Александрия. Глава 6. 4

- Вот это и есть женские покои? – спросила Сабина, оглядывая довольно пространную, но уютную комнату с расписными стенами и полами, красиво устланными шкурами диких зверей. – А где женщины?

- Это покои госпожи Деметрии. Она умерла родами почти двадцать лет назад, - отвечал ей слуга.

- Умерла? Здесь?

- Да. Там. – Давид указал на кровать в небольшом алькове, скрывавшемся за колоннами.

- Ты сам это видел? Можешь рассказать?

- Я не присутствовал при этом, - поспешил отрезать слуга. - У госпожи будут какие-то пожелания? – учтиво поинтересовался он.

- Нет, – обидевшись, холодно бросила в ответ Сабина, мечтая, чтоб он уже ушел. - Хотя постой! – спохватилась вдруг она. - Нельзя ли отправить кого-нибудь ко мне домой, за моей служанкой?

- Не вижу никаких препятствий к тому, - вышколено поклонился Давид. - А пока твоя служанка не доставлена сюда, если пожелаешь, могу прислать тебе в услужение нескольких дворцовых девушек.

- О нет, мне не нужны чужие рабыни, - поморщила носик Сабина.

- Как скажешь. Это все пожелания? – уточнил Давид.

- Да. Можешь идти.

Ещё раз учтиво поклонившись, слуга удалился.

Оставшись одна, Сабина закружилась в ликующем танце по комнате, а после, исполнив все известные ей благодарственные гимны богам, смеясь от переполнявшей её радости, упала на кровать, устланную подушками и шкурами, но, не успев вполне насладиться её ласкающей мягкой негой, тут же снова оказалась на ногах, вспомнив об одной вещице, которую она заприметила, как только вошла. То был искусной работы, довольно громоздкий с виду резной ларец из слоновой кости, украшавший собой бронзовый столик под зеркалом, неподалеку от кровати. Открыв его и оглянувшись, не видит ли кто, она с благоговением извлекла алмазную диадему и, немедля примерив, замерла, зачарованно глядя в серебряную гладь на представшую перед ней красавицу с сияющей диадемой в волосах. «До чего же она прекрасна, и до чего же прекрасна я! Воистину я так хороша, что достойна всех сокровищ мира!» Сабина принялась открывать другие шкатулки, поменьше, которыми был уставлен столик. Забыв обо всем, она с усердием примеряла витые и плетеные, унизанные самоцветами браслеты; тяжелые и грузные, почти достающие плеч и легкие, тонкие, словно перышки, серьги; сверкающие и переливающиеся огнем ожерелья. Не оставила вниманием ни дивно выточенные камеи на тончайших серебряных цепочках, ни бриллиантовые застежки, ни жемчужные украшения для волос… Время будто остановилось или вовсе исчезло. «Драгоценности любят меня, благоволят мне, они всегда будут со мной, они лучшие возлюбленные, потому что никогда не опостылеют и не предадут, и никто никогда не сможет разлучить нас!» - с нежностью и благодарностью думала она, любуясь своим изукрашенным дорогим убором отражением. Примерив все, до последнего перстенька, она аккуратно разложила украшения обратно по шкатулкам, до поры распрощавшись с этими новыми друзьями, нежданно обретенными взамен тех, что были отняты отцом.

Оглядевшись внимательнее вокруг, она заметила уходящую наверх вдоль одной из стен лесенку, и, взбежав по ступеням, оказалась на плоской открытой площадке над комнатой. Резкий налетевший порыв ветра чуть было не унес с собой головное покрывало.

Подойдя к краю площадки, она увидела внизу дворцовый атриум и сад. По дорожкам сада и рядом с бассейном прохаживались, переговариваясь, и возлежали рабыни в траурных одеждах. Флейтистки исполняли для них мелодию, которую Сабина не могла расслышать, как ни прислушивалась - звуки флейт из атриума заглушал доносившийся с другой стороны городской гул и шум морского прибоя, всегда бурного в это время года. Несколько женщин играли в мяч, бросая его большому черному псу, который охотно, с веселым лаем носился за ним по атриуму, а когда мяч упал в бассейн, то не медля сиганул и туда, достал любимую игрушку, ловко выскочил вместе с мячом в зубах обратно на дорожку и, отряхнувшись, поспешил с добычей к хозяйкам.

Наскучив наблюдать за рабынями, Сабина перешла к другому краю площадки. Здесь открывался красивый вид на набережные и гавань, завладевший на некоторое время вниманием девушки. Пристани были малолюдны, а гавань без почивших на зиму в порту морских судов выглядела водной пустыней. Тщетно пытаясь заглянуть за горизонт расстилавшихся перед ней темных беспокойных вод, Сабина вдруг подумала в каком-то смутном волнении о том, сможет ли она когда-нибудь, хотя бы раз в жизни преодолеть эту невидимую грань горизонта и, оставив родной город, побывать в неведомых заморских землях. Но вскоре эти вздорные мечты ей надоели, и она решила вернуться в комнату.

Спустившись, она увидела только что вошедшего и оглядывающегося в поисках её слугу.

- Сиятельный Аттал зовет тебя разделить с ним трапезу, госпожа, - сообщил он, увидев её.