Польский феномен

Всё написанное ниже произошло, вернее, началось во время войны, то есть во время Второй мировой войны - 1939 - 1945 годы. Участниками двух последних мировых войн были Россия, Германия и между ними, волей или неволей Польша. Кстати, во Вторую мировую войну, Франция и Югославия были оккупированы Германией, и не только они. К тому же в Югославии было мощное партизанское движение.

А началось всё, что написано ниже, в немецком лагере для военнопленных. Решили устроить побег из лагеря. А для этого в одном из бараков начали копать подкоп за двойное проволочное ограждение. Этот барак практически примыкал к этому ограждению. На это двойное ограждение подавалось высокое напряжение, и к тому же по углам лагеря находились вышки с пулемётами. Среди участников готовящегося побега был один еврей и один поляк. О том, что среди готовящих побег заключённых находится еврей, догадался, а потом и удостоверился в этом проницательный и наблюдательный поляк. Он не стал рассказывать кому-либо об этом, но для себя самого сделал соответствующие выводы. Возможно, это и положило начало всему произошедшему потом, а потом уже и написанному ниже, - а вот о причинах всего произошедшего никто ничего не знает. Но всё-таки кое-какие произошедшие потом события наводят на мысль, что осторожность и трезвый расчёт поляка, сыграли свою роль. Поляк начал подумывать о том, что может быть стоит отказаться от участия в побеге. Но пришёл к выводу, что это связанно с ещё большей опасностью - просто удавят ночью. Поэтому он решил за всем происходящем наблюдать внимательно и ни в коем случае не показывать вида, что он что-то знает или кого-то в чём-то подозревает. Но дальнейшие события хотя и внесли кое-какую ясность, но так и остались до конца непонятными. Но всё-таки дальнейшие события показали, что завязывалась очень сложная, почти шахматная партия со многими ходами, и основным участником в ней должен быть именно он - поляк по фамилии Кшашпшисшковский, да ещё и с именем Пшишка.

Но этот поляк был не простым заключённым - он был старшим офицером польского генерального штаба. И это он очень искусно скрывал под личиной простого заключённого. А простым, почти безвестным заключённым он стал, потому что понял, плена не избежать. И чем незаметнее будешь в плену, тем больше вариантов выбора поведения и, соответственно, возможностей. Ведь на простых заключённых меньше обращают внимания - их-то много. И поэтому, когда их окружили, а он по чистой случайности, в этот момент оказался в окопе, и стало очевидно, что плена не избежать, он свои документы сжёг, а взял залитые кровью документы убитого рядом с ним простого рядового поляка. Кстати, Пшишка тоже был легко ранен, но это уже на передовой. А, отправляясь на передовую, инкогнито переоделся полностью до белья, в солдатскую форму. Так требовала обстановка - необходимо было выяснить на месте, что происходит в окопах. Но что происходит на передовой, в штабе польского соединения уже никого интересовать не могло - его уже не было, в него попала бомба. А представитель польского генерального штаба стал рядовым Пшишкой Кшашпшисшковским и отправился в лагерь для военнопленных. Но это стало известно уже потом когда он, Пшишка (а настоящей фамилии и имени его никто так и не узнал) уже стал тайным советником Сталина в СССР. Да и эта информация была не полной, но она всё же сохранилась в документах высшего руководства НКВД.

Судя по всему, руководителем гестапо Мюллером план предстоящей операции был продуман до тонкостей и мелочей, и достаточно глубоко и казалось бы надёжно. Но как всегда не все случайности были учтены, которые, тем или иным образом, связаны со славянской непредсказуемостью. Эти случайности, по-видимому, во многом и определили исход, если не всей войны, то многих её эпизодов. Немецким генералам некоторые действия наших военных, да и прочих руководителей, просто не могли «придти в голову». От принятых в руководстве СССР решений немецкие генералы были на грани помешательства - ведь всё продуманно и многократно проверено предыдущим опытом и вдруг совершенно неординарное решение, нет, нет! Такого не бывает! Такого вообще никогда не может быть! А вот случилось - и вот теперь можешь стреляться, но лучше всё же подать в отставку для здоровья полезнее. А у фюрера после этих «приколов», но это слово просто так, кстати, вставлено, начались истерики, а потом различные подёргивания - то головой, но в основном рукой, а вот какой правой или левой, это за давностью лет забылось. Но это не по-существу, но всё же имеет прямое отношение к тому, что случилось в дальнейшем с Пшишкой. А случилось следующее: подкоп вроде бы закончили, но почему-то послали пробивать последний слой почвы Пшишку, и это по совету еврея, участника, а, в общем-то, возможно организатора подкопа. И вот тут Пшишка понял - для чего организован подкоп и почему именно его послали пробивать последний пласт земли. Он был уже подсознательно готов к этому, и поэтому внутренне нисколько не удивился тому, что произошло с ним, но для надёжности сразу же когда высунул голову в образовавшееся отверстие в земле, которое сам и пробил, сделал вид, что от неожиданности теряет сознание. Нейтральная полоса между ограждениями из колючей проволоки (которые якобы находились под высоким напряжением), как он только высунул голову из отверстия в земле, осветилась лучами прожекторов и его «теряющего сознание» подхватили под руки охранники и выволокли наружу. Он полуоткрытыми глазами наблюдал за тем, как его протащили через раздвинутые звенья колючей проволоки. И Пшишка окончательно убедился, что побег организован именно ради него самого - то есть Пшишки. Он начал понимать, что невольно попал в чьи-то паучьи сети, и теперь нужно быть предельно осторожным и внимательным, чтобы разобраться в ситуации. Следом за Пшишкой из подкопа выбрался еврей и тут же его очередью из автомата «скосил» один из охранников. Второй охранник приблизился к отверстию и бросил в него связку гранат. Взрыв был такой сильный, что даже вздрогнула земля, а из отверстия подкопа, вместе с пламенем взрыва, вылетела какая-то красная пена, это всё что осталось от остальных участников побега. Пшишка вначале слегка растерялся не понимая, почему застрелили еврея, но потом сообразил, что эта трагикомедия разыгрывалась ради него. Один из охранников включил электрический фонарик и, приподняв веко Пшишки, посветил ему в глаз. Пшишка неимоверным усилием воли заставил себя расслабиться почти до потери сознания, но зрачок глаза всё же от яркого света сузился, но не сразу и охранник это заметил. Охранник крикнул в сторону еврея:

- Живой, но в глубоком обмороке, а ты беги к герру коменданту, там тебя ждут, а мы этого отволочём в санчасть, там его приведут в сознание.

И вот, Пшишка уже едет в поезде идущим в Югославию. И его сопровождают два гестаповских офицера и едут они в отдельном купе. Офицеры свободно говорят на польском языке, но Пшишка полиглот, разговаривает на многих языках, и может, наверное, понять почти всё, что говорят на любом языке. При знании большого количества языков наступает как бы прозрение. То есть даже в малознакомом языке, можно разобраться, если он имеет некие основные словесные корни, происходящие от тех или иных национальных групп. Но это так к слову сказано. Кстати, Пшышка в силу своего характера человек как бы сам в себе, при показной общительности, маскирующий его внутреннюю собранность, он постоянно проигрывает те ситуации, которые возникают вокруг него и почти всегда делает правильные выводы из них. Вот эти черты его характера, по-видимому, и стали каким-то образом известны Мюллеру. И он решил включить его в какую-то сложную шахматную комбинацию. Но Мюллер не учёл его славянскую натуру, - но об этом уже говорилось раньше. Поезд подошёл к Югославской границе и Пшишку гестаповцы должны были передать Югославским оккупационным властям, тоже немецким, но со своими полномочиями. Таким было распоряжение Мюллера, по-видимому, шахматная игра вступала в свою заключительную фазу. А так ли это? Этого никто не мог знать кроме Мюллера и возможно его ближайших помощников, если, конечно, они были. Но об этом никто ничего не узнал - ведь об этом не знал даже Пшишка. Но об этом потом, а пока Пшишку сдают оккупационным властям. И вот тут произошла первая «накладка», которую возможно организовал подсознательно сам Пшишка. Его вызвали, а вернее уже передали по инстанции старшему офицеру пограничного пункта, и Пшишка заговорил с ним на чистом немецком языке, но с берлинским акцентом. Офицер растерялся, об этом в сопроводительных документах ничего не было сказано, но собраться и принять какое либо решение он не мог. И он попросил Пшишку подождать в соседней комнате. Извинившись перед ним за то, что Пшишка должен находиться под охраной - на станции, мол, неспокойно, в любую минуту могут напасть партизаны. Но эта отговорка насчёт партизан была вынужденной. Офицеру нужно было приять решение, что ему делать дальше. Звонить в гестапо Мюллеру было опасно, можно лишиться звания, а может быть и головы. А у гестаповцев, которые возможно уже уехали, спрашивать что-либо о Пшишке тоже было опасно - в общем полная и непреодолимая напряжённость и непонимание что делать дальше. Он уже выбросил десятый лист бумаги, тщетно пытаясь напечатать имя и фамилию Пшишки Кшашпшисшковского по-немецки. И сидел, понуро глядя в точку перед собой. Потом в раздражении и полном отчаянии вызвал к себе помощника:

- Я вызвал Вас, чтобы посоветоваться. Я, как это нестранно, не знаю, как мне поступить с этим поляком. Я бы его расстрелял без сожаления, но боюсь, что и нас с Вами следом за ним расстреляют гестаповцы. Так как Вы думаете - что делать с этим фруктом?

Помощник ответил:

- Да отправьте его дальше под негласным конвоем, как сказано в документах.

Старший офицер пояснил:

- Да я вам забыл сказать, что он как не странно, говорит совершенно чисто по-немецки, да ещё и с берлинским акцентом.

Помощник настолько растерялся, что уселся перед начальником, как арестованный, зажав ладони рук между колен. Начальник невольно улыбнулся:

- И Вы тоже потрясены.

Да, ситуация, как в шахматах, явный пат - сказал помощник поднимаясь.

Они какое-то время помолчали. Старший офицер сидел, а помощник стоял перед ним. Потом старший офицер заговорил неуверенно. Но всё больше набирая уверенность в тоне:

- Я, наверное, пристегну его наручниками к нашему посыльному гестаповцу, который уже привык, да и уже в течение почти двух лет…, да Вы знаете, перевозит исправно все необходимые документы, без каких либо происшествий. Ведь он перевозит их в бронированном чемоданчике, пристёгнутом к его запястью наручниками. Но на этот раз ключи от наручников будут у него. И когда он привезёт поляка в пункт назначения, он просто передаст его личностям, указанным в сопроводительных документах, а сам вернётся к нам. Как Вы считаете? Такой вариант приемлем, или нет?

Помощник уже уверенно сказал:

- Думаю, что да. Пожалуй, это наиболее разумно в нашей ситуации. Во всяком случае, перестраховка необходима. Запрос же в высшие инстанции более опасен в условиях войны.

На том и порешили. С Пшишкой они больше не общались. А он поехал в пункт назначения пристёгнутый наручниками к левой руке громадного гестаповца, который был шире Пшишки в плечах почти в полтора раза и выше на полторы головы. Пшишка всё же понимая, что ситуация тяжёлая духом не падал, а надеялся на свою изворотливость. Ехали они в отдельном купейном вагоне югославского поезда, но туалет в нём не работал, и надо было ходить в туалет общего вагона. Пшишка общался с гестаповцем на берлинском диалекте, потрясая его своим произношением. Гестаповец с ним почти не разговаривал, но в глубине души, не считал Пшишку просто чемоданчиком с секретными документами, а чем или кем - он не мог чётко определиться. Иногда даже начинал жалеть его, но это было просто проблесками мыслей. Он-то был уже закоренелым убийцей. На его счету уже было около десятка охотников за ценной информацией, которые покинули этот бренный мир. Но он явно недооценивал Пшишку. Пшишка не был убийцей, но при случае вполне им мог стать, ум его был достаточно рациональный и он понимал, что - либо ты, либо я. Кто-то должен уйти в лучший мир. На войне, как на войне. Поэтому он старался пить как можно больше воды, чтобы как можно чаще ходить в туалет, объясняя это гестаповцу тем, что у него больные почки. И гестаповец покорно брёл с ним в туалет при этом, оставляя дверь туалета приоткрытой, что бы цепочка проходила в дверь, в этом случае левая рука его была почти в туалете.

И вот однажды когда они подходили к туалету. Оставалось сделать пару шагов до двери вагона, за которой сразу же был туалет. Поезд неожиданно резко затормозил, будто бы сорвали стоп-кран. Гестаповец в это время сунул руку в узкий боковой карман кителя за сигаретами - решил покурить. Вот и покурил! Выдернуть праву руку из узкого кармана он мгновенно не мог, а поэтому выбросил левую руку с чемоданчиком вперёд, чтобы опереться об дверь вагона. Но он естественно забыл, что к левой руке пристёгнут ни чемоданчик, а весивший килограммов семьдесят Пшишка и поэтому врезался в дверь головой. А Пшишка ещё добавил, потому что тоже инстинктивно выбросил руки вперёд и подтолкнул левой рукой гестаповца в спину. В общем, удар головой гестаповца в дверь вагона был настолько сильным, что он оказался в глубоком нокауте. При падении из нагрудного кармана гестаповца выпали ключи от наручников, и Пшишка сразу же упал на них, да так чтобы они сразу оказались у него в левой руке. Поднимаясь, он сразу же сунул их к себе в карман и начал приводить гестаповца в сознание. Он понимал, что втащить такую тушу в коридор он не сможет, он не сможет даже открыть дверь. Пока гестаповец более или менее приходил в себя Пшишка почти втащил его в коридор туалета и захлопнул дверь вагона. В вагоне никто на них не обращал внимания, всем было не до них, поезд-то почти уже остановился. Гестаповец покорно плёлся за Пшишкой, он был в полу-сознании, он то почти терял его, то слегка приходил в себя, но окончательно восстановить сознание, естественно, не мог. Ему бы полежать минут десять, а может быть вообще, вставать было нельзя. Но он же на войне, а не у себя дома. Но как бы там не было он ничего, не соображая, стоял у туалета. Пшишка же действовал быстро и уверенно. Он вошёл в туалет и с силой, на которую был только способен, захлопнул дверь туалета. Как не странно, но дверь захлопнулась, и намертво заклинила цыпочку наручников у самой руки гестаповца. Гестаповец, получив дополнительно удар дверью по голове, повис почти у пола на руке, которая была в наручнике. Пшишка же (с силой захлопнув дверь) повернул ручку замка туалета в положение «закрыто». И потом уже отстегнул наручник и пристегнул его к ручке двери. А потом вылез из окна и спрыгнул на насыпь. И почти попал «в объятья» советских диверсантов, но не растерялся, а заговорил с ними первый на чистейшем руссом языке. Диверсанты были очень удивлены, каким это образом русский человек оказался в югославском поезде и почему он выпрыгнул из окна туалета. Пшишка им объяснил, что он не русский, а поляк и бежал из поезда, пристегнув к ручке туалета наручник сопровождающего его гестаповца. В это время из дальнего вагона вывели человека, ради которого была совершена эта диверсия. Поляк сказал, что его сопроводительные документы находятся у гестаповца, который пристёгнут к ручке туалета, но он очень опасен и вооружён. И тут все услышали выстрел из пистолета, из которого как выяснилось потом, застрелился гестаповец. А с ним произошло следующее: он всё же, несмотря на все удары по голове, всё-таки почти пришёл в сознание хотя и смутное, но всё же достаточное, чтобы оценить свои шансы на будущее. «А его шансы пели романсы» и он понял, что его в лучшем случае разжалуют и отправят на фронт, но это мало вероятно, вероятнее всего он попадёт в руки костоломов из его же ведомства, а оттуда живыми не выходят. И поэтому он решил уничтожить сопроводительные документы Пшишки и потом застрелиться. Это он и выполнил, у него-то была зажигалка, и он сжёг сопроводительные документы Пшишки, а потом застрелился. Но он был в полу-сознании и потому, не всё в документах сгорело. А что осталось, попало в руки «смерша», это смерть шпионам, таково название военного органа НКВД. Но Пшишка первый просмотрел оставшиеся документы и спокойно ушёл с диверсантами на территорию, контролируемую югославскими партизанами, а оттуда уже вылетел прямо в Москву. И там почти сразу, и это благодаря Сталину-Джугашвили, оказался в советской контрразведке. Но за линию фронта не ходил - его там «ждали с распростёртыми объятьями» и жестокой пыткой в гестапо у Мюллера. Но Мюллер не знал где он. Кстати, он стал Левинским, а не Кшашпшисшковским, и даже вроде бы был тайным советником Сталина по польскому вопросу, но Сталина не пережил. Перед самой смертью Сталина, попал под колёса автомашины и мгновенно погиб. А какая у него была настоящая фамилия, то есть от рождения, так никто и не узнал, ведь ни его, ни Сталина в живых уже не было. Кстати, его настоящей фамилии не знали даже в НКВД. Как только он приехал в Москву, им сразу же заинтересовался Сталин, а потому даже в НКВД ему лишних, «нескромных» вопросов не задавали.

Необходимое послесловие. Данный рассказ не имеет ничего общего с действительностью и является «чистым» вымыслом автора.


25 января 2018 года.