - Тогда уж и за изнасилование забирайте!
 - Эт почему? – удивился «Стрш сжнт Фдыщнко».
- Так орган же есть! Предъявить? – съехидничал я.
   Потом, видя, что беседа заворачивает не в ту сторону, прониконовенно глядя в глаза своему визави, спросил:
 - А может, того…?
  По скорбному лику полиса я понял, что ему ощутимо хочется поправить пошатнувшееся после вчерашнего здоровье, но в душе его боролись служебный долг и организм. С минуту-другую я наблюдал это противостояние, и, наконец, организм победил.
 - Карпов! – он обернулся в сторону водилы. – Тащи стаканы!
  Я срезал пробку со стеклотары, открыл и тоненькими ломтиками нарезал сырок, после чего разлил живительную влагу по пластиковым стаканчикам, принесённым Карповым.
  - Ну, шоб всё! – произнёс искромётный тост «стрш сжнт Фдыщнко», и мы проинвестировали влагу в организмы. Вопреки ожиданиям, портвейн оказался очень даже ничего, и по внутреннему миру разлилась приятная теплота.
    Закусили.
 - Повторим, джентльмены? – любезно спросил я. «Джентльмены» молча кивнули.
   Я протянул руку за бутылкой, и обнаружил, что она… вновь полная! Списав это на обман зрения, я вновь разлил напиток по стаканам.
  Второй стакан распорядился в организме вполне по-хозяйски, и в голове стало ясно, как никогда.
  Бутылка снова стала полной.
   - Ни хрена себе!  - резюмировал итоги опыта  «стрш сжнт Фдыщнко».
  Его напарник ограничился нецензурным глаголом, в приблизительной адаптации значившим «фалломорфировать».
- Эй, славяне! - «стрш сжнт Фдыщнко» махнул рукой двум дворникам, сидевшим на соседней лавочке и мечтавших об оставленных дома солнцеликих Лейли и Зульфии. – Быра сюда!
   Подошли двое таджиков в тёмно-синей прозодежде с оранжевыми вставками на спине и катфотами везде (чтоб ненароком не задавили.
 - Вот вам деньги на стаканы и закуску! Мухой!
  Таджики поплелись в магазин, откуда очень скоро вернулись, таща солидный пакет-«майку».
   - Будете? – грозно спросил подобревший «стрш сжнт Фдыщнко».
  Таджики согласно кивнули.
 - Наливай! – взмахнул рукой «стрш сжнт Фдыщнко», и стаканы вновь наполнились живительной влагой.
   Бутылка не обнулялась.
   Мы беседовали с Карповым, оказавшимся своим парнем, об экзистенциализме, как тупиковой ветви философии, поминая Шопенгауэра и Ницше, «стрш сжнт Фдыщнко» только кивал или мотал головой, выражая своё согласие или отрицание очередного тезиса.
   Подошли местные бабки, принесли пирожков с капустой и яйцом. Им налили от души.
   Подошли местные алкаши, но им обломилось ввиду их перманентной нетрезвости и даже делирия.
   Подошла труппа цирка-шапито во главе с орангутангом Петровичем. Налили.
  С хоругвями и крестным ходом, вняв слухам о чуде, пришёл местный поп отец Макакий, но был послан, памятуя его слабость к юным отрокам.
  Приезжал мэр, но ему не налили, послали его … на  Тверскую и в… мэрию. Он огорчился, и уехал.
Звонил премьер, сильно просился, но ему пожелали… доброго здоровья, держаться (там) и послали в... домик для уточки.
  Кто-то принёс гармонь, кто-то – гитару, и стали петь песни – и народные, и рок. Приходили и работяги, и бизнесмены, и инженеры, и учителя. Гуляла вся Россия! Гулялааа!