Глава 16

(запись 16.01.2009)

     Четвёртый класс я закончила отличницей, несмотря на переезды и пропуски. Пятый класс закончила уже с 4-мя четвёрками. Зима, хоть и была суровой, всё равно прошла. Наша тимуровская команда прекратила своё существование следующим летом, после того, как мы построили штаб размером чуть больше уличного туалета. Со стройматериалами помог мой папа. А его за ночь кто-то разобрал, и стройматериалы пошли на пользу его личному хозяйству. Мы догадывались, кто это сделал, но, как говорится, не пойман - не вор. После этого наш энтузиазм иссяк. Теперь мы собирались просто так в срубе строящегося дома, играли в прятки, лапту и другие подвижные игры.
     В Тбилиси летом город становился пустым, все старались уехать от жары. Кто-то - в деревню, кто-то - на море. Потому что город находится в котловине между гор, он весь заасфальтирован, есть и булыжные мостовые. Летом всё накалялось, асфальт плавился, воздуху не хватало. Накрывались ночью мокрыми простынями.
     В Печоре народ был беднее, несмотря на то, что люди жили на Крайнем Севере. Но у местных в то время не было никаких Северных льгот. Поэтому из моих знакомых никто никуда не выезжал. Мы играли, ходили в лес по грибы и ягоды, купались в реке. Вокруг нашего сарайчика был огород, на нём росла картошка. Во дворе ещё было несколько деревьев: берёза, рябина, черёмуха и сосна. Город строился на территории леса, поэтому лес вырубали, а где он не мешал, оставляли. Так, в городе и до сих пор сохранилось несколько лесных площадок в виде парковой территории. Это лёгкие города. Недавно там поставили скамеечки, урны и фонари.
     В конце лета 1959 года мы переехали жить в 2-х этажный кирпичный 16-ти квартирный дом. Папе, как строителю,  дали однокомнатную квартиру на 1-м этаже во втором подъезде. Дом строился ещё по старой планировке. Потолки - 2,9 м, комната - 19 м2, кухня - 12 м2. Большой коридор со встроенными шкафами, ванна с туалетом совмещённые и небольшая кладовка. В кухне тоже был встроенный шкаф и печка с 2-мя конфорками. А в ванной был титан. Его тоже надо было топить дровами. У дома был построен большой сарай на 16 отделений. Размер каждого отделения был примерно, как наша кухня. Сарай был высокий, метра три в высоту. Там хранились дрова. В дальнейшем туда выносили всякую рухлядь, которая в доме была не нужна, но могла ещё пригодиться в хозяйстве. Там стояли также санки, мои лыжи, лопата, грабли, топор и т.п.
     После житья в сарайчике квартира казалась хоромами. В ней можно было создать уют, повесить тюль, постелить скатерть, покрывала. Мебель у нас была, конечно, хреновая, но когда она покрыта соответствующими салфеточками, тряпочками, ковриками, то можно было создать иллюзию полного достатка. Комната была довольно большая, с одним трёхстворчатым окном, широким подоконником, а под ним батарея отопления на 13 секций. Отопление, канализация и водопровод были, но печку приходилось всё же топить, чтобы готовить обед, кипятить бельё. Титан топили, когда нужно было мыться или стирать.
     Мы въехали в новый дом первыми. Папа сам строил этот дом, и нашу квартиру подготовили к сдаче в эксплуатацию раньше всех. Потом постепенно въехали и остальные соседи. Детей в доме было много, почти в каждой квартире. Сейчас, наверно, сменились уже все жильцы. А тогда все знали друг друга, ходили друг к другу в гости. Причём, ходили не только дети, но и взрослые. В дальнейшем рядом построили такой же дом, торцом к нашему. Между ними сделали высокий забор, огородили палисадник, посадили деревья, кустарники. И у нас получился свой небольшой двор. У того дома тоже построили сарай рядом с нашим. Позже появились три железных гаража с мотоциклами. Ещё чуть позже рядом с нашим домом, вдоль улицы Кошевого, между нашим домом и общежитием построили деревянный продовольственный магазинчик № 41. Крыша у него была хорошая, шатровая. С неё удобно было зимой прыгать в снег. В дальнейшем папа построил всю небольшую улицу Кошевого с однотипными 2-х этажными домами. Только теперь вместо магазинчика стоит 3-х этажное здание Пенсионного фонда.
     Окно комнаты и кухни выходило на север, поэтому солнышка в квартире не было. Балконов в этих домах тоже не было. Окно в кухне двустворчатое, а под ним огромный "Печорский холодильник" с двумя дверцами. Т.е. холодная кладовка на всю толщину стены, а стены были очень толстые, наверно 40 см. Туда спокойно можно было влезть мне самой, что я и делала иногда. Или поставить рядом две бельевых выварки. Мы там хранили зимой мясо, масло и всё, что можно хранить в холодильнике. Холодильников тогда ещё не было. Может у кого-то и были, но в магазинах их точно не было в продаже. Летом мы печку на кухне топили только тогда, когда была дождливая холодная погода. Отопление летом отключали с 1 июня до 1 сентября. Могли и раньше отключить, если было достаточно тепло на улице. Когда печку не топили, то пользовались электрической плиткой, уже с закрытой спиралью.
     Улица Кошевого находится близко от улицы Спортивной, где мы до этого жили. Поэтому первое время я ходила играть с прежними детьми. Это было до начала 1960 года. В 6-м классе я проучилась в школе № 2 первое полугодие. На гимнастику я ездила в Дом культуры железнодорожников, потому что в речном техникуме нам больше не разрешили заниматься. Мне купили лыжи и коньки. На лыжах у нас в 6-м классе проходили уроки физкультуры. На коньках мне не удалось толком научиться кататься в детстве. В конце декабря мама с папой разругались в дым из-за его пьянок, и мы с мамой уехали в Тбилиси. Третью четверть я училась там в своей старой 27-й школе и в своём же классе. Дети меня встретили радушно. Бабушка Маруся почти всё время жила с нами. К бабушке Наде я ходила иногда в гости в соседний двор. Она жила в нашей квартире, когда мы были в Печоре, хотя на квартиру была бронь. А дядя Боря жил в домике. Когда мы приехали, ей пришлось идти жить в свой домик. С дядей Борей ей жилось плохо. Он много пил, работал урывками. Даже бил бабушку. Но мама не захотела, чтобы бабушка Надя жила с нами. Они никогда толком не ладили. У каждой был свой характер и высокий коэффициент вредности. А бабушка Маруся жила неделями. Изредка уезжала к себе с Соганлуги, когда они ругались с мамой. Но это бывало редко. Мама была очень невыдержанная и скандальная женщина в молодости. Голос у неё был громкий и пронзительный. Свои права она отстаивала именно голосом. Со мной у неё были доверительные отношения, но она контролировала мою жизнь круглые сутки, Пока я росла, это меня сильно не напрягало. Но террор любви иногда заканчивается плачевно. Поскольку я была оптимисткой, и до сих пор ею являюсь, тогда я была в силу возраста ещё и пофигисткой. Я ходила на художественную гимнастику и успела всего за одну четверть сдать на второй разряд.  У меня были подружки во дворе и в школе. Я уже стала поглядывать на мальчиков.
     В 5-м классе, ещё будучи в Печоре, я начала вести дневник. С перерывами я его вела всю жизнь, и сейчас веду на склоне лет. Уже пишу 14-ю общую тетрадь. Мне папа посоветовал. Я втянулась в это. А теперь, прежде чем писать очередную главу, прочитываю записи из дневника. Я писала не так часто, иногда 1 раз в неделю, а иногда 1 раз в месяц. Но это помогает вспоминать свою жизнь, хотя там далеко не всё освещено.

на снимке: моя Печора, 2009 г.