Гл. 11 Попытка не пытка

              XI. ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА
               
                1
      Среднестатистическое украинское село Великая Буромка Чернобаевского района, живописно раскинувшееся за Днепром на самой восточной границе Черкасской области имело населения около трёх тысяч человек.
Треть жителей честно состояли на пенсионном учёте, а остальной люд трудился на  колхозном поле или в совхозном свинарнике. Были, конечно, среди населения и новоявленные фермеры,   иначе говоря «господари» земель и угодий выделенных под частные индивидуальные хозяйства, но их народ недолюбливал, если не сказать больше. Иной селянин готов был пожалеть любого пьяницу, безбожно употреблявшего «горилку» с утра до вечера, чем посочувствовать соседу-фермеру, у которого скотина дохнет каждый день от неизвестной хворобы...
Здесь нужно заметить, что  июль 1992 года мало чем разнообразил сельскую жизнь Великой Буромки в сравнении с годом  предыдущим, и поэтому когда на работу в совхоз решила поступить Татьяна Дербенёва никто поначалу на эту новость даже не обратил внимания.
А что ей оставалось делать? Деньги, взятые у мужа «на первое время», закончились довольно быстро, а на бытовой технике латвийского производства, специально закупленной для продажи на Украине, большой бизнес  построить не удалось.
Будучи совсем не понятой отцом и матерью и уж тем более свекровью и свёкром, Дербенёва решила начинать самостоятельную жизнь  «с нуля» и именно в селе, где проходили почти все летние месяцы её детства. Но и здесь, как выяснилось, мало кто понимал её самостоятельность. Даже бабушка – её родная и самая первая «подружка» в жизни  считала, что «бросать мужа и рушить семью» не позволено, даже если у тебя сто оснований для этого!
— Стерпится-слюбится – это то, чего не хватает Татьяне всю её жизнь, — говорила достаточно пожившая  на этом свете родственница. — Мало чого я хочу! Дывысь сюды дытыно! Бачыш яки у мэнэ рукы «гарни», аж пальци зкрутыло од роботы. Очи скоро повылазять од напругы, а я вам и людям иншим, все жыття одежу справляю. А ты знаеш, як я вночи плачу вид болю? Не за пальци, або за очи, а за те що мий чоловик  мэнэ не баче, одно тилькы пье та бье. Хиба Сашко такый? Вин же тэбэ як пташку з рук кормить, бо кохае, а ты що выробляешь?
 Но Татьяна не слышала сейчас голос горячо любимой бабушки, да и не хотела слышать. Она давно, возможно даже с самого детства усвоила простое правило, а в нынешних динамично меняющихся жизненных условиях уверовала в него как в истину:  «Чтобы занимать определённое положение в обществе, устремлённом вниз и живущем не по закону, а по понятиям, в обнимку с раскрепощёнными инстинктами, надо быть готовой платить, иногда даже жизнью или честью!».
Далеко не все способны на подобные шаги или выводы, но Дербенёва твёрдо решила самостоятельно добиться всего, чем она привыкла владеть будучи замужем, доказав окружающим, что она сильная и решительная женщина,  способная перешагнуть через себя ради заветной цели. Правда, саму цель она как раз ещё и не наметила, но по жизни уже пошла без оглядки на прошлое…
Мир взглядов и убеждений «светской дамы», «случайно» оказавшейся в Чернобаевском захолустье, быстро пришёлся по нраву местному «царьку». Председатель совхоза, считавший себя почти олигархом и слывший на всю округу своим неравнодушным, а попросту кобелиным нравом, обязательно распространявшимся на всех его подчинённых, носивших юбки, особенно «новеньких», с нескрываемым желанием рассмотрел заявление Дербенёвой и принял решение зачислить её в штат инженером-механизатором на скотный двор…

                2
 — Самой-то не стыдно? Из командирши ; председателя женсовета части, да на скотный двор, — голос отца, всю жизнь прожившего под каблуком супруги, но после развала Союза вдруг вспомнившего о свих правах, звучал ровно и строго.
— Не стыдно, папа, я ничего и ни у кого не украла! А работать можно хоть на скотном дворе, хоть в свинарнике. Кстати, мне и квартиру однокомнатную уже выделили. Служебную...
— Как молодому специалисту? — торжественно поинтересовалась мама.
— Как любовнице председателя! Все вы одним миром… — брякнул отец и замолчал.
— Шо ты там гавкаешь? Распоясался. Давно я тебя на «ковёр» не вызывала! — грубо отреагировала Светлана Павловна.
— Нет теперь никакого ковра, накрылись комуняки ваши медным тазом! Всю жизнь мою испоганили, подлюки. — радостно, как мальчишка, произнёс Евгений Николаевич, совсем недавно вылезший на «путь истинный».
— Хватит вам цапаться! — властно приказала Татьяна, на миг забывшая, что общается не с мужем, а с родителями.
— Видно, что мамина доця! Яблоко от яблони не далеко упало…— завершил диалог Евгений Николаевич, переходя к чтению местной «жёлтой» прессы.
— Шо-то ты сегодня разошёлся не на шутку, надо бы тебя ужина лишить! — решила Светлана Павловна, приглашая дочь на кухню.
Уединившись в отдельном помещении, женщины продолжили диалог «без лишних свидетелей».