Записки бармена. luis yuitton

                ЗАПИСКИ БАРМЕНА.   «LOUIS VUITTON

                В субботу ресторан работал до шести утра, персонал заранее готовился к ударной работе. Никого не огорчило вялое утро, когда в зал заходили редкие посетители, никого не мог обмануть спокойный день: небольшое количество заказов, несколько семейных обедов, немного случайных гостей, забежавших выпить кофе с десертами. Все ждали вечера. Администратор Оля, красивая синеглазая брюнетка не выпускала из рук телефон, принимая заказы на столики. Оторвать её от этого занятия могли только поставщики продуктов, тогда она передавала книгу с записями и телефон кому-нибудь из официанток или гардеробщице с указанием записывать всех желающих, а сама бежала к служебному входу.

                Гардеробщица Алла Николаевна, немолодая женщина интеллигентного вида, заправила свой термос кипятком, засыпав в него какие-то специальные ароматные травы, которые давали необыкновенно вкусный чай, и рецепт которого она держала в секрете. Этот чай должен был поддерживать её сдающий позиции организм в длинную смену.

                Бармен Эдик, сверкая лысой головой, готовился к ночному марафону. Он проверял наличие алкоголя, выставляя дополнительно бутылки элитного коньяка и виски, из холодильника вынул большой пакет с кубиками льда, встряхнул его и принялся раскладывать по небольшим стеклянным ведёркам, чтобы удобнее было потом доставать и добавлять в стаканы гостям. Ликёры и сиропы для коктейлей стояли стройной шеренгой, стаканы и бокалы сияли хрустальной чистотой. Оглядев полки хозяйским взглядом, Эдик остался доволен. Единственное, что его беспокоило, это кофе- машина, её нужно было срочно чистить, но времени для этого уже не было.
 
                -Да ладно, Эд, не парься, если что, отправляй за кофе ко мне! У меня машина в порядке, - успокоил его Коля, молодой парнишка-бармен из банкетного зала.

                По случаю субботнего дня открывался второй ресторанный зал, называемый банкетным, там же начинал работу и второй бар, в рабочие дни обходились без него, но три дня в неделю с пятницы по воскресенье работали в полную силу и в полном объеме.

                По этому же случаю открывался и второй гардероб, гардеробщица Галя подошла на своё рабочее место только что, к пяти вечера. Она поприветствовала администратора Олю, свою подругу Аллу Николаевну, работающую с утра, поздоровалась с официантками, барменом и отправилась устраиваться на своё место. 

                К вечеру начали стекаться гости. Алла Николаевна принимала одежду, развешивая её и выдавая номерки, гардероб активно заполнялся.  Она, не всматриваясь в лица гостей, привычно делила их по степени значимости: кто-то был завсегдатаем, кто-то заходил впервые. У завсегдатаев она принимала одежду без разговоров, а у новичков - выборочно, по своему усмотрению, направляя тех, кто ей не приглянулся, во второй гардероб. Вскоре мест у неё осталось совсем мало, Алла Николаевна решила, что пора оставшиеся места придержать для постоянных гостей, которые привыкли к этому месту, и которые непременно оставляли ей чаевые. И она начала направлять всех новичков в гардероб к Гале, где было пока просторно. И вновь вошедшему молодому человеку, небрежно бросившему ей на барьер пальто, она предложила пройти во второй гардероб.

                -Не, я здесь хочу! Я привык всегда сюда сдавать! – заявил он.

                -Так вы – постоянный гость? Что-то я вас не припомню, - усомнилась Алла Николаевна.

                -Я вообще – бандит, - заявил парень и положил рядом с пальто купюру в 1000 рублей, после чего пошёл в зал, не дожидаясь, когда ему выдадут номерок. Особым гостям такие формальности были не нужны – и их, и их одежду персонал обязан был запомнить, если, конечно рассчитывал получить за это благодарность. Этим посетителям всегда находились места и гардеробе и в зале ресторана, даже когда мест не было.

                - Уважаю, - проговорила гардеробщица, забирая деньги, а пальто бережно повесила на специальный крючок для особых гостей. Вечер начинался перспективно.

                Официантки носились по залу с полными подносами, гости активно делали заказы, администратор из сил выбивалась, выискивая места для вновь прибывших. Подвыпившие гости выходили на улицу покурить, там же происходили и выяснения отношений, иногда переходящие в драки с последующими примирениями. После возвращения в ресторан гости не сразу шли в зал, они ещё долго толпились на входе перед гардеробом, продолжая разговоры и часто курение к неудовольствию гардеробщицы, которая должна была терпеть запах дыма, шумные разговоры и разборки.

                Она старалась дистанцироваться от навязчивых посетителей и их разговоров, но это не всегда получалось, некоторые гости донимали её настолько, что просто выводили из терпения.  Одна парочка казалась особенно неприятной. Когда они входили, то не обратили на себя внимания, вошли как обычные гости, но хорошенько выпив, стали совершенно невыносимы, игнорируя все правила приличия.

                -Смотри, Люда, какие придурки! – обратилась Алла Николаевна к уборщице, подошедшей подмести окурки у дверей.

                - Мужик явно какой-то начальник, а тётка в нём настолько заинтересована, что терпит все его выходки.

                -Может, какой-то проверяющий? – предположила Люда.

                -Может быть. Он её просто зажимает без всякого стеснения! А она и послать его хочет, и боится. Она уже несколько раз пыталась уйти, я ей пальто выдаю, а он его у неё забирает и обратно сдаёт, задолбали меня! Загоняли как муху до пота! Пальто сдали – пальто забрали! И так пять раз. Терпения никакого не хватает. Это у меня! А у этой тётки – не знаю уж!

                -Служебный роман! – хмыкнула Люди.

                -Скорее – служебное домогательство! Если ещё раз заберут одежду – я больше не возьму! Скажу – места нет.

                В это время парочка снова подошла к гардеробу, мужчина опять принялся тискать женщину, прижав её к барьеру. Женщина опять протянула номерок.

                -Так, уважаемые гости, не надо раскачивать мне барьер! Вы его скоро в щепки разнесёте! – не выдержала гардеробщица.

                -Что вы себе позволяете? Что вы вмешиваетесь в разговор? Это возмутительно! Ваше дело сидеть там и одежду подавать, вот и делайте свою работу, а к нам не лезьте! – вспылил мужчина.

                -Да это вы что себе позволяете? Вы тут только что не трахнулись прямо у барьера! Это ресторан, а не бордель, между прочим! И вообще, будете получать пальто или нет? Если забираете, то забирайте, что вы туда-сюда суётесь, решайте уже!

                Женщина благодарно взглянула на рассерженное лицо гардеробщицы. Та ожидала агрессивной реакции мужчины, но он внезапно осёкся и просто замолчал.

                -Извините, мы ещё посидим, - проговорила женщина и пошла в зал. Мужчина последовал за ней.

                -Слава Богу! Надо было их раньше послать, да я скандала не хотела. Наверное, он женат, вот и побоялся огласки, сразу стих, - проговорила гардеробщица.

                - Все они, как выпьют, так к чужим бабам под юбку лезут! Кобели, одно слово,-  посочувствовала Люда и отправилась дальше со своей метёлкой, потому что дел у неё было полно. 

                К стойке подошёл молодой парнишка, выглядел он как-то странно, и дело не в том, что его слегка покачивало, для того и ресторан, чтобы выпить и расслабиться! Не это обеспокоило гардеробщицу, взглянув на него внимательно, она увидела бледное отрешённое лицо и сумасшедшие глаза с огромными зрачками, почти полностью поглотившими радужку. 

                «Обдолбанный пацан, уже нанюхался своей дряни, - поняла она, подавая ему куртку, - Парень-то хороший, жалко его».

                Этот мальчик часто приходил в ресторан, она знала, что он был программист, разрабатывал компьютерные программы, игры, хорошо зарабатывал. Она приметила его потому, что он был мальчик умный и деликатный, часто приходил сюда с девушкой, а теперь был один.

                -Что так смотрите? Не нравлюсь? А у меня горе! Имею право! Девушка меня бросила! Вот так! – заявил он гардеробщице.

                -Девушка бросила? Печально, конечно, но не смертельно, - успокоила его она.

                -Да что вы понимаете! Вам то что! У вас всё хорошо! Вы счастливая, у вас всё в порядке! А у меня, может, трагедия! Вам не понять!
 
                Парень выкрикивал свои упрёки, а женщина сочувственно смотрела на него, соображая, что, пожалуй, не стоит его жалеть, лучше высказаться. Мальчик умный, всё поймёт правильно.

                -Да? У меня всё хорошо? Это значит, стоять в этом кабаке на гардеробе – предел мечтаний успешной женщины? Счастливые женщины не стоят тут, подавая куртки пьяным посетителям! Счастливые по салонам, по магазинам, по Канарам ездят, сами по ресторанам ходят, а не прислугой работают на старости лет!

                Мальчик, не ожидавший такой отповеди, удивлённо смотрел на неё, пытаясь сосредоточиться. Он молчал.

                - А то, что, девушка бросила, это даже хорошо, это полезно для души. Умение пережить потерю – это хороший жизненный опыт. Знаете, я вам завидую! Такие эмоции! Любовь, разлука, потеря – это жизнь! Это прекрасно!

                -Вы мне завидуете? Чему тут завидовать? – оторопело спросил мальчик, а женщина продолжала.

                -Всего этого у меня уже нет и не будет, этому я и завидую. Это жизнь! И она проходит мимо меня. Знаете, вы когда-нибудь станете таким, как я, а я уже никогда не буду такой, как вы! И это самое главное, чему я завидую.

                Парень не нашёл, что ответить, он молча оделся, поглядывая на гардеробщицу, и, пошатываясь, пошёл к выходу. К барьеру подошла администратор.

                -Что, Алла Николаевна, проблемы? Если что, к охраннику обращайся.

                -Нет, всё в порядке, мальчик немного перебрал, похоже нанюхался дряни, а так он мальчик хороший, проспится, придёт в норму.

                -Проблем не создавал?

                -Нет, он безобидный, я сама с ним разобралась.

                -Смотри, если что – к охраннику.

                -Пока нет необходимости.

                -Люда сказала, что в туалете порошок насыпали прямо на подоконник, нюхают, сволочи!

                -Да я видела, они прямо на столе порошок нюхали. Ничего не боятся!

                -Ладно, пока проблем не создают, пусть нюхают! Я не обязана всё видеть.

                -Ну, да, за их нравственность мы не отвечаем.

                -Главное, пусть заказы делают и по счёту платят!

                Они согласно покивали и занялись каждая своим делом.
Вечер был в разгаре, гости заполнили весь основной зал, и весь банкетный зал, и даже все места у барной стойки были заняты, а посетители всё шли и шли. В гардеробе все крючки были заняты, на некоторых висело уже по два пальто, и даже на стуле, где в свободное время сидела гардеробщица, лежал целый ворох одежды, а сама она, с удовольствием отказывая входящим, стояла, облокотясь о барьер. Чая в её термосе уже не осталось, а пить хотелось, она опасалась отойти от гардероба и высматривала, кого бы из официанток попросить принести ей из бара горячей воды, но девчонки были заняты гостями, им было не до неё.

                В это время в ресторан вошёл ещё один посетитель, он был уже изрядно пьян, но всё равно хотел продолжить вечер. Администратор Оля, бывшая в это время на месте у входа, извинилась, что не может его никуда посадить.

                -Ну, хотя бы в бар? – предложил гость.

                -И в баре нет мест к сожалению.

                -А тут вот, я что, не могу выпить рюмку коньяка? Это ведь тоже стойка бара? – махнул он рукой в сторону барьера гардероба.

                -И вот девушку хочу угостить, - указал он на усталую гардеробщицу.

                Оля удивлённо уставилась на него, на не менее удивлённую Аллу Николаевну, а гость продолжал:

                -Я бы хотел пригласить её за столик, угостить. Вы не против?

                Это предложение показалось Оле, привыкшей к нестандартным ситуациям, всё-таки странным. Она колебалась, ей не хотелось упускать выгоду, но разрешить выпивать на барьере – этот поворот совсем выбивался из правил. Хотя сейчас ночь, вряд ли начальство придёт с проверкой, а выручку можно срубить влёгкую. Словом, любой каприз за ваши деньги!

                -К сожалению, в зале мест нет. Но здесь вы можете, пожалуй, выпить коньяку, только вот присесть негде, - предложила она.

                -Да ничего, я постою, вот как раз в приятной компании.
 
                -Хорошо, какой коньяк вам принести?

                -Дайте карту посмотреть, ага, так… вот этот, сто грамм, но я хочу вместе с девушкой, вы согласны? – он повернулся к гардеробщице.

                - Не знаю, я на работе, только если администратор разрешит, - проговорила та.
 
                Оля смотрела на неё, раздумывая, коньяк гость выбрал дорогой, а если две порции возьмёт... Мало ли чудаков на свете! Да ладно, пусть мужик чудит!

                -Ну, хорошо, я разрешаю, только Алла Николаевна, ты как, сможешь после коньяка быть адекватной? Работать –то сможешь? До утра ещё времени много!
                -Да что со мной сделается от рюмки коньяка?

                -Тогда вам сто грамм, а тебе? – обратилась она к гардеробщице.
                -Мне пятьдесят будет достаточно.

                Оля кивнула и пошла за коньяком в бар. А гость принялся любезничать с Аллой Николаевной.

                -Я вообще хотел бы пригласить вас за стол, да я бы мог целый зал снять для нашей встречи! А может быть, мы бы в ночной клуб сходили потанцевать! Вы тут совсем не на своём месте, я вижу, вы достойны большего.

                Она смотрела на гостя, прикидывая, насколько он пьян. Конечно, выпить рюмку на халяву неплохо, но всё остальное – бред.

                Оля принесла гостю коньяк в бокале, а ей – в кофейной чашке, для конспирации. Коньяк оказался очень приличным, отметила про себя гардеробщица.

                -Вы мне не верите? – спрашивал гость.

                -Что вы в клуб хотите меня пригласить?

                -Что я могу целый зал для вас заказать! Я вообще-то не местный, я в Москве живу, а здесь у меня небольшой бизнес, а основной в Москве.
 
                «Вот насмотрелись фильмов, теперь готовы головы дурить провинциалкам! Это он пытается «Однажды в Америке» копировать! Какие они все позёры, эти мужики!», - усмехнулась в душе Алла Николаевна, с любопытством поглядывая на московского гостя. Он выглядел как гламурная особь мужского пола на страницах глянцевого журнала: одежда, манеры, сумка на плече – такие сумки местные мужчины не носят, пожалуй, он действительно был москвич.

                - Так вы мне не верите? – настаивал он.

                -Отчего же, верю.

                -Нет, я вижу, что не верите! А между прочим, может быть, я – ваш шанс! Билет в новую жизнь, это место, где вы стоите – не ваше! Я могу изменить вашу жизнь! Вы верите мне?

                -Верю, верю!

                -Давайте ещё по коньяку?

                -Спасибо, мне ещё работать. Я лучше кофе выпью.

                -А телефон свой дадите?

                -Отчего же не дать, дам.

                Они выпили ещё, он – коньяка, она – кофе. И московский гость отбыл, заранее предупредив, что позвонит.

                -Ну, ты даёшь, Алла Николаевна! Такой успех! Мужик приличный и так запал на тебя! – подивилась Оля, контролирующая ситуацию.

                -А что же, я ещё неплохо выгляжу! – усмехнулась та, - Умные мужики ценят меня.
                -Ты не теряйся! Вообще-то москвичи часто заводят тут любовниц, и они мужики щедрые, не чета нашим местным жлобам!

                -О чём ты говоришь, Оля! Он ещё не знает, сколько мне лет, как узнает, так и кончится весь интерес.
 
                - А ты не говори.

                -Ему лет сорок или чуть больше, а я-то уже – на пенсии! Это сейчас он ко мне подкатывает, пока пьяный, а проспится и забудет, где он был и с кем разговаривал.

                -А телефон всё-таки дала!

                -Дала, но не свой. Нужно было, чтобы он спокойно ушёл, а завтра он и не вспомнит, чей это телефон!

                Женщины посмеялись и занялись каждая своим делом.

                Постепенно работа ресторана вошла в привычный ритм, шквал случайных посетителей начал ослабевать. После двенадцати произошла смена состава: начали уходить те, кто зашёл в ресторан перед походом в ночной клуб. Молодые люди часто так делали – зайдут, посидят немного, выпьют, хорошенько закусят, а уж потом идут в клуб, как говорится, сытые и пьяные. Это чтобы не сильно тратиться в клубе, где цены в разы выше. Вместо них в ресторан пошла волна постоянных гостей, уже изрядно пьяных, весёлых и щедрых. Одни из них оставались до утра, другие задерживались ненадолго, немного потусовавшись, они уходили, а им на смену приходили новые. Эти волны гостей, сменяя друг друга, шли друг за другом, не давая персоналу передышки.

                После двух часов наплыв гостей начал постепенно спадать, посетители стали разъезжаться, вызывая такси по телефону. Машины непрерывно отъезжали и подъезжали. Одно такси постоянно дежурило у ресторана, а таксист стоял прямо у гардероба в ожидание клиента. Этот таксист был хорошо знаком персоналу, он постоянно тут дежурил и не разменивался на случайные вызовы, а упорно ждал своего пассажира, пусть даже и одного, но солидного и щедрого. Как правило, одного клиента он всё-таки дожидался.

                В гардеробе стало почти просторно, освободился стул, где усталая женщина могла посидеть, и ей даже удалось выбрать время, чтобы забежать в бар за кипятком.

                Официантки тоже смогли немного расслабиться, кто-то пошёл на кухню перекусить, кто-то просто сидел в подсобке, вытянув уставшие ноги.
После трёх зал начал пустеть, оставались только самые настойчивые гости. Наконец, наступило самое неприятное время в ресторане – это время под утро, когда посетители почти все разошлись, вернее, разъехались по домам на такси, а те, которые ещё сидели за столами, тупо ждали утра, чтобы уехать на общественном транспорте, потому что на такси денег уже не осталось. А персонал, с ненавистью глядя на засидевшихся гостей, уже ничего не ждал, даже чаевых, только терпеливо отсчитывал время, когда можно будет уйти домой.

                Хотя, присутствие гостей всё-таки развлекало, вернее, отвлекало от желания заснуть.
 
                Виолетта сидела на высоком табурете перед баром. Это было место для клиентов, днём эта вольность была недопустима, но под утро, когда в зале было почти пусто, никто не стал бы упрекать её в этом.

                - Хорошо, что ресторан работает до утра не каждый день! А то можно было бы умереть от скуки под утро! – пожаловалась девушка бармену, скучающему по другую сторону стойки.

                -Скучно ей! Работать, что ли хочешь? Не надоело бегать между столиками? – парировал бармен.

                -Да всё лучше, чем просто сидеть и ждать, когда можно домой уйти! Народу нет, а уйти нельзя, вдруг кто-то случайно забежит.

                -Как народа нет? Вон, сидят же за тремя столиками!

                -Что толку, что сидят? Просто тоже ждут утра! Делать нечего, сиди, жди! Того гляди, заснёшь!
 
                -Кому это тут скучно? – к стойке бара подошла администратор Ольга.

                -Ну, мне скучно, - протянула Виолетта.

                - Оля, дай ей работу, чтобы не скучала, - посоветовал бармен.

                -Так, Виолетта! Я сколько раз тебе говорила: на работу не надевать золотые украшения, а ты опять кольцо нацепила! Официантка должна выглядеть скромно, даже бедно, чтобы гостям её жалко было, тогда они больше чаевых будут давать!

                -Оля, не ругайся, я кольцо только что надела, оно у меня в кармане лежало, а так – я скромная!

                - Ладно! Хорошо, хоть ногти бесцветным лаком покрыла, а глаза зачем так накрасила? Взяла бы пример с Сони, она всегда скромно выглядит! – проворчала Оля.

                -Соня! Она даже если накрасится, всё равно будет облезлая, как моль, - фыркнула Виолетта.

                - Эдик, а у тебя что, тоже дел нет? Кофе-машину пора прочистить, а то опять барахлить стала, – строго проговорила Оля.

                Из подсобки выглянула посудомойка Надя:
                -Виолетта, пойдём к гардеробу, там Вовик прикольные истории рассказывает.

                -Это что же, Володя оставил пост у кухни? – возмутилась администратор.

                -Да брось ты, Оля! Служебный вход у кухни он закрыл, там же всё тихо! Я всю посуду перемыла, Тамара тоже кухню вымыла, повара уже у гардероба сидят, и я пойду, ладно? Если что, я там.

                -Ладно, идите, а то и вправду заснёте! Только не пейте там! А то я знаю, у Люды уже сливочный коньяк в подсобке стоит!

                -И что? – заглянула в зал уборщица Люда с ведром и метёлкой в руках.

                -Ну, да, я сливаю остатки со столов, но я не собираюсь никому это давать! Это я для брата собираю! Он же, сами знаете, пьющий, и без рюмки буйный. Так что мне нельзя без бутылки домой приходить.

                -Люда, ты же всё подряд сливаешь: и пиво, и водку, и коньяк, если попадётся…

                - Неправда! Я пиво в отдельную бутылку наливаю, у меня же там две бутылки стоят! А моему брату вообще без разницы, что пить! А насчёт того, что я своим налью, не сомневайся, Оля! Никому не налью!

                -Ладно, идите уже! Только тихо там сидите!

                Виолетта пошла к гардеробу, там уже точно, сидела почти вся смена: два повара, посудомойка Тамара, обе гардеробщицы, бармен из банкетного зала и официантка Соня. Охранник Володя, жилистый, коротко стриженый пожилой мужчина, заливался соловьём. Алла Николаевна, опершись локтями о барьер, иронично смотрела на него, прихлёбывая свежезаваренный чай из термоса.

                - Так ты что же, к внукам ездил во Францию? – спрашивала она.

                -А чего же не съездить, когда сын приглашение прислал! Посмотрел на их жизнь заграничную!

                -И как там люди живут?

                -Нормально живут!

                -А сын твой где работает?

                -Компьютерщиком работает, а невестка в юридической фирме по связям с другими странами!

                -Ну, он и здесь мог бы так работать! И зачем тогда нужно было ехать туда? Ладно бы, миллионером стал! - разочаровано протянула Люда, присоединившаяся к компании.

                Все дружно засмеялись, Люда попыталась оправдаться:
                -  Ну, я думала, за границей - все миллионеры! А он просто компьютерщиком работает!

                -Ну ладно, продолжай! – проговорила гардеробщица, - Так ты говоришь, что с Францией у тебя и прежде связи были? Бывал там и раньше?

                - Нет, я не был, первый раз к сыну в этом году ездил, а отец мой был там! Он во время войны воевал в их партизанском отряде – «маки» назывались. Он перед войной на Украине жил, и его подростком угнали в Германию на работу, а он от немца сбежал и попал во Францию, а там к партизанам прибился.

                -Ничего себе повороты жизни! Интересно как! Он тебе, наверное, много чего рассказывал про свою жизнь в интернациональной бригаде, - заинтересовался бармен Коля.

                -Да нет, ничего особенного он не рассказывал. Тогда об этом вообще старались поменьше говорить, всё-таки, был за границей, могли после войны вообще в лагеря сослать. Ну, кто постарше, помнит!

                Гардеробщицы согласно закивали, охранник продолжал.

                -Закончил-то он войну уже вместе с советскими войсками, а пятно на биографии всё равно осталось. Мне из-за этого и визу долго не давали, когда я в море начал ходить, все парни в загранку ходили, а я вдоль берега – каботаж!

                - Да! Вот и воюй за дружественные страны! – возмутился Коля.

                -Ещё хорошо, что он подростком был, а не солдатом в плен попал, а то бы не открестился от измены! Он и так после войны сразу на Дальний Восток уехал – подальше он центра! Типа осваивать отдалённые районы!

                -Но ведь сейчас много говорят про союзническую помощь: «Нормандия-Неман», «Ленд-Лиз», северные конвои, всё такое! – недоумевал Коля.

                -Сейчас говорят, а сразу после войны все это скрывали! Потом уже начали про дружбу народов говорить, даже встречи ветеранов делать, батю тоже как-то раз на такую встречу пригласили. Вызвали в военкомат, проинструктировали, как себя вести, что можно говорить, а о чём лучше помолчать! Собрали их таких, из разных интербригад в Москве, выдали всем новую одежду: костюмы, рубашки, ботинки, шляпы, галстуки, плащи, даже бельё!

                -Что, и трусы с майками выдали?

                - Ну! Носки, трусы, майки! Таких никто и не видел тогда, такое всё красивое было, как заграничное, но всё наше, говорят, какой-то дом моделей по спец заказу шил! А когда встречу провели, всё это отобрали, и отправились они по домам в своей одежде, в какой приехали. Но не все! Двое было мужиков ушлых, смекнули, что потом всё отберут, один свою одежду просто выбросил, а мой батя всё аккуратно сложил и отправил по почте домой! А когда в конце пришли наши особисты забирать у них одежду, он и говорит, мол, а моего ничего нет, не ехать же мне домой голым! Так им с этим мужиком всё и оставили, такое красивое, батя потом лет десять эту одежду по праздникам надевал! Все завидовали!

                -Хитрый твой батя!

                -Хохол!

                -Что, неужели вот так: сначала выдали одежду, а потом забрали? Как-то странно! – засомневалась Виолетта.

                -Ничего странного! – вступила в разговор посудомойка Тамара, - Я смотрела по телевизору, наш модельер Вячеслав Зайцев говорил, что специально для встреч с иностранцами нашим людям действительно шили одежду, всей делегации, если что! А потом забирали эту одежду, после встречи, чтобы остальной народ не завидовал. Он говорил, что до сих пор хранятся огромные коллекции после разных делегаций.

                -Я не поняла, а зачем отбирать эту одежду? – не успокоилась Виолетта.

                -А затем, что хорошая она очень, красивая, а все должны были быть одинаковые, на всех такой красоты не хватило бы, - пояснил Вова.

                -Удивительная какая жизнь у твоего бати: родился на Украине, побывал и Германии, и во Франции, и на Дальнем Востоке! Шустрый какой! А женат сколько раз был? – спросила администратор Оля, присоединившаяся к разговору, она уселась за крайний столик, так, чтобы было видно и зал, и гардероб.

                Эдик тоже был не прочь поучаствовать в беседе, но он был занят кофейным аппаратом, поэтому издалека поглядывал на них, внимательно прислушиваясь к разговору.

                - Женат мой батя был один раз. Так-то, дело прошлое, батя ходок был, мать часто на него обижалась, но терпела, - продолжал рассказ Вова.

                - Ясно дело, после войны мужики нарасхват были, бабы многое терпели, лишь бы мужик в доме был! – хмыкнула Тамара.

                -Слыш, Вовик, а как ты думаешь, батя твой по Европе прошёлся с секс-туром? Раз он такой ходок был! Может, у тебя там, во Франции, полно внебрачных братьев-сестёр? - спросила Оля.

                -Кто знает! А теперь у моего сына жена иностранка!

                -Француженка?

                -Наполовину!

                -Значит, наполовину француженка, а на вторую половину кто?

                -А на вторую половину – немка! Сын, когда ездил к её родне по матери, так в этой Баварии встречался с её дедом, говорит, такой немчура типичный, как в кино показывали про фашистов!

                -Жив ещё дед?

                -Жив! Здоровый, крепкий, а мой батя уже давно помер – силикоз лёгких, после шахты. Может, они в войну стреляли друг в друга, а теперь – родня! Вот такая дружба народов!

                -Да, времена меняются. А как сын с ним?

                -Нормально, пиво вместе попили, как мужик с мужиком!

                -А внуки, значит, вообще – коктейль в крови!

                -А крепче здоровье будет! Говорят, это полезно!

                -А на кого внуки похожи?

                - Младший на нас похож, а старший – типичный француз! Вот когда я смотрел фильмы французские с Пьером Ришаром или с Луи де Финесом, думал, всё это придумали: ну, они такие взрывные, темпераментные, в истерике бьются, руками размахивают, чуть что – сразу вспышка! Думал, это всё для кино придумали, а оказалось, нет, всё так и есть! Французы вообще такие, эксц…эксп… как это?

                -Эксцентричные? Экспрессивные? – подсказала Оля.

                - Вот это самое! И наш старший такой же! Всех строить пытается, командовать, на своём стоит до последнего, и чуть что – в крик! Вот пошли мы гулять, он замёрз, и давать ныть: «Я замёрз! У меня руки отмёрзли! Вы меня хотите погубить!» и только что на землю не падает, в истерике просто! Я говорю, чего тут кричать, давай варежки наденем, горячего чаю выпьем, согреемся! А он ничего слышать не хочет, в крик, и всё! Я говорю, вот так Наполеон и войну проиграл! Сунулся в Россию, а тут холодно, надо как-то привыкать, пристраиваться к новым условиям! А вы, французы, вот так криком кричите и права свои требуете! Так и проиграли войну!

                -Прикольно! И что внук, понял твои намёки тонкие?

                -Не знаю, может потом поймёт, а в тот раз – нет. Кричит, неправда всё это, мы никому не проигрываем! Вот так.
 
                -Ты что-то ребёнку прямо историю рассказываешь в картинках.

                - А как же! Я тут недавно книжку читал, как французы отступали из России. Наполеон ехал в карете, обогнал своё войско, видит: жалкое зрелище, солдаты оборванные, голодные, унылые, в депрессии. Он решил подбодрить их, поднять боевой дух, вышел из кареты, так они на него набросились, чуть не растерзали! Он назад в карету и бегом! Вот у нас кто-нибудь станет говорить, что у него депрессия? Мужики разве станут? Наши будут говорить, что водки мало! А они чуть что – депрессия! Даже мужики!

                - Что, правда, что ли? У мужиков депрессия? И не стесняются? – удивилась Соня.

                -Да все подряд жалуются на депрессию! У них это прямо за настоящую болезнь считается!

                -Жесть! С жиру бесятся! – фыркнула Соня.

                -Им бы наши проблемы, всю депрессию как рукой бы сняло! –проворчала Тамара.

                -А про Наполеоновские войска я читал недавно, интересно! – продолжал Володя, - Они вообще были, как все европейцы дисциплинированные. Свои законы соблюдали, а чужие знать не знали и не пытались узнать, и приспособиться не хотели.

                -Это как?

                -Ну, вот, например, если холодно, наши всегда найдут, как согреться: костёр разведут, горячего чаю напьются, да хоть водки! Ещё Суворов говорил, что в походе нашим солдатам помогут «четыре С»: сало, сухари, спирт, сахар! И наши всегда готовы приспосабливаться, а эти – нет! Вот когда наполеоновская армия шла по России, у них была такая проблема – многие солдаты страдали от обезвоживания.

                -Чего это вдруг? Засухи, тогда вроде не было!

                - А русскому человеку это даже трудно объяснить! Оказалось, когда они заходили в деревню, то сразу шли к колодцам поить лошадей, лошадей было много, они всю воду из колодцев вычерпывали, и людям уже ничего не оставалось! Колодцев-то было не так много, когда ещё до следующей деревни дойдёшь, до следующего колодца! Так что люди оставались без воды.

                -Я не понял, а в реках, что, вода кончилась? Что, лошадей нельзя было из реки напоить? – не удержался Эдик, выкрикнув от бара интересующий его вопрос.

                -Не принято у них из реки коней поить!

                -Гламурно, блин! Лучше от засухи сдохнуть, а из реки воду не пьём! – хмыкнул бармен.

                -Тут гламур ни при чём, просто у них реки были частной собственностью, их нельзя было трогать, а колодцы – общие, пейте все, кому не лень!

                -Сложности перевода, блин… из-за этих непоняток люди гибли…

                -Ну, а самим из реки, что, нельзя было пить?

                -Потом уж, когда припекло, стали сами из рек пить, началась дизентерия.

                -Снова-здорово! А прокипятить воду нельзя было?

                -Разные культуры, от этого много проблем, - вздохнул Володя.

                -Какой ты, оказывается, грамотный, продвинутый прямо! Книжки читаешь исторические, а с виду – простой колхозник, извини, простой охранник! - удивлённо протянула Оля.

                -Это я сейчас чёрный ход охраняю, а раньше я моряк был, в загранку ходил, первый парень на деревне, по кабакам с девчонками тусил! - Володя гордо расправил плечи, узловатыми пальцами прошёлся по седому ёжику. – Можете не верить, но раньше я и ростом выше был!

                Все засмеялись.

                - Да ладно, Вова! – проговорила Надя, - Ты и сейчас ещё высокий, и вообще, интересный чел! Я тебя недооценивала! И чего это я на тебя раньше внимания не обращала? Надо было с тобой замутить, а я Ивану глазки строила!

                -Этому пузану? Это ты зря! С Вани толку мало! Он же как арбуз! – ехидно проговорила Тамара.

                -В каком смысле – как арбуз? – удивилась Соня.

                -В таком: живот растёт, а хвостик сохнет!
Женщины снова засмеялись.

                Эдик, закончив чистить кофейный аппарат, запустил его. Через пару минут он принёс компании поднос с ароматным напитком, большую кружку дал Володе, женщинам достались чашки поменьше, все принялись пить кофе. Только гардеробщицы пили чай, сославшись на давление.

                В ресторане было совсем тихо. В банкетном зале гостей не осталось, Люда там уже давно прибралась, она и в зале прошлась метёлкой, не обращая внимания на засидевшихся гостей. Хотелось пойти домой, но режим предполагал работу до шести, вот все и сидели до шести.

                -Может, кто-нибудь ещё хочет что-то интересное рассказать? А то опять заснём! – предложила Люда.

                -А и вправду, давайте будем рассказывать, у кого какие приключения в жизни случились! Вот время и пролетит! Так до утра и дотянем! – поддержала её Тамара.

                -Это как в Декамероне? – обрадовалась Виолетта.

                -Как это? – не поняла Люда.

                -Ну, во время чумы дворяне собрались в монастыре, и чтобы со скуки не умереть, начали друг другу всякие истории рассказывать.

                - Не надо меня лечить! Я знаю, что такое Декамерон! Это про разврат! Вы тоже хотите про это рассказывать? – возмущённо воскликнула Люда, её слова вызвали взрыв смеха.

                -Нет, а чего она про монастырь мне втирает? Нашли дурочку, – возмущалась Люда.

                - Люда, успокойся, там и вправду в монастыре дело происходило, а истории разные были! – со смехом пояснила Оля.

                -Не бойся, Люда, мы про разврат говорить не будет, будем, как в монастыре!

                -Хорош монастырь! Кабак! – подал реплику Эдик.

                - И что, что кабак? Тут вон сколько интересных людей работает, как оказалось! И вообще, много чего необычного происходит! Вот, помните, как прошлым летом прямо тут настоящий роман разыгрался? Ну, тётка такая была и мужик рыжий бородатый? Мы ещё с Эдиком поспорили, чем у них роман закончится! Я говорила, что свадьбой, а Эдик говорил, что нет! Помнишь, Эд? – Виолетта повернулась к бармену.

                - А-а… - протянул Эдик, - Помню, как же! Да, был прямо бразильский сериал!

                -А почему я не помню? – возмутилась гардеробщица.

                -Это же летом было! Летом же гардероб не работает, - оправдывалась Виолетта.

                -А, понятно. Жалко, что я не застала ваш сериал! А вообще хотелось бы послушать что-нибудь занимательное, - согласилась Алла Николаевна.

                -Ну, не у всех же происходит в жизни что-то интересное! У меня, например, ничего особенного не было! Скука одна, рассказать нечего, - пожаловалась официантка Соня.

                - И у меня тоже мало что любопытного было! – огорчилась Виолетта.

                - Какие ваши годы! Будут и у вас в жизни увлекательные истории, будет что вспомнить, как доживёте до моих лет! – усмехнулась Алла Николаевна.

                -А что, у вас в жизни было что-то интересное? Есть что вспомнить? – ехидно проговорила Соня.

                -Да уж, не сомневайся! Много чего случалось….

                - А давайте, пусть расскажет тот, кто за границей был, там точно, много чего прикольного могло происходить, - предложила Виолетта.

                -Сейчас много кто по заграницам ездит, а раньше только моряки, да избранные! – подала голос Люда.

                - А некоторые до сих пор за бугор не выбирались! – вздохнула посудомойка Надя.

                -Да, уж, - согласилась Алла Николаевна. - Вот тут речь зашла о Франции, давайте я вам расскажу, как я встречала Рождество в Париже.

                -Ничего себе у нас люди работают! Охранник в гости в Париж ездит, а гардеробщица Рождество встречает во Франции! – воскликнула Соня.

                -Деточка, мы не всегда тут стояли, на гардеробе и на охране! Когда-то были и мы рысаками! – парировала Алла Николаевна.

                -А кстати, Соня, ты в курсе, что посуду здесь моет майор милиции? – добавила Тамара.

                -Это кто у нас майор? – удивилась Соня.

                -Я этот майор! – хмыкнула Тамара, - Только на пенсии! Ещё неясно, где ты будешь в старости работать!

                -Ладно-ладно, девчи! Успокойтесь! Давай, Алла Николаевна, рассказывай! – потребовала Оля.

                -Тут кто-то предложил, чтобы мы, как в Декамероне рассказывали, ну, мой рассказ я бы назвала Луи Витон, – начала гардеробщица.

                L O U I S     V U I T T O N

                Рождество в Париже – такой подарок мы с сестрой решили преподнести себе в том году. Хотя, в большей степени это был подарок, как бы это ни показалось странным, принимающей стороне – моей племяннице Танечке. Летом она родила сына, ребенку было уже полгода, а каждая женщина, родившая ребёнка, знает, каково это – круглые сутки быть привязанной к очаровательному вампирчику, постоянно требующему внимания и заботы. Даже сейчас, когда молодой маме больше не нужно, как раньше, ежедневно стирать, кипятить и гладить пелёнки, а среди ночи просыпаться, чтобы поменять малышу мокрый марлевый подгузник, мокрые пелёнки, мокрые распашонки, а иногда и мокрую простынку. А утром не выспавшуюся маму уже ждала в ванне гора мокрого детского белья, которое надо было опять: кипятить, стирать, гладить…. И так бесконечно! Боже, как мы всё это в своё время вынесли!
                Сейчас, конечно, попроще! Подгузники – это гениальное изобретение человечества, которое в состоянии оценить только женщины, когда-либо родившие или хотя бы нянчившие ребёнка, значительно облегчили жизнь молодой мамы. Но всё равно забот у неё хватало и без этой тупой работы крепостной прачки, поэтому любая помощь со стороны воспринималась как драгоценный подарок. А тут ей в помощь должны были приехать сразу две женщины – мама и тётя, готовые с удовольствием принять на себя часть забот о внуке, дав возможность молодой маме хоть немного отдохнуть.

                В Париж летели через Варшаву. Поскольку время было зимнее, то и оделись мы соответственно – в шубы. На сестре была нормальная коричневая норковая шуба, а я решила, что для Европы надо надеть что-то поскромнее, всё-таки, нужно соблюдать некую политкорректность, или, может быть, правильнее сказать – толерантность? А то вся Европа ходит теперь в каких-то искусственных мехах из плюшевых мишек, спасибо Бриджет Бордо с её заботой о «бедных зверьках»! А ведь раньше французы и летом в норковых манто ходили, хотя бы на презентации или в рестораны! Мне почему-то захотелось соответствовать Европе и надеть что-то в тему.

                И у меня была такая адекватная одежда. Выглядела она как удлинённая куртка, крытая плащёвкой, но внутри это была настоящая норка бежевого цвета. Свою шубку я называла «Подарок от Григория Явлинского». Нет, Явлинский мне ничего не дарил, да я и видела-то его только по телевизору, просто эту шубку я купила на деньги, полученные за участие в избирательной компании. Тогда Явлинский выдвигался на пост президента, а я активно работала в штабе по его выдвижению. Компания прошла для Явлинского не сказать, чтобы успешно – президентом он так и не стал, но для меня – вполне успешно, я купила себе эту самую норковую шубку.
 
                Подумать только, как давно это было! Теперь молодёжь и не знает, кто такой Явлинский, а шубку эту я до сих пор ношу. Это моя память. Ну, правда, она уже местами потерлась, не память, а шубка, и пару лет назад я перевела её из разряда шуб в разряд меховых подкладок. Получилась такая куртка на меховой подкладке, сверху скромно, внутри – роскошно. Мех было видно только если расстегнуть шубку, и лишь меховой воротник и широкие манжеты указывали на её благородное происхождение, но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать косые взгляды защитников животных.

                В аэропорту Парижа кроме неодобрительных взглядов со стороны французов мы заслужили и несколько гневных слов – к счастью, мы слишком плохо знали французский язык, чтобы разобрать их, но мы достаточно хорошо знали жизнь, чтобы понять, о чём идет речь. Прогрессивные французы негодовали по поводу наших норковых шубок. Но эти же шубки вызвали уважительные взгляды со стороны турецких пассажиров, получающих багаж одновременно с нами в аэропорту Орли.
 
                Эти же пресловутые шубки вызвали неподдельный интерес со стороны двух молодых поляков с модельной внешностью, летевших с нами в Париж одним рейсом. Они заприметили нас, вернее, нашу нескромную одежду ещё в Варшаве. Сами они выглядели весьма экстравагантно, невольно привлекая к себе внимание.

                -Герман и Данила! – хихикнула сестра, едва взглянув на них.

                Действительно, молодые люди были жутко похожи на героев одного молодёжного сериала. Весь вид и поведение молодых людей с первого взгляда заявлял о том, что они летят в Париж, чтобы подцепить там богатых, пусть даже немолодых дамочек. Мы с сестрой, наверное, попали в нужную им категорию, соответствовали требуемому типажу. Они, видимо, решили потренироваться в обольщении прямо в самолёте, юноши приняли соответствующие позы, бросали томные взгляды, и даже попытались завязать разговор. И были удивлены и даже обижены, когда не добились успеха, им было непонятно, почему эти тётки проигнорировали их. Они ревниво наблюдали, кому это их предпочли. Но, когда увидели, что в аэропорту Орли нас встречает красивый молодой человек, да ещё и француз, они понимающе переглянулись и уважительно вздохнули. Наш рейтинг в их глазах поднялся на недосягаемую высоту.

                Муж племянницы, молодой французский жандарм, встречавший нас в аэропорту, совершенно не понимал по-русски, а мы, соответственно, знали только пару слов по-французски. Поэтому общение происходило по принципу глухонемых – жестами и эмоциями.

                Пока он вёз нас к дому, мы с сестрой с удовольствием болтали, хихикая над обалдевшими от удивления поляками, а также над политкорректными французами, мерзнущими в своих драповых пальтишках.  Мы болтали, не заботясь о том, что наш зять поймёт что-нибудь из наших разговоров. Всё-таки хорошо, что существует такой языковой барьер! Трудности перевода, знаете ли…

                Программа нашего визита шла по намеченному плану: радостная возня с малышом, походы в близлежащие супермаркеты и торговые центры, доверительные беседы с племянницей, и прочее, и прочее.  К жилью племянницы мы уже привыкли, впрочем, когда мы в первый раз вошли в служебную квартиру её мужа, то казалось, всё нам было знакомо. Мы всё это уже видели в старом фильме с Луи де Финесом «Жандарм женится». Квартира в двух уровнях с тремя комнатами, гостиной, кухней и двумя санузлами    располагалась в одном из нескольких трехэтажных зданий, огороженных и охраняемых самими жандармами. Это называлось казармами. Городок жандармерии располагался в пригороде, до Парижа нужно было добираться на электричке, что мы и планировали сделать. У нас было прекрасное праздничное настроение, племянница на радостях хотела показать нам новогодний Париж, а мы собирались пробежаться по рождественским распродажам.

                Выполнив обязательную программу в своем городке, мы назначили день посещения Парижа прямо накануне Рождества. Как раз наш зять был свободен от службы, мы оставили на него малыша, а сами с утра пораньше отправились в Париж.

                Электричка пришла как-то слишком рано, все магазины были ещё закрыты, и мы, как порядочные французы, решили посидеть в кафе за чашкой кофе с круасанами. Заодно можно было посетить туалет, что для туриста немаловажно. Как настоящие русские, мы ходили в туалет по очереди, оставляя одного человека за столиком с нашими сумками. Сначала местные удобства посетила я, потом туда отправилась сестра с племянницей, а я сидела за столиком кафе и разглядывала посетителей, пытаясь определить, что они из себя представляют.

                В это раннее время посетители были. Толпа молодых людей пила кофе прямо за стойкой, они, видно, были завсегдатаями ресторанов и других злачных мест, всю ночь тусили по ночным клубам, а теперь баловались кофейком, весело беседуя со знакомым барменом. Их карманы были полные монет, которые они щедро сыпали на стойку.

                Потом в кафе вошёл респектабельный седовласый мужчина в кашемировом бежевом пальто с небольшим чемоданом на колёсиках, который он вкатил, держа за ручку. Наверное, только что с вокзала, решила я.  Он тоже не стал садиться за столик, а принялся пить кофе за стойкой бара, поглядывая на завсегдатаев и переговариваясь с ними и с барменом. Пожалуй, только наша женская компания была тут чужая, все остальные были своими. Я даже не пыталась делать вид, что тоже своя.

                Вскоре вернулась племянница и пояснила, что все мои предположения о посетителях кафе абсолютно неверны. Оказывается, те, кого я приняла за прожигателей жизни, золотую молодёжь, тусующуюся по ночным клубам – официанты из ближайшего ресторана. Они пришли после ночной работы выпить кофе, а монеты в их карманах – чаевые, которые они заработали, и которыми сейчас расплачивались в баре.

                А солидный мужчина, которого я приняла за респектабельного пассажира прямо с вокзала - это местный бомж, и в чемодане у него все его пожитки.

                -Ничего себе бомжи у вас одеваются! В таком шикарном кашемировом пальто у нас только банкиры ходят! – удивилась я.

                -Им благотворители много хороших вещей отдают, да ещё и на карточку каждый месяц деньги переводят, по 350 евро, - просветили меня племянница.

                -Неплохо они устроились! Может, тоже к ним податься, в бомжи? А то наша пенсия в два раза меньше!

                -Не получится, надо как минимум быть гражданином, - вздохнула племянница.

                Оставив эту тему, мы приступили к кофе и заодно занялись составлением плана дальнейших похождений на этот день. У меня на этот счёт была одна идея, которой я и не преминула поделиться.

                -Знаете, я хотела бы в этот раз сходить в музей казачества.

                -А где он расположен? – спросила сестра.

                -Не знаю, надо по карте туристических мест посмотреть, он где-то в пригороде.

                -Откуда ты знаешь?

                -В фильме видела, Никита Михалков хороший фильм снял про казаков. Там даже есть зал, где все Георгиевские кавалеры представлены, может, там и Герман Мишуточкин есть. Бабушка говорила, отчаянный рубака был, в джигитовке первые призы брал, Георгиевский кавалер, может, даже полный.

                -Ух ты! Георгиевский кавалер! Может, даже полный! А точно не знаете? – поинтересовалась Танечка.

                -Не знаю, плохо мы слушали, когда она нам рассказывала. Маленькие ещё были и глупые. Ну, тогда вообще не принято было про те времена рассказывать.

                -А кто это – Герман Мишуточкин? – попыталась разобраться в семейных связях племянница.

                -Это отец нашей бабушки, бабы Сани, Александры Германовны Мишуточкиной в девичестве.

                - А она вроде Федюшкиной была?

                -Ну, это по второму мужу.

                - Какие интересные фамилии у всех! А у вас с мамой, вроде, другая фамилия была, пока вы замуж не повыходили, и какая-то странная была фамилия.

                -Это фамилия не историческая, она по случаю была дана нашему прадеду. Или прапрадеду? В общем, Эммануил он был по имени, хотя, это имя тоже было дано по случаю, - вступила в разговор сестра.

                -По случаю?

                -Ну, да! Прибыли наши предки на Кавказ неизвестно откуда, из России откуда-то. Наверное, беглые, но с Кавказа, как с Дона выдачи нет! Раз добрались, раз сумели, то свободны!

                -Знаешь, у меня один знакомый заказал свою родословную, так ему до шестнадцатого века раскопали! Правда, все крестьяне были, графьёв не нашлось, но ведь раскопали! Теперь ему всё известно про своих предков, а вот нам - нет, неизвестно, кто они и откуда родом, чем занимались, пока на Кавказ не перебрались, - поделилась я своими познаниями.

                -Крестьяне, наверное. Хотя, бабушка говорила, что они плотничали. Так что пока на свой дом заработали, пять домов людям построили. Их два брата было и отец с ними. Казаки их в свой круг приняли, земли можно было брать, сколько обработать сможешь, и как положено, они на службу пошли, - продолжила разговор сестра.

                -Воевать или в армию?

                Увидев заинтересованность племянницы в семейной истории, мы с сестрой наперебой принялись делиться воспоминаниями, хранившимися в нашей памяти, поправляя и дополняя друг друга. В большинстве своём, это были детские воспоминания, и чаще всего – рассказы нашей бабушки.

                -Казаки всегда воевали, всегда какая-то война шла! А в то время как раз с Турцией воевали. Казаки, когда на войну шли, то всю амуницию, всё оружие, даже лошадей – все своё брали, за свой счет.

                - Ну, братья-то сначала, по бедности, не могли сами себе полное обмундирование справить, тогда им община всё предоставила.

                -Бесплатно, что ли? А почему?

                -Так принято было, у кого денег не было, кто не мог сам себе обеспечить полное обмундирование, тому община помогала – казачий круг.

                -Отправились они на войну, а ты знаешь, какой марш был у казачьего войска?

                - А что, у каждого войска отдельный марш был? – удивилась племянница.

                - Ну да! Вот «По улице ходила большая крокодила» - это тоже был воинский марш то ли драгунов, то ли гусар, а может – кавалергардов. А у казаков это был «Свадебный марш» Мендельсона!

                -Свадебный марш? Почему?

                -Потому что для них война была, как свадьба! Они жили войной! Для них умереть в битве было за счастье, особый народ был. Они даже русскими себя не называли, считали себя отдельной нацией, ну, это и вправду, была особая нация, созданная для войны. Вон, даже Надежда Бабкина рассказывала, что ей бабушка говорила: «Казак нужен для войны и для красоты». Так оно и было.

                -Так вот, воевал наш предок, как все, и случилась такая история. Стояли казаки в местечке одном турецком Кучук-Караман, попали они в окружение, положение было безвыходное. Много казаков полегло в том бою, битва была кровавая, турки бились жестоко, к вечеру бой стих, турки ждали утра, чтобы разбить оставшихся окружённых казаков. Казаки устроились на отдых, кто молился, кто спал. Ждали утра, все знали, что утром их всех ждёт смерть, но никто не боялся, все готовились умереть в бою, как и положено казаку. И наш предок прилёг отдохнуть. И тут к нему явился Архангел, и говорит, что он поможет спастись ему и другим казакам, которые примут истинную веру.

                -Истинную веру? Это какую?

                -Так называли старую веру, ну, староверскую! Которая была до Никона! Сейчас-то у нас новая вера православная, никонианская.
 
                -И он согласился?

                -Согласился, тогда многие старой вере симпатизировали. Архангел сказал, что он принимает нашего предка в лоно истиной веры, крестит его и нарекаем именем Эммануил, что означает «С нами Бог», и даёт ему право крестить всех желающих в старую веру. А также берёт с предка обет, что тот по возвращении в станицу построит староверскую церковь и примет на себя служение Богу.

                -Это что значит?

                -Священником станет!

                -А, ясно. И он согласился?

                -А за это Архангел обещал, что всех спасет. А тот, кто не примет крещение, погибнет. И предок наш рассказал всё это казакам.

                -Они поверили?

                -Кто-то поверил, кто-то нет. Кто согласился, того прадед окрестил. И утром, перед началом боя казакам явился Архангел и велел идти за ним, его видел только тот, кто принял крещение. Архангел повёл их в бой, они шли прямо на турецкие батареи, по ним стреляли, но пули никого их них не брали, они захватили турецкие укрепления, выбили турок из этого местечка и заняли городок. Все остались живы и невредимы, а те, кто не принял крещение, все погибли. За этот подвиг прадеда наградили Георгиевским крестом и дали фамилию по названию городка, вот поэтому у нас такая странная фамилия была.

                - А прадед стал священником?

                - Да, когда вернулся в станицу, построил вместе с казаками церковь и служил в ней. В этой церкви крестили меня, когда мне было чуть больше года.

                -А тогда за старую веру не преследовали?

                -На Кавказе – нет, там много было послаблений, верь хоть в старую веру, хоть в новую!  Главная задача казаков была – охранять рубежи государства, и они это хорошо делали, сами строили укрепления, сами оборону держали, сами себе оружие, лошадей и амуницию приобретали – всё за свой счёт. Ну, налогов не платили, но ведь и зарплату за службу не просили! Это всем было выгодно. И верные были, царь только им мог доверять, у него и внутренние покои казаки охраняли.

                - И наши предки тоже?

                -Да, дед нашего отца, Елисей тоже состоял в охране внутренних покоев. Бабушка говорила, что их подбирали, как сейчас в почётный караул – чтобы одинаковые были, «голос в голос, волос в волос», по росту, по масти. И Елисей был, как все: чёрные волосы, чёрные усы, только на щеке – родинка, это его отличало ото всех, и его даже из-за этой родинки хотели убрать из внутреннего караула, но потом всё-таки оставили.

                -Такие детали помните!

                -Так бабушка рассказывала.

                - Он и с царём виделся?

                -А как же! Охранял же! Бабушка говорила, что на Пасху вся охрана выстраивалась в ряд, и царь шёл и христосовался со всеми, а следом за ним шёл денщик с корзиной, в которой лежали серебряные вещицы: портсигары, ложки, серебряные яйца – ну, не Фаберже, конечно, но тоже с царскими вензелями. Хотя, может, и Фаберже что-то было, это сейчас он такой редкостный, а тогда был просто поставщик императорского двора, как многие другие.  И царь, не глядя, руку в эту корзину опускал, доставал, что в руки попало, и дарил казакам. Иногда царь расспрашивал казаков про их жизнь, спрашивал, довольны ли службой, какие просьбы. Бабушка рассказывала, что однажды царь остановился напротив Елисея и спрашивает, какой он веры. Тот отвечает, что старой, истиной веры, тогда царь достал из корзины староверский крест и подарил его.

                -А что, есть разница между крестами старой и новой веры?

                -Конечно, есть! В старой вере даже нательные кресты для мужчин и женщин – разные. Поэтому царь подарил крест староверский и мужской. Бабушка говорила, у них много было таких подарков с царскими вензелями.

                -И куда они потом делись?

                -Куда! Потом революция случилась, опасно было такие вещи дома держать, вот всё это собрали, да и закопали во дворе. Туда же и ордена, георгиевские кресты, иконы староверские спрятали, икон много было ценных. На религию тогда гонения начались, и на священников тоже, поэтому всё и закопали, да так хорошо спрятали, что и сейчас вспомнить, найти не могут! Лежит где-то во дворе сокровище, теперь оно цены немереной, найдёт кто-нибудь клад лет через сто!
 
                -Эх, нам бы сейчас с бабушкой поговорить, она бы и не такое рассказала! А нам тогда все её рассказы казались неинтересными, глупыми, сами были глупые.

                - А у Елисея была такая интересная история… когда он пошёл в царских покоях служить, в станице у него жена и дочь остались. И вдруг эта жена умирает. И ему тут же дают отпуск, то есть отставку, отпускают со службы, чтобы он ехал домой к ребенку – нельзя, чтобы дочь росла сиротой! Получил он денежное пособие и поехал домой, и нужно было ему жениться.

                -Зачем жениться?

                -А как же! Дом без хозяйки, ребёнок без матери, хозяйство опять же вести некому! Не положено так.   Новую жену искать трудно, вдовец он, девушка за него не пойдет, за вдовца. Нужно вдову искать, ровню. А с женщинами тогда проблема была, умирали часто, и вообще не хватало женщин, они даже из Турции женщин привозили, крестили и женились на них. А что характерно, с чеченками никогда браков не было! А вот с женщинами из других народов – кумыков или ещё каких-то других, с теми были браки.

                -И как там дед, то есть прадед, нашёл себе новую жену?

                -Там такая романтическая история вышла! Одна красивая девушка в станице, оказывается, была в Елисея влюблена, всем женихам отказывала, а как узнала, что он овдовел и в станицу возвращается, сказала своим родителям, что только за него выйдет замуж. Пусть, мол, Елисей сватов шлёт. Родители сначала не хотели этого брака, всё-таки, он вдовец, да ещё с ребёнком, но она настояла на своём. Казаки были народ вольный, никто никого не принуждал, женщины могли свободно выбирать мужа.

                -И вышла-таки, за своего любимого?

                -Вышла. И счастливо жила с ним, муж был хозяйственный, работящий, она дочку его вырастила и ещё троих сыновей родила: Николая, Михаила и Владимира. Вот Владимир и был наш дедушка, но мы его никогда не видели, он погиб в отечественную войну, когда наш отец ещё подростком был.  А вот прабабушку, жену Елисея, не помню уже как её зовут, мы видели, когда в станицу приезжали в гости, помнишь? – обратилась сестра ко мне.

                -Не помню! – честно призналась я.

                -Ну, как   же, ты же совсем большая была, это я была маленькая! Она же тебя и крестила, и ты ей очень нравилась, она говорила, что ты – их кровь, и похожа на Елисея. Неужели не помнишь?

                -Не помню, хоть убей!

                -А помнишь, как мы в гости к бабушке Сане приезжали? Стояли такие жаркие южные вечера, днём вообще страшное пекло было, бабушка со своим давлением старалась днём из дома не выходить. Она с раннего утра по холодку все дела по хозяйству делала, а потом дома оставалась. Дом был кирпичный, хороший, ставни на окнах крепкие, закрывались плотно, там прохладно было. А мы, дети, по улице носились, бабушка ещё ругала нас, что мы босиком бегали, у них это считалось неприличным, это считалось признаком бедности.

                - А вечерами все мы сидели во дворе, в летней кухне под виноградником, ужинали, бабушка что-нибудь рассказывала. И запах такой был особый… пахло пылью, какими-то степными травами, лохом, дурманом, и ещё – шакалы выли в степи.

                - А напротив, помнишь, дома чеченские стояли, и там днём девчонки- подростки на гармошке играли свои мелодии и танцевали, нам из своего двора видно было. В станице посередине улицы проходил канал, обложенный бетонными плитами, вода текла откуда-то с гор, такое быстрое течение было! Вода была мутная, этой водой казаки поливали огороды, деревья и виноградники во дворах. По одну сторону канала стояли дома казаков, а по другую – дома чеченов. Во дворах у чеченцев ничего не росло, дворы были голые, только коров вечером пригоняли. Такое разделение было, хотя, не всегда, вот по соседству с бабушкой чечены жили, у них даже сад был, и даже что-то на огороде росло. Но это редко у кого из чеченов было.

                -Да, и бабушка постоянно чеченам овощи продавала, вино, баранов.

                -Постучат, помню, в ворота хоть днём, хоть ночью, ночью чаще.  Давай, говорят, баба Саня помидоров, лука, кинзы, чихиря давай пару декалитров! Гости, мол, пришли, барана давай!

                -Декалитров? А что такое – чихиря?

                - Молодое вино у них чихирём называлось. Ну, да, вино у них литрами не пили, а декалитрами! Такие большие бутыли были по десять литров – декалитр! А овощи она тазиками продавала.

                -А что, они сами не могли овощи вырастить?

                -Не привычные они к этому. Вот и баранов тоже чаще покупали или воровали!

                -А у бабушки откуда бараны были?

                -Так её второй муж чабаном работал, в горах овец колхозных пас, там же и его собственные овцы паслись.

                -Так она что, посылала мужа за баранами в горы?

                -Нет, муж в горах почти всё лето жил, редко домой приходил. А у бабушки на заднем дворе скотина разная имелась – коровы, бараны, куры, индейки, козы. Перед домом чистенько – цветы, огород, виноградник, в глубине двора летняя кухня, а скотный двор - через забор, там даже отдельный вход был, вот там бабушка и брала баранов на продажу. Когда всех продаст, муж ещё из отары приведёт.

                -У бабы Сани вообще жизнь была интересная, она много рассказывала про казаков, как они в прежние времена с чеченами воевали. Бабушка Саня ещё возмущалась, что чечены теперь живут в казачьей станице, раньше, говорит, они и близко боялись подойти, а тут – соседи. А мы ей всё про дружбу народов болтали!

                - А с чеченцами только воевали?

                -Бывало, и дружили некоторые казаки, только дружба была такая странная! Бабушка говорила, что её отец, Герман Мишуточкин с чеченами дружил, у него много приятелей было среди чеченцев.

                -Тот самый Герман?

                -Тот самый! Он дружил с чеченами, в гости к ним ходил, а вот как-то идёт он ночью вместе с другом чеченом, возвращается в станицу, а этот чечен и говорит: «Знаешь, Герман, давай я пойду впереди, а ты сзади иди, а то, когда ты идёшь передо мной, мне так и хочется тебе кинжал в спину воткнуть!»

                -Хороша дружба!

                -Какая дружба! Когда казаки уходили на войну, в станице оставались одни старики да женщины, чечены нападали на станицу, вырезали всех, кого могли. А казаки, когда возвращались, ставили пушку против аула чеченского, и всех без разбора расстреливали. Потом опять мир и дружба. До следующей войны.

                -Это сейчас чечены в станице вместе с казаками живут, а раньше такого не было, казаки в станице жили, чечены в своих аулах. У казаков виноградники, сады, огороды, овцы, коровы, а у чеченов – голые дворы. 

                - Бабушка Саня рассказывала, как она девчонкой ходила по весне в чеченский аул.

                -Зачем?

                -Чеснок продавать. У чеченов ничего же не росло в ауле, хорошо, если корова была в хозяйстве! Овощи, фрукты не сажали, а по весне у них жуткий авитаминоз начинался, туберкулёз был делом обычным. Вот дети из станиц и ходили к ним по весне, чеснок, лук продавать. Бабушка говорила, когда они в саклю заходили, аж, жалко их было. Саклю ставили обычно к скале, печки нормальной у них не было, костёр только горел, дым выходил через дыру в крыше, в сакле сыро, а по скале вода стекает. Как тут не заболеешь! Вот они и покупали у детей чеснок.

                -А не страшно было в аул заходить детям, девочкам тем более? Они же украсть могли!

                -Она с братьями ходила всегда. И другие тоже.

                -А чем же они жили, чечены?

                -Баранов держали, а чаще воровали, тем и жили. Про них генерал Ермолов так говорил: «Сорная нация! Ни к чему не пригодная, только воровать и убивать!»

                -Это какой Ермолов? Тот, кто Кавказ покорил?

                -Он самый. Он тактику выжженной земли применил, все подряд уничтожал, сжигал леса, а аулы с землей сравнивал.

                -Помогло?

                -Только это и помогло! Ох, и ненавидели они этого Ермолова!

                -Что, всё еще его помнят?

                -До сих пор помнят! Еще при Советской власти чечены памятник Ермолову в Грозном и взрывали, и краской обливали, пришлось даже охрану ставить.

                -Надо же, а я и не знала.

                - А про это никто никогда не говорил, и тем более, про регулярные беспорядки на национальной почве, у нас же формально была дружба народов! А там регулярно восстания поднимали, убийства начинались.

                -Из-за чего?

                -А когда как, то ингуши возмутятся, почему их республика чечено-ингушская называется.

                -А надо как?

                -Ингуше-чеченская! То чечены захотят от ингушей отделиться. Ненавидели они друг друга всегда, а доставалось в основном русским.

                - И как их усмиряли?

                -Для этого вызывали ростовскую милицию.

                -Ростовскую милицию? Странно.

                -Чечены только их боялись, потому что те были такие же отморозки, как и они! Всех подряд убивали!

                -Как убивали?

                -А просто! Как увидели на улице – так и убили! И не спрашивали, кто ты, чечен, ингуш, или еще какая кавказская национальность! И теток, и мужиков, всех подряд! Как говорится, били не по паспорту, а по морде! Крови лилось….  Потом несколько лет тихо было.

                -Прямо как в наше время.

                -А ничего не меняется. Только об этом стали говорить, а раньше молчали. Хотя, сейчас тоже много, о чём помалкивают, полит корректные!
 
                -А вы откуда про это знаете?

                -Так наши же родственники рассказывали! И по почте можно было догадаться, что беспорядки начались, если письма по два месяца не приходили.

                - Сдали Кавказ! Сколько наших ребят полегло в этих войнах, кто в первой, кто во второй чеченской….   Зачем столько лет этот Кавказ покоряли? И Толстой там воевал, и Лермонтов, я уж не говорю про Ермолова.

                -А может, и не надо было этот Кавказ покорять? – проговорила Танечка, -  Это же безнадёжное дело – воевать на Кавказе, это же всё равно, что Афганистан покорять! И американцы пытались, и наши, а всё зря!

                -Интересно, как теперь в бабушкиной станице – остались там казаки, или уже нет их там? После всех этих военных потрясений! Я вот видела по телевизору станицу, где музей Толстого был. Так там теперь вообще русских не осталось, а музей, правда, есть, там теперь чеченка работает, такая правоверная мусульманка в платке, показывает экспозиции.

                - Теперь вообще порядки такие, что бедная баба Саня в гробу, наверное, переворачивается!  Смешанные браки пошли среди казаков и чеченов, чего раньше и в мыслях не было. У неё самой, у ее приёмной дочери девчонки замуж вышли одна за чечена, другая за ингуша. Всё изменилось. Такие дела.

                Мы допили кофе, доели круасаны, поговорив о делах давно минувших дней, решили, что в музей казачества в этот раз не пойдём. У нас было не так много времени, и вообще, такие походы надо планировать заранее, или хотя бы знать точно, где находится этот музей. Раз решили развлекаться, то и будем развлекаться!

                Мы зашли в Гран Опера, неизменное место действия многих французских романов, племянница провела нам небольшую экскурсию. Там был полумрак, бархатные кресла, изящные ложи, небольшая по нынешним меркам сцена с занавесом, как будто из позапрошлого века. Было полное впечатление, что эти ложи к вечеру заполнятся дамами в роскошных декольтированных платьях и господами во фраках. 

                Потом мы прокатились на трамвайчике по Сене, поели жареных каштанов, купив их у местных негров, которых нельзя было так называть из политкорректности, поэтому их называли чёрными или афрофранцузами.

                На набережной Сены купили горячего глинтвейна, с удовольствием пили этот ароматный, согревающий напиток, прогуливаясь между торговыми рядами, разглядывали шерстяные вязаные шапочки и носки ручной работы, выполненные в мексиканском стиле. Стояла отвратительная Парижская рождественская погода – сырая, промозглая, холодная. Если бы не горячий глинтвейн, можно было совсем продрогнуть.

                Племянница окончательно замерзла, и мы с сестрой оставили её погреться в каком-то кафе, неподалеку от собора Парижской Богоматери, а сами понеслись по окрестным лавочкам закупать Парижские сувениры. Как-то быстро стало темнеть, прихватив отогретую молодую маму, мы отправились на заключительную прогулку по Елисейским полям в направлении брендовых магазинов.

                Падал мокрый снег, вскоре перешедший в дождь, голые деревья вдоль бульвара были украшены светящимися лампочками. Мы шли к Триумфальной арке, я глядела, как наши шубы превращались из норковых в нечто неприглядное, напоминающее мокрых крыс.  И про себя радовалась своей предусмотрительности, ведь моя шубка, крытая плащёвкой, сохранила ещё вполне достойный вид, она не промокла, и только манжеты и воротник представляли собой жалкое зрелище. Племянница, которая была рада вырваться из дома хотя бы на один вечер, хотя бы и в такую погоду, бодро шла впереди меня рядом со своей мамой. Она рассказывала о достопримечательностях, встречающихся на нашем пути. Я уныло тащилась за ними следом, даже не пытаясь их догнать или хотя бы поравняться, послушно кивая и даже не стараясь вникнуть в суть беседы, и думала только о том, что зря мы не взяли с собой зонтик. Хотелось одного – добраться до дома, лечь под тёплый плед, выпить горячего чаю и повесить на просушку наши несчастные шубки.
Из этого летаргического состояния меня вывело необычное зрелище – огромная, змеёй извивающаяся очередь перед дверями магазина.

                - Ничего себе – кризис! Смотрите, какие очереди в брендовые магазины! Гляньте – Луи Витон! Очередь аж на улице! – удивленно воскликнула я, глядя на длинный хвост, вытянувшийся вдоль бульвара, охватывающий кольцами здание магазина. Последний раз я видела такую очередь в советские времена в Московском ГУМЕ. Тогда, понятно, все стояли за дефицитом, а что заставляет стоять под дождём в огромной очереди вполне благополучных людей, даже не знающих, что такое дефицит?

                -Рождественские распродажи! Сейчас самые большие скидки, французы ловят момент!

                -Нет, я в такую очередь не встану! Я ещё в Советском Союзе настоялась, так что пусть без меня стоят, - обиженно проговорила я.

                - Я тоже не буду стоять! Надо же, а я ещё подумала, что мы сможем что-то зятю в подарок прикупить, - расстроилась сестра.

                -Да вы что! В такие дни нереально куда-то попасть! – авторитетно заявила племянница.

                - Ладно, подарим то, что привезли.

                -Может, поедем уже домой? – с надеждой спросила я.

                -А вы больше ничего не хотите посмотреть? – удивилась племянница.

                -В такую погоду лучше дома сидеть!

                -А, ну, как хотите! Чтобы потом не говорили, что я вам ничего не показала!

                Мы, наконец, отправились домой. В электричке мы согрелись и уже не очень переживали по поводу неудавшегося похода по магазинам.

                -Ну и ладно, деньги целее будут! – рассуждала сестра.

                -А подарок - уж какой есть, - поддержала её я.

                Не то, чтобы мы были сильно озабочены приобретением подарка для зятя, просто в прошлый наш приезд мы очень неудачно подарили ему часы, контрафакт, конечно, подделка под известный бренд. Ну, ясно, откуда у нас деньги на настоящий бренд? Да и у простого жандарма тоже. А покрасоваться хочется! Вот он и попросил привезти ему эти часы, мы заказ выполнили, да только часы развалились в тот же день. Очень неудобно получилось, поэтому мы хотели загладить неловкость и купить на распродаже что-то достойное, настоящее. К сожалению, эта миссия оказалось невыполнимой.

                -Никогда не думала, что французы будут в таких очередях стоять! - сетовала я.

                -Неужели они такие жадные? – поддержала меня сестра.

                -Такие же люди, как мы, - вздохнула племянница.

                -Но мы же не пошли стоять в этой очереди!

                -Да они, может, целый год товар присматривали, прикидывали, как купят его в последний день! С самой большой скидкой, - оправдывалась племянница.

                Дома мы достали свой приготовленный для зятя скромный подарок, привезённый из России. Это был кожаный бумажник, хороший кожаный бумажник со множеством отделений и кармашков, и даже со специальными приспособлениями для флешки. У этого бумажника был один недостаток – он был китайской подделкой, о чём и свидетельствовала надпись на коробочке, в которую он был упакован. Продавец на рынке, который усиленно его рекомендовал, уверял, что бумажник точная копия бренда, и отличить его можно только по этой упаковке. Но мы, наученные уже покупкой контрафакта, сильно сомневались в его словах. Но делать было нечего – приличного подарка купить не удалось, пришлось обойтись тем, что есть.

                И мы ограничились тем, что завернули коробочку с бумажником в красивую упаковочную бумагу и положили в подарочный рождественский пакетик. И, комплексуя и стесняясь, вручили этот подарочный пакетик зятю. А сами принялись рассказывать, как мы ходили по Парижу, и какие огромные очереди во всех брендовых магазинах.

                - Представляешь, Жером, очередь в Луи Витон аж на улице! Хвост такой, как раньше у нас в ГУМЕ был! – пытались оправдаться мы, требуя, чтобы племянница переводила.

                Танечка начала переводить, одновременно достала подарок из рождественского пакетика, разорвала бумажную обёртку, вытащила бумажник из коробочки и передала мужу. Он начал пристально его разглядывать, почему-то бросая на нас странные взгляды. Он что-то начал говорить Тане, как будто извиняясь и как-то очень радостно нас благодарить. А она что-то смущённо отвечала ему, зачем-то сгребла бумажную обёртку и картонную коробочку от бумажника, скомкала всё, и быстро выбросила в мусорку. И ещё сверху тут же сунула пустые упаковки от чипсов.

                - Так, мама, тётя, ничего не говорите, ничего не объясняйте, он понял, что вы купили ему очень дорогой бумажник, бренд, - пояснила она торопливо.

                -Почему?

                -Ну, вы же говорили, что везде очереди большие, он понял, что вы в них стояли.

                -А ты что же? Не стала его разубеждать?

                - А зачем? Я сказала, что я не смогла пройти, а вы, как шустрые советские тётки пролезли без очереди, хапнули этот бумажник, продавец что-то вам говорил, но вы не поняли, что, а просто купили. Так что если он обнаружит, что это подделка, то может, продавец про это вам и говорил. Хотя вряд ли он что-то обнаружит, упаковку я выбросила, а на самом бумажнике, смотрите, какой фирменный знак стоит!

                Она забрала у мужа бумажник и показала нам. На коже было вытеснено благородно: «LOUIS VUITTON»