Рассказы о животных для взрослых

 
Всё что я прочитал в хорошей литературе о животных написано для детей или для тех взрослых, которые нуждаются в реабилитации от жестокости или равнодушия к страданиям животных, наших «младших братьев».

Мы готовы сползти под стол от хохота, когда на экране человек падает в лужу или ему надевают  на голову  торт. И так же мы смеёмся, когда нечто подобное происходит с животным!   Две коротких истории.

Я работал тогда в проектном институте, персонал которого был в основном женским. Была в отделе одна сотрудница, умница в работе и не лишённая чувства юмора в нерабочей обстановке. Однажды она приходит на рабочее место после обеда и рассказывает и даже  показывает одну сцену:

«Шагаю я по нашей улице. Рядом со мной идёт прилично одетая женщина, которая  ведёт на длинном поводке болонку. Болонка,  ухоженная «блондинка» с красным бантиком над чёлкой,  путается в ногах прохожих. Когда кто-нибудь из прохожих налетает на неё, заливается лаем и кидается к хозяйке,  явно ожидая поддержки.

Навстречу идёт старушка и несёт в авоське трёхлитровую банку солёных огурцов. Болонка сунулась под ноги к старушке, та заглядывается на болонку и, не  замечая небольшой выбоины в асфальте на тротуаре, спотыкается и выпускает из рук авоську с банкой.

Банка не просто разбивается при падении, а взрывается. Обычно банки с огурцами взрываются, когда хозяйка неаккуратна при засолке, и очень старательна при закатке. Я один раз  был свидетелем этого безобразия. Помимо грохота, распространяется вонь, ничем не похожая на запах огуречного рассола.

Болонка подпрыгивает, падает  на спину и, дёрнувшись пару раз, затихает. Когда хозяйка подбежала к собачке, та уже не двигалась. Кто-то из прохожих, осмотрев собачку, констатирует смерть. Я думаю, что с болонкой случился инфаркт».

Печальная история, но сотрудница так артистически её рассказала, что весь женский коллектив отдела долго ещё хохотал.

Свидетелем другой сцены, не менее трагичной, был однажды и я. В небольшом московском скверике пожилая женщина выгуливала кота  на верёвочном поводке. Всё было тихо, спокойно, когда откуда-то неожиданно выскочил пёс и бросился на кота. Кот рванул  к ближайшему дереву, выдернул  из рук хозяйки поводок и мгновенно взлетел на ближайшую ветку.

Пёс стал бросаться на ствол и отчаянно лаять на кота. Вроде бы типичная сцена встречи кота и собаки. Но неожиданно появляется третий участник. На дереве было воронье гнездо. И хозяева  гнезда восприняли эту сцену, как покушение на своё жилище.

Одна ворона стала бросаться на кота, стараясь клюнуть его в голову. Другая ворона стала нападать на  пса. Хозяйка кота не может  стащить своего питомца  за свисающую  с дерева верёвку. Кот вцепился в ствол и при приближении вороны пытался лапой отбиться от  крылатого супостата.

При этом обе вороны каркали, пёс отчаянно лаял на кота и ворону, кот орал.

Ситуацию разрядил высокий мужчина, который пинком отогнал от дерева пса, и, дотянувшись до кота, за шкирку отодрал его от ствола. Хозяйка подхватила своего питомца на руки, пёс убежал по своим делам.

Возбуждённые вороны взлетели выше дерева и ещё долго оповещали окружающий мир о своей победе над наглым котом.
 
Я, который оказался свидетелем этой невесёлой ситуации, долго и с удовольствием смеялся.

Так что же было смешного в этих ужасных для хозяек болонки и кота историй, что заставило посторонних наблюдателей смеяться? Неожиданная, нелепая парадоксальность ситуации, которую психика наблюдателя разряжает смехом? Возможно!

Был у меня пёс, чистокровный скотчтерьер Кеша. Само  выбравшее меня у заводчицы, маленькое чёрное существо, которое я привёз домой на Фестивальную улицу за пазухой.

Пёсик оказался очень спокойным, самостоятельным существом, который сам выбирал маршрут прогулки и только присматривал, чтобы я не очень отставал от него на маршруте.

 На лыжных прогулках Кеша как-то сумел доказать хозяйке, что его место в рюкзаке у неё за спиной. Летом этот фокус у него не проходил. Когда мы пересекали поляну с высокой травой, Кешку не было видно. Его присутствие мы узнавали только по волнению травы. Но от нас он никогда не отставал.

Однажды летом мы всей семьёй отдыхали в небольшой деревушке на берегу Рессы, притоке Угры. Устроились в доме у одинокой старушки. Когда мы вошли на её участок, миную забор из тонких жердин, нас облаял «сторож», типичный «дворянин», повыше Кешки раза в два. «Сторож» сидел на цепи рядом с будкой. Кешка не обратил на хозяйскую собаку никакого внимания и прошёл с нами в дом.

Так продолжалось дня три. Хозяйский пёс заходился в лае, когда мимо проходил  Кешка, который при этом сохранял абсолютное спокойствие. На четвёртый день  Кешка неожиданно бросился  на хозяйского пса. Началась драка. Две собаки образовали какой-то бешеный клубок. Когда я стал  разнимать собак, Кешка слегка тяпнул меня  за руку.

Всё кончилось неожиданно и быстро. Хозяйский пёс сорвался с цепи и убежал. Хозяйка два дня убивалась по пропавшей собаке и кляла чёрного аспида. На третий день с утра беглый пёс вернулся на свой пост. На Кешку он уже никак не реагировал,  а тот его тоже не замечал. Поведение собак было достойно уважения. Один местный житель, очевидно, охотник, настойчиво предлагал мне запустить Кешку в лисью нору. Эта мысль показалась мне кощунственной по отношению к члену семейства.

На следующий год мы отдыхали на берегу Волги в небольшом поселении городского типа  «Белый городок». Улица, на которой мы поселились, протянулась вдоль берега. В каждом доме хозяева держали собак, но не ущемляли их прав на свободу.  Собаки из ближайших домов иногда собирались небольшими стаями, решая какие-то свои общие дела, и к прохожим не приставали. А сидели, в основном, на своих участках.

Когда я с Кешкой проходил по улице, собаки облаивали нас, неожиданно  выскакивая из-под забора. Кешка шёл рядом, плотно прижавшись к моим ногам, никак не реагируя на собак, только повиливал  хвостиком. Со стороны стаи попыток добраться до  моей собаки не было.

Я узнал, что в городке есть водный клуб, где можно взять напрокат прогулочную лодку или  байдарку. Взяв себе байдарку-одиночку, подогнал её к нашему огороду, который выходил на берег Волги. Кешка прыгнул ко мне на деку. Мы поплыли вдоль берега, мимо огородов.

Какая-то собака увидела нас и выскочила на берег. Кешка облаял её. Похоже, он что-то очень обидное сообщил этому псу. Потому что скоро на берегу оказалась стая собак, которые отчаянно лаяли на нас, сопровождая вдоль берега. Кешка, привстав на деке,  отвечал им. Мы миновали устье небольшой речонки, впадающей в Волгу, собаки отстали от нас, не пожелав связываться и лезть в воду.

Эта история напомнила мне одну прогулку на байдарке с братом Колей. Мне было лет двадцать пять, я окончил МВТУ, и у меня был первый летний отдых. Я купил двухместную байдарку «Прима». Вместе с братом, который на одиннадцать лет моложе меня, решили пройти по Москве-реке на байдарке от Можайска до Звенигорода. 

Пару часов мы прилежно гребли мимо загорающих на берегу дачников и местных жителей,  мимо купальщиков и рыбаков, мерзших в ожидании клёва.  Эта мирная обстановка надоела моему братцу. Он ничего не смог лучшего придумать, чем подшучивать над публикой на берегу. Пловцов он стал учить, как правильно плавать, загорающих запугивать солнечным ударом. Рыбаков просто назвал придурками,  которые ничего и никогда здесь не поймают.

Я попросил его прекратить издевательство над аборигенами. Наконец, терпение  рыбаков лопнуло. Прихватив крепкие палки, трое обиженных рыбаков  кинулись за нами по берегу. Я понимал, что могу отойти к другому берегу, течение реки быстрое, и мы гребём неплохо. Так что от погони мы уйдём. Но вдруг я вижу, что впереди по течению река перегорожена проволокой и затопленными железными конструкциями. Вода спокойно проходит через  преграду, а байдарку придётся вытаскивать на берег. Впереди нам засветили серьёзные неприятности.

 Погоня, зная  о преграде, предвкушала неизбежную расправу с наглецами. Я взял ближе к берегу и вдруг увидел, что у самого берега есть небольшой проход, чуть шире полуметра. Для узкой, быстроходной  «Примы» этого было  достаточно.

Чиркнув  бортами по глинистому берегу и вертикально вбитой трубе преграды, мы проскочили запруду. Пока мы, отгребая от погони, не прошли ловушку, до братца, наконец, дошло, что на реке нельзя охальничать. Оставшийся путь Колька уже не обращал внимания на обитателей берега, рассказывая  мне о своих спортивных и театральных достижениях.

Причиной смеха не всегда является трагикомизм ситуации. Я запомнил два комичных  эпизода, когда смех принял у меня «болезненную» форму.

Первый раз это произошло в Ленинграде во время зимних каникул на сеансе довоенного фильма «Девушка спешит на свидание». Я учился тогда в десятом классе и на зимние каникулы был отправлен родителями в Ленинград на ознакомительную экскурсию.

Одного из действующих героев фильма  профессора Леонида, принудительно переодетого в трико, подбрасывают  на батуте в шапито всё выше и выше, пока он не вылетает в окно.  Я не просто смеялся, я западал  в хохоте и в результате вывихнул челюсть. Неделю потом я не мог пережёвывать твёрдую пищу.

Подобное ощущение я пережил спустя полсотни лет. Встреча Нового Года на даче приятеля. В комнату с поздравлением входит дед Мороз и Снегурочка. Дед Мороз, с длинной белой  бородой, с посохом и мешком подарков. Его роль исполняет пятилетний малыш.

В традиционной форме Снегурочки, с резким макияжем, с нашитыми на сапоги лисьими хвостами, наша хорошо знакомая N, перешагнувшая своё шестидесятилетие, и изрядно потрёпанная жизнью.

Я сполз со стула и закатился в хохоте. Еле вывел себя из этого состояния. Болели живот и челюсть.

А где же животные?