Часть пятая. Чувство неделимости

- Приключения на сегодня закончились?  - будто бы не взначай бросила Вивьен на её меховой накидке играл холодный свет фонарей, и она вновь казалась окутанной звёздной пылью, как в ту нашу первую встречу, - это было весьма насыщенно, но пожалуй я не удовлетворена, хотя, было забавно, - на этих словах она осеклась и прикусила губу, - да было забавно, - она молчала несколько секунд, осторожно ступая по тёмному асфальту, - у тебя столько необычных способностей, я даже диву даюсь. Чувствую себя подругой главного героя в каком-нибудь комиксе или что-то такое. Достаточно неприятное чувство, надеюсь, что я не похожу на «деву в беде». А…. Кстати, где ты живёшь?
- М? А. В комнате, соседствующей с тем кабинетом, где я принимаю клиентов, - рассеяно откликнулся я.
- А… М… Мне казалось, что у тебя есть семья. Ты похож на человека, которого дома ждёт забитая жена и чумазые дети.
Я поднял на неё глаза.
- Без обид. Ну… Или муж.
- Я не гей.
- А это очень печально, - она вскинула голову и хитро улыбнулась, как уличный паренёк, - я хочу чай. Пошли к тебе.
У меня не было сил возражать и потому мы побрели по тёмной пустынной улице, омрачаемой светом холодных фонарей.
***
Итак, мы оказались в моей новой квартире заваленной журналами и книгами почти до потолка, но вместе с тем невероятно пустынной.
- Ха, комиксы, - тут же с порога бросила моя спутница, - я так и знала, что ты увлекаешся чем-то подобным. Ты действительно похож на супергероя. Все эти странные силы и прочее. Хах, мог бы уже костюм себе придумать, псевдоним-то уже есть, - хохотнула она садясь на обшарпанный стул, подняла один из комиксов, - прекрасные истории, ты знаешь. О героях, королях, волшебниках и инопланетянах. Истории, повторяющиеся снова и снова, так расслабляет. Мой брат очень любил это дерьмо, - она опустила глаза и всё ещё так же задумчиво держала комикс в руке, - почему всё не так просто как тут. Мне бесконечно жаль тебя, Йорм. Хотя, я иногда и издеваюсь над тобой, пойми, это всё не со зла.... А, тьфу ты, господи, тебе не пятнадцать лет. Ты и так всё отлично понимаешь.

Я поставил перед ней две чашки с крепко заваренным чаем.
- Почему ты так много говоришь?
- А почему бы и нет? – она осторожно взяла в руки чашку, - это какой чай?
- Обычный.
- Ты не очень-то любишь выбирать чай, да?
- Я вообще равнодушен к еде.
- Мама, поди, за тебя всё делала.
- Жена.
Вивьен осуждающе посмотрела на меня и откинулась на стуле.
- Мне, кажется, ты умер, - серьёзно произнесла она, - мне кажется, что ты ничего не любишь, что ты ничего и никогда не любил.
- Разве, жизнь измеряется только любовью, Ви?
- Всё есть любовь. И жизнь тоже.

Я ничего не ответил.
- Все эти герои, о которых ты читал, не только комиксные клоуны, но и герои из мифов, легенд откуда-то ещё… Ведь, они все что-то любили, как не трудно догадаться.
- Жизнь не легенда и не комикс. Мы сидим в захламлённой квартире, а не в сияющем дворце или командном центре.
- О, обожаю это простиранные рассуждения о жизни. Где твои жена, дети, как у них дела? Тебе ведь всё равно, не правда ли?
- Я не знаю. Скорее всего. Ты можешь сейчас начать обвинять меня в том, что я чёрствый и злой. Но из-за этого, - я коснулся своего лица, которое, судя по ощущениям было нормальным, - я перестал воспринимать мир, как что-то реальное, всё теперь кажется туманом и сном. Всё такое… Серое, ненастоящее, печальное, пустое. Иногда мне кажется, что печаль это единственная эмоция доступная мне. Если бы я однажды написал библию, - сам не знаю зачем продолжал я и горло моё неприятно саднило. Я никогда не говорил так много, - это была бы библия отчаяния и боли.
Взгляд Вивьен смягчился.
- Ты уверен, - она всё-таки отпила того мерзкого чая, - что, так стало только после твоего преображения? А до этого ты был жизнерадостным мужчиной средних лет?
На этих словах единственная лампочка, освящающая комнату тусклым желтоватым светом, мигнула.
- Я не знаю. Может быть, я действительно влачил и… влачу существование робота или… зомби и те разукрашенные пидорасы в комиксах гораздо живее, чем я. Забавно, не правда ли?
Я выдавил из себя улыбку.
- Йорм, это мерзко. Никогда так не делай.
- О чём ты?
- Фальшивые улыбки – это отстой, - она отхлебнула ещё немного чая и поморщилась, - лучше сохраняй это угрюмо-отстранённое выражение лица. Так хоть не мерзко.

И я промолчал, глядя в потолок и нелепо держа ту самую кружку чая, на которой я только сейчас нащупал мелкий скол. Мы молчали долго, ночь уже опустилась на наш огромный затерянный город и уличные фонари заменили нам звёзды.
Я не помогу тебе раскрыть загадку Другого. Тебе нет нужды быть со мной так долго, Ви. Ты можешь уходить. Я уже пропал, давным-давно, ещё до того, как во мне пробудилось это.
- В стране, откуда я родом, - голос женщины прозвучал на удивление мелодично, - мы привыкли ценить людей даже за то, что у них был шанс быть хорошими. И я ценю тебя за то, что у тебя был шанс стать хорошим и, может быть, даже настоящим человеком. Ты интересный и иногда забавный. Поэтому я и с тобой. И к чёрту всю это экзенстенциальную муру про Других.
И мы снова замолчали и сидели так долго-долго, что я потерял счёт часам.
А потом произошёл конец времени, во всяком случае, я так это ощущал. В то томительное что-то, мне казалось, что я умер и родился вновь. Эмоции, к которым я был так не привычен, всё так же преображали моё тело.
Но это было не важно.
И не было ничего важного в те несколько часов, когда я по-настоящему жил, проживая свою и одновременно множество других жизней, будучи собой и не-собой, сливающимися в неделимое «Я» - настоящего Великого Змея существо Скорби и Любви. Я поглощал города и страны и самые великие и прекрасные люди исчезали в моём чреве. Смерть исчезла из моего мира, и я стал задуманным Вечным навсегда единым и не делимым.
И я проснулся с Вивьен в одной постели, и на моих губах была Улыбка.
- Чувствуешь себя живым, братишка? – невзначай бросила она, смотря в желтоватый потолок.
- Я не знаю, что значит это, - всё так же обычно и отрешённо произнес я, - но, я чувствую себя по-другому. Это точно. Цвета будто ярче, а звуки громче. Мир будто бы переродился…
- Хорошо время от времени высыпаться, верно? – усмехнулась она и села в кровати, зябко обняв колени, - я музыку послушаю, ок? А то у тебя тут так уныло, что я загибаюсь, - по-мальчишески улыбнулась Вивьен и, встав с дивана, направилась к своим вещам. Недолго там покопавшись, женщина вытащила модный сенсорный телефон и включила какую-то весёлую поп-музыку.
- У меня нет вкуса, ага. Я знаю, - расхохоталась Вивьен и вышла на середину комнаты, - эй, что валяешься, давай вставай, будем танцевать.
- Э-э-э, что?
- Танцевать. Люди делают это. Двигаются под музыку.
- Зачем?
- Это весело. Давай-давай, а мне придётся вставить на повтор. Мне лень.
Я медленно поднялся с кровати, всё так же недоумевающее смотря на свою обнажённую спутницу. Глаза Вивьен были прикрыты, голова запрокинута, а на губах была полуулыбка, казалось, она совсем отдалась этой какофонии звуков – яркой и бесконечно повторяющейся. Сначала лишь лёгкие движения плеч и покачивания головы, потому кисти рук и бёдра… А потом… Потом она сама обратилась в движение – весёлое и дикое, она будто бы превратилась в сам смех. И Вивьен танцевала посреди пыльной комнаты под незатейливую попсовую песенку, двигалась так, как желала её душа, забыв обо мне и о целом мире.
Мне кажется, что в те минуты её танца похожего на пламя или кошачьи игры, я видел настоящую жизнь. Я чувствовал себя пассажиром поезда, который мчится по прекрасным лесам, долинам и горам, а я вижу их из окна купе, сидя на мягкой уютной полке. Они так близко и так далеко, тонкое стекло и скорость – то, что отделяет меня от настоящей жизни. Бесконечно мало. Бесконечно много.
И я смотрел на Вивьен через такое стекло, через призму вечного движения моих нестройных мыслей.
Я не мог протянуть к ней руки, ибо их держали  нестройные цепи будничности и потому я просто смотрел, но даже так мне казалось, что по моим венам течёт Прекрасное.