Часть 18

Удачный день! Хорошо поработал, прекрасно провел время. Примерно в 17.30 я уже возвращался к своему Со Сею. Он как раз подъехал и мы покатили по еще не темным улицам Сиен Рип. Я так устал за день, хорошо устал, не как просто лошадь, а как хорошо поработавшая  и получившая массу впечатлений лошадь. Поэтому не стал себя уговаривать и развалился в своем индивидуальном тук-туке с благодарностью к себе, что я так мудро поступил ездить на этюды один.
Можно спокойно поразгладывать город, людей, жизнь.
Жизнь здесь течет не торопясь, со скоростью мотоцикла или тук-тук. Выезжая с Ангкора увидел сидящего в пыли и в грязи голожопого младенца. Вот, наверное и рожают они там же в своих навесах посреди болот и луж, и потом бегают все детство свое босиком, не моя рук и фруктов в изобилии растущих здесь. Правда, вряд ли они их едят вдоволь, ведь их можно продать туристам, на которых здесь все держится. Глядя на бесконечный поток людей движущихся в Ангкор по центральной алле, я еще раз убеждаюсь, что у Сиен Рип большое будущее, и кто знает, может быть этот голожопый мальчуган, если доживет до той поры, вдруг станет вполне состоятельным и респектабельным и будет ходить гордо вокруг своей новенького машины, не веря своему счастью и довольный собою, а вокруг будут громоздится небоскребы и скоростные трассы.
А пока это золотое время еще не наступило, мы едем не очень-то объезжая кочки и рытвины, сигналим когда хотим кого-то обогнать или пред перекрестком, чтобы дать знать едущему с него, о своем приближении. Это делает езду безопасной, а город пибикающим.
Езда на велосипеде или мотоцикле помогают не мараться в грязи, которая здесь повсюду, как только съезжаешь с главной дороги. Вот небольшой рыночек и люди ходят топча рыжую грязь своими шлепками, и лучше тут проехать на велосипеде. Мне нравятся здешние женщины. Они с таким достоинством восседают на своих мотоциклах, словно королевы на троне, прямо держа спину, с развивающимися волосами или в шлемах. Очень много парикмахерских, а в них постоянно кто-то сидит в кресле, в основном молоденькие девушки, и им делают прически. А потом они садятся на свой мотоцикл и едут в туфельках на каблуках куда-то развлекаться.
Вчера вечером я прогулялся по вечернему городу в поисках хлеба, сумки и воды. Пошел поздновато, все более менее приличные магазины уже позакрывались, и только ночные кафе были в самом разгаре своей жизнедеятельности. Мне постоянно кто-то предлагал поехать на тук-тук или мотоцикле, бродить просто так здесь не принято. Но мне хотелось прогуляться, посмотреть жизнь. Шел и думал, ну вот я здесь, а ощущения какого-то счастья нет, просто иду, просто темно и необычно. Что же должно произойти, чтобы было как-то сильно ощутимо, что вот я весь где-то не там, где я обычно? И только сегодня, когда я вновь прибыл в Ангкор и по третьему разу пошел смотреть барельефы, меня вдруг проняло и я осознал. А когда я обошел весь периметр, посидел и поработал на его ступеньках, слушая как рядом в проеме шумит тропический дождь, как цикает какая-то птица, где-то прямо надо мной под сводами высоченного стрельчатого купола, я осознал, что я здесь, и что это так здорово! Я снова смотрел на весь это ансамбль, такой большой, что крайние его углы слегка смягчаются в дымке.


28 октября

Как мышь, нашел место потемнее и поменьше, здесь почти никто не ходит. Сижу, пишу дневник. Я в храмовом комплексе Байон. Впечатления настолько потрясающие, что теряюсь в них, они переполняют меня, льются через край. Но описывать его я не хочу, чтобы не снижать уровня божественной красоты и одухотворенности этого сооружения. Я обошел его весь снизу доверху, ища наилучшие точки для композиции. Пол дня уже работаю. Последний час солнце вышло из-за стены за которой я прятался и нагрело мне макушку, как сковородку. Посмотрел на небо, пышущее жаром божество прямо над головой, куда от него денешься? Пошел искать тенек, углубился к подножию, словно в каменные джунгли.
Там наверху толпы народа, а здесь никого и даже колонна, о которую я опираюсь спиной, давит изнутри холодом и я боюсь простудиться и получить хондроз на свою спину. Там на верху, за какие-то семь часов (я работаю с пяти утра) меня увидело уже почти полмира, но в основном китайцы. Я устал от этого столпотворения и от работы и хочу вспомнить и записать этот день  с самого начала.
Утром проснулся в четыре  и не стал досыпать, боясь опять проспать. Не проспал, собрался пораньше, но в итоге все равно пришлось возвращаться. Когда мой Со Сей отъехал с полкилометра, я вспомнил, что забыл в холодильнике воду и сок. А еще мне сегодня портье так и не дал мой завтрак, как в прошлые разы. Я сам виноват, заранее не позаботился, не предупредил, а портье поменялся. И, видимо, новый не столь расторопный. Я ему объяснял, объяснял, спрашивал, где мой «ИТ», он так ничего и не понял. Я ему нарисовал круассан, сэндвич и бутылку с водой. Бесполезно! В итоге у меня сегодня на весь день одна булочка, купленная вчера в супермаркете, сок и вода. Взял с собой доллары, но не хочу выходить из храма. Во-первых, тяжело с моими ношами: этюдник, планшет, большая сумка со всякой ерундой, стульчик на всякий случай, и моя черная сумка через плечо. Ноша приличная. А еще не хочется терять время на еду. Да и дорого здесь все в самом сердце турбизнеса.
Приехав к храму попросил Со Сея остановиться не на стоянке, а до нее, на всякий случай, чтобы не попадаться на глаза охранникам раньше времени, мало ли что? Вдруг и разрешение не поможет и снова придется скрываться. А так можно еще успеть поработать. Сегодня взял снова свой большой этюдник и планшет, в предвкушении настоящей работы. Тем более, что и объект уникальный!
За моей спиной, через дорогу, небольшой буддистский храмик с огромным сидящим Буддой, но я не стал тратить времени на него. В любое другое время, он произвел бы на меня сильное впечатление, но не сейчас.
В рассеивающихся сумерках проступали черты  храма Байон. На фоне силуэтов величественного леса, словно Боги сошедшие с неба под покровом ночи, возвыщались многочисленные башни овально-пирамидальной формы, в которых уже угадывались человеческие лица гигантских размеров.
Комплекс, небольшой по периметру, можно легко охватит взглядом. Он словно бы вырастает из здешних болот, т.к. окружён рвом, который заилился и зарос, покрывшись зеленой ряской.
В ней я заметил недалеко от берега что-то желтое. «Золото!» - пронеслось у меня в голове, «Золото древних кхмеров!!
Я не смог устоят перед искушением и выковырял этот предмет из грязи. Это оказалась деревянная ступка, для свечей и ароматных палочек, по всей видимости из соседнего буддисткого храма. Кто-то ее запросто выкинул в болото, видимо потому, что она  немного подгорела. Конечно же, я отмыл ее и присовокупил к своей коллекции артефактов, собираемых в этой поездке.
Довольный новым трофеем, не стал долго ходить и бродить и сразу же разложил свой этюдник, надеясь успеть запечатлеть таинственное величие Байона еще до восхода солнца.
Мой замысел состоял в том, чтобы нарисовать нечто необыкновенное, мистическое, равное самому храму по силе воздействия. Я понимал, что это невозможно, но попытаться было нужно.
Поэтому, пока работал, мысленно придумывал свою историю этого храма. Словно бы он был создан для того, чтобы люди могли воочию увидеть Богов на земле, прямо на их глазах сошедших с небес. Вот они стоят, еще не вполне материализованные, проступающие из камня улыбками и глазами. А вокруг космос их рождающий! И это единство: космоса, богов и земли – вот в чем есть смысл и замысел этого храма! Так придумывал я себе, накручивая эмоционально и психологически, и доводя до религиозного экстаза и творческого безумия.
Тем временем ко мне подошел служитель буддисткого храма. Монах, в оранжевой одежде, красивый и строгий, с утонченными, как у всех кхмеров чертами лица и с внутренним достоинством. Он долго молча стоял, пока к нему не подошла женщина, которая мела землю и дорожки вокруг храма. Сам же храм, представлял из себя обычный навес над алтарной частью, только большого размера. Он был бы совсем прост, если бы по краям его не украшали статуи гордых птиц, похожих на фазанов.
Женщина что-то со смехом сказала монаху. И тот вдруг преобразился, улыбнулся, обнажив свои, почти отсутствующие зубы, став очень милым и простым человеком, словно бы сошедший с небес кхмерский Бог.
Несмотря на все мое почтение и уважение к его сану, я осмелился попросить сделать с него рисунок. И он запросто согласился.
Тем временем шум дороги к храмовому комплексу, проходящей почти рядом со мной, все нарастал, пока не превратился в комариный гул. Это мокики и мотоциклы бесконечно чередой доставлял туристов к храму.
Около меня тоже начали появляться туристы. Кто-то не обращая внимания, словно меня здесь и не стояло, устраивался прямо передо мной, чтобы запечатлеться на фоне величественных руин. Кто-то подходил, смотрел и просил разрешения сфотографировать. Я понял, что пора уходить.

Хорошо, что вчера Диане дали разрешение на рисование в храмах Ангкора. Если бы не оно, то меня сегодня бы не пустили, а если бы прошел, то выкурили бы. Местные охранники повсюду. Это когда у тебя все в порядке и ты обычный турист с фотоаппаратом, их вроде бы нет. А когда приходится скрываться, то они повсюду. Постоянно на мотоциклах контролируют территорию, кроме того у них тут целый отряд помощников–подростков, те тоже вездесущие, всюду следят и все видят. У них рации и они по ним сообщают обстановку прямо в эфир. Их сообщения все слышат. Так что, как только кто-то один увидел странного мужика рисующего в сторонке, весь Ангкор уже в курсе. А я здесь фигура, видимо, уже известная после моего скандала. Трогать меня боятся, не хотят видимо с таким типом идти на конфликт, но и из виду не упускают. Не удивлюсь, если и портье и Со Сей, тоже кому надо стучат обо всех постояльцах и таких, как я сдают сразу. В первый день, после того скандала, я прятался от всех в джунглях, где меня однако тоже видел охранник, когда я рисовал в отдаленном храме. Потом на берегу, пацан рыбак рядом с упавшим деревом, с которого я делал набросок, как только я стал рисовать, тут же кому-то позвонил и я услышал среди незнакомого наречия слово: «папарацци». Ждать пришлось всего минут десять и появился второй. Меня не трогали, но мое укрытие было раскрыто и я пошел в народ, рисовал рядом с работающими крестьянами, сделал их быстрые портреты и подарил. Пусть знают о моих добрых намерениях.
В общем, все эти два дня я постоянно ощущаю, что за мной незаметно наблюдают. И вот всё, кончилось их время, у меня есть мандат!
У входа в Байон, где у всех проверяют билеты, я не стал дожидаться, когда они поинтересуются, что это у меня такое и зачем, и сразу достал красивую ксерокопию со специально для нас изданного, подписанного, с печатью документа, на их языке разумеется. Я смотрел и ни как не мог понять, как охранник вообще что-то понимает в этих орнаментах, на которые похож их шрифт.
Служащий произнес имя Дианы Салацкой и дальше читать не стал, сложил руки ладонями вместе, приложил к груди, поклонился и сказал: «Спасибо!». Вот это я понимаю! Вот как у них тут все устроено – сразу человеком себя почувствовал. Однако через некоторое время меня опять нашли, попросили документ и сфотографировали. Потом с кем-то пообщались по телефону и отправили этот снимок. Меня же больше не беспокоили.